— Это же сумасшедшие деньги…

— Не обязательно ведь в это вкладываться самим. Должна сработать та же схема, что и с аграриями — небольшой аванс и двухлетний контракт на фрахт.

— Нет, так не получится, это другое. Десяти процентов авансом будет мало. Это ведь не урожай одного года, которым можно рискнуть при небольшом авансе. Речные суда — это инвестиции серьёзные, лет на двадцать, а контракт у нас всего на два.

— Контракт у нас на два, но работа то ведь у судовладельцев останется. В тот же Асунсьон грузы возить.

— И сколько им будут платить за такие перевозки, если из-за нас возникнет избыток предложения? Нет, такое я организовать точно не смогу. Аграрии то от нас в какой-то мере зависимы, да и не чужие они нам уже, доверяют, а вот на судостроителей и судовладельцев мы никакого влияния не имеем. Дефицит фрахтового тоннажа им выгоден, они же не идиоты, считать умеют отлично, на такую авантюру себе в убыток не подпишутся точно. Если от нас требуется обеспечить отгрузку по графику, то нужен собственный флот, которым мы сами будем командовать, а тут у нас возникают сразу две проблемы: первая — специалистов у нас нет, а где их взять я не знаю, и вторая — куда этот чёртов флот девать через два года?

Тоже хороший вопрос. Это морское судно можно продать в любом порту, а самоходные речные баржи с реки никуда не денутся, на Рейн, Дунай, или Дон их не перегонишь, утонут по дороге. Но и сдавать назад теперь нельзя. Аграрная реформа в СССР затеяна с моей подачи. Если её провалить, то доверия ко мне у Сталина больше не будет. Но реформа в России пройдёт за два года и наше зерно перестанет быть нужным. Устроят большевики плановое производство и отлично сами себя обеспечат, ещё и излишки у них образуются. На свободный мировой рынок нас с таким объёмом добром не пустят. Всем плевать, что Африка голодает, за обвал цен нам просто головы поотрывают.

Ладно, хрен с ним, ведь не ради денег ведь всё это затевалось, в конце то концов.

— Самые серьёзные и состоятельные игроки на этом рынке вам известны, Сергей Юрьевич?

— «Большая тройка». Конечно.

— Выберете из них самого вменяемого и амбициозного для организации совместной судоходной компании. Будем кредитовать организацию монополии, с попутным разорением конкурентов. Другого выхода я не вижу.

— Лимит бюджета?

— Не ограничиваю. Монополия себя обязательно окупит, когда уже мы сами начнём диктовать цены фрахта на этом рынке. Поставим часть судов в консервацию и будем отбивать вложения. Привлекайте в совет директоров представителей влиятельных политиков, в том числе и из Парагвая. Даже особенно из Парагвая, пусть у нас будет задел на будущее. Пусть у нас появится собственные портовые мощности в Асунсьоне, с пирсами, крановым хозяйством, складами и так далее. Про необходимость по возможности экономить не напоминаю, но тут уж как получится. Линия Монтевидео — Асунсьон должна стать нашей.

Вот теперь мы точно влезем в войну за Гран-Чако и не только наёмниками. Такая судоходная компания, монополист на рынке, это уже большая политика. Это уже торговля оружием и боеприпасами с воюющими странами, чем сейчас запрещается заниматься даже государствам. Плевать, всё равно когда-нибудь обязательно вляпаемся. Но подстраховаться стоит.

— Особое внимание прошу уделить подбору совета директоров. В нём нужны представители Аргентины, Бразилии и Парагвая. Представители очень серьёзных фигур местной политики. Самые близкие их родственники — братья, сыновья, племянники, чтобы в глаза бросалось. Список будем согласовывать. На этом тоже экономить не нужно.

Отсюда ещё один интересный вопрос. Раз война между Парагваем и Боливией всё равно неизбежна, то к чему эту неизбежность затягивать? Победителя я знаю заранее, а ведь в Парагвай сейчас никто не верит. Можно на этом сыграть? Думать надо. В любом случае, это уже не Лосева компетенция, а Игнатьева-второго.

В СССР тем временем происходили изменения, эпохальную значимость которых здесь мог оценить только я. В некогда полностью большевистском Моссовете большевиков осталось меньше трети, а в большинстве оказались вообще беспартийные кандидаты, причём не самого правильного социального происхождения. Прямо скажем, совсем неправильного, революционных пролетариев, солдат и матросов в составе Совета остались считанные единицы, всю эту гоп-компанию рассеяли по стране в важными партийными заданиями.

Естественно, «великий князь Московский», Лев Борисович Каменев, в качестве председателя исполкома Моссовета, собрание больше не устраивал и его просто демократически переизбрали. На его место выбрали тоже большевика, но уже толкового — члена Политбюро ЦК ВКП(б), Вячеслава Михайловича Молотова (Скрябина).

В Ленинграде подобное движение тоже прошло, там тоже прошла «чистка» от большевистских отморозков, но Григорий Евсеевич Зиновьев свой пост сохранил, причём подавляющим большинством голосов депутатов Ленсовета нового состава. Зиновьева ценили. Все видели, как развивается под его руководством Ленинград, и большинство понимало, что многое происходит именно благодаря лично ему, его руководству. Сними с должности Зиновьева, и множество очень вкусных плюшек просто пронесут «мимо рота». Ртов то ведь хватает, причём очень жадных ртов. А то, что Зиновьев за своё место не цеплялся, а сам инициировал голосование по своему переизбранию — только добавило ценности его персоне во главе города колыбели Революции.

Ну а Каменев получил назначение народным комиссаром Почт и телеграфа. Назначение наркомов проводил председатель СНК Иосиф Виссарионович Сталин лично, и будущий император дал своему соратнику и товарищу ещё один шанс, назначив на самую ответственную должность из вакантных.

Лев Борисович заботу не оценил, и счёл это назначение понижением и даже унижением. Интриговать и готовить смещение Сталина с поста Генерального секретаря ЦК ВКП(б) принялся сразу, даже на сближение с Троцким пошёл. Вроде и не глупый человек, как минимум не глупый, а в ситуации не сориентировался. Так и не понял, что ВКП(б) в этой стране больше не власть, а свои должности большевики до сих пор получают только из-за совмещения Сталиным постов главы партии, председателя Президиума Верховного Совета и Совета Народных Комиссаров. Мания величия ему помешала всё это правильно оценить, или высшие силы в этот процесс умопомрачения вмешались, но Каменев затупил реально не по-детски. Он начал сколачивать оппозиционную Сталину партийную фракцию «Общество старых большевиков» /ссылка 25: В нашей истории такое общество тоже создавалось/, в которую вовлёк и Троцкого, и Рыкова, и Бухарина, и даже Крупскую. Это при том, что всякая фракционность в ВКП(б) была категорически запрещена самим Лениным, и Крупская здесь ничем помочь не могла.

Вся Ленинская программа чёрным по белому изложена в его программном труде «После Капитала», которую теперь изучает весь мир, и никакой Надежды Константиновны Крупской, с её особым мнением на текущий момент, в этой программе не упомянуто. Баба и баба, одна из Ленинских баб, никакого особенного авторитета, после моего «Пророка» у этой бабы уже не было.

Разумеется, Каменев жестоко просчитался. Он рассчитывал, что создав фракцию станет её руководителем, но на фоне привлечённых к опасному бизнесу товарищей, Лев Борисович был натуральной тряпкой, особенно в сравнении с Троцким. Мягкий он человек, не было у него для такой роли ни достаточной харизмы, ни отмороженной лютости. Этакий просвещённый барин, который перестал пороть холопов на конюшне и заменил барщину лёгким оброком, и ведь всерьёз рассчитывал, что его за это будут любить и слушаться.

Только бывшая его «клиентелла» из Моссовета уже разъехалась по огромной стране и уже заняла ответственные должности председателей исполкомов губернских (областных/краевых) и городских Советов именно при поддержке товарища Сталина. Да и сближение Каменева с Троцким всю эту публику изрядно взбесило.

В общем, Каменев со товарищи занялись подготовкой Пятнадцатого съезда ВКП(б), на котором планировали не только сместить Сталина и его клику (Зиновьева-Дзержинского-Молотова), но и развернуть страну от буржуазного НЭПа к неким революционным коммунистическим идеалам, вроде как по завету Ленина, который Владимир Ильич передал товарищам через Крупскую перед самой смертью.