— Да, нашел, восстановил вместе с Митричем. Митрич же смог поставить двигатель. Он умный. Ну и вот, теперь яхта нужна многим.

— Откуда ты знал о том, что она будет на реке?

— Ну… — Азамат пожал плечами. — Зуич всегда ждет меня в определенные числа. И не только меня, ведь для Золотого он тоже доставил груз.

Уколова пожала плечами. Ну, и хрен с ним. Самое главное — «Арго» плывет точно туда, куда надо им. Уж во всяком случае, в необходимую сторону. Азамат остановил матроса, проходящего мимо:

— Спокойно по реке так-то?

— Я б не сказал, — матрос шмыгнул синеватым от речной свежести носом, сочно сморкнулся за борт. — Сюда шли, так пришлось пострелять несколько раз. Водные беспокоятся, осень, зима на носу.

— Херово. — Пуля почесал шелушащуюся переносицу. Неспроста, ой неспроста. Аукнулась дурость, сделанная в берлоге по-над рекой. Ну, и стоило же тебе, Азамат, снимать маску в логове, насквозь пропитанном навьей слизью, а? Довыпендривался, балбес, вот слезет кожа полностью, или, мало ли, нос отвалится.

— Женя?

Уколова отодвинулась от двух детишек, оживленно играющих в волчок, смахивающий на отполированный кусок чьей-то кости.

— Что?

— На реке надо быть очень внимательной. Водные с ума сходят, скоро лед, голод, жрут все, что шевелится.

— Водные?

— Ага. Их тут немало. Рыбы, птицы, змеи, даже некоторые насекомые. Река же, каждой твари по паре.

— Хорошо. — Уколова кивнула. — Буду. Пойду вон, на корму, посижу, подумаю, понаблюдаю. Нам же долго еще плыть?

— Плавает говно по трубам, а корабль — ходит. — Зуич, улыбнулся, продемонстрировав роскошную дыру между нижними зубами, — Но даже если и так, то если до вечера доберемся куда надо, так и хорошо.

Уколова кивнула и пошла на корму. Хотя пошла, если разбираться, сильно сказано. Раз-два, пять шагов, и ты уже на месте. Уколова, встала у решетки, закрывающей борт, перевесила АС. Золотой, извиняясь, взял, решил и позволил себе весьма основательные доказательства для прощения.

Шамиль Абдулмазитович, удивив несказанно, задарил Уколовой не что иное, как тот самый собственный «Вал» и хорошую оптику. Что оставалось, кроме как не настроить прибор?

— Подвинься, а? — Последний член экипажа, невысокий, с румянцем по щекам парнишка протиснулся сбоку. Задел плечом выдающиеся части Уколовой, прикрытые камуфляжем, и покраснел еще больше. — Мне надо бункер проверить. Или вот здесь помоги, что ли…

— А? — Евгения с удивлением посмотрела в его сторону. — Ты мне, чумазенький?

— Тебе, тебе, — парнишка наклонился к металлическим штырям, лежащим на палубе. — На-ка, вот, держи.

Уколова посмотрела на предлагаемый длинный штырь, и пожала плечами.

— Ничего не перепутал, юноша?

Паренек уставился на нее как сумасшедшую.

— А-а-а, ты откуда вообще?

— Тебе-то какая разница, чудо гороховое?

— Ну, так… — он неожиданно улыбнулся. — Ну, помоги, а? Надо быстрее их поднять, скоро неспокойные места пойдут. Как ж без шипов плыть?

— Тьфу ты, — Уколова сплюнула. — И как сама не додумалась про шипы. Так чего тебе помогать надо?

Юнец улыбнулся еще шире, восхищенно алея щеками, и уставившись на нее во все глаза. Сморгнул, прогнав тоненькую пленку по глазным яблокам, дернул небольшими странными наростами под нижней челюстью.

— М-да… — Уколова поморщилась. — И как это, быть мутантом?

— А ты разве не знаешь? — он удивился, явно и неприкрыто. — Сама разве не…

— Нет. — Уколова подозрительно осмотрела парня. — Что сделать-то надо?

— А, это, щас покажу…

Дело вышло простым, хотя и не особо легким. Штырями, взявшись с двух сторон, они перекинули через борт те самые «шипы». Острый металл, торчащий в сторону воды, темнел пятнами ржавчины и Уколова поморщилась. Напороться на такую хреновину… страшновато. Судя по лязгающим звукам, сейчас такое творилось по всему судну.

— Помогает, от тех, кто слабее будет, или глупее. С большими водными так-то не справишься. — Парнишка улыбнулся. — Меня Сёмкой зовут.

— Понятно, — представляться Уколова не спешила, — тебе заняться нечем, Семён?

— Почему? — совершенно бесхитростно поинтересовался парень. — Есть, я ж только что-то с тобой шипы поднял. Сейчас пойду пеллеты проверю в бункере. И вернусь. А ты тут посмотри, ну, за рекой. Мало ли. С пулеметом же умеешь обращаться?

И кивнул на спаренный ПКТ, прилепленный на хитрую станину с единым механизмом стрельбы. Удивляться сметке и умению местного «Кулибина» по имени Митрич Уколова не захотела. Хочешь выжить, так и не то придумаешь.

— Сможешь, угу? — Сёмка снова улыбнулся и скакнул в люк, незаметный, но открытый.

— Давай-давай, — она проводила его взглядом. — М-да.

По борту, с ощутимым тяжелым шлепком, что-то ударило. Уколова осторожно подошла к борту, успев оценить готовность пулемета. Хотя, в такой-то близости от воды, толку от него… вряд ли будет.

Выглянула, держа наготове АС. Ее передернуло.

Его уже отбросило водой из-под винта, и сейчас он уходил в сторону. Белело мучнисто-зеленоватое лицо, обрамленное спутавшейся длинной бородой. Незрячие глаза смотрели в низкую небесную серость. Если Уколова не ошиблась, то у тела явно было что-то не то с ногами. Да и с руками, с левой во всяком случае, тоже.

— Их тут много. Кто сам утонет, кого утащат, из рыбаков. — Сёмка протянул ей жирную лепешку, с горкой отварного мяса на ней. — На, ешь. Вкусно. А я послежу.

— Спасибо.

Отказываться было глупо. Травить ее тут некому и незачем. Ремень через плечо, АС за спину, и можно пообедать. Да что говорить, Уколова не покривила душой, поблагодарив юного водника. Есть хотелось ужасно.

— Мяфо? — она упивалась мягкими проваренными волокнами, их вкусом, соком и самой жизнью. — Откуда?

— Нутрий тут много. Ловить опасно, если они семьей, но зато, если уж получилось, то мяса надолго хватает. — Сёмка поводил стволами, положив на плечи наваренные дуги. — А я их варю долго, с зеленью там, чтоб вкуснее. Жесткое мясо, если хорошо не сварить.

— Нутрия… — Уколова покосилась на успевшую остыть на ветру аппетитную горку, ставшую вполовину меньше. — Водяная крыса, да?

— Ну, я ж те говорю, что именно она. Вкусно?

— Вкусно.

Женя прислонилась к ограждению, не зная, что и сказать. Или сделать. Нет, так-то все шло как надо, но…

Да, Пуля прав в словах, сказанных, в Венере. Причем, как оказалось, полностью.

Там, в республике, хватало многого. Боев и перестрелок с недобитыми сепаратистами. Охоты за прячущимися у города бандами. Крови, боли, выпущенных кишок, остатков аккуратно разделанных на мясо человеческих тел. Уколова видела разные стороны жизни во вновь отстраиваемой цивилизации. Или пытавшейся ей остаться, но это не так и важно. Но кое-что здесь, оказалось совершенно другим.

Почему в Новоуфимской республике существовали санитары? Потому что мутация, это зло. Разрушенный геном, скачущие взад-вперед цепочки ДНК, болезни, слабость, уродства. Люди, жившие в ее городе, не должны быть слабыми.

Если у тебя есть пусть и небольшое, но отличие от нормального организма — в лагерь, на исправительные работы.

Если ты родился с шестью пальцами, и в пять лет на осмотре санитарного врача их все также шесть — в лагерь, на исправительные работы.

Если твоя скотина уродилась с двумя головами, но дает много вкусного молока и до сих пор жива — в лагерь, на исправительные работы. Тебя, как вовремя не донесшего хозяина.

Здесь? Здесь все по-другому. Сёмка, паренек, моргающий как земноводное, плевать хотел на это. И на то, что отличается от Уколовой. Нате, вот, девушка, вам обед. Евгения вздрогнула. Покосилась на совершенно холодную лепешку с мясом. Только-только вкусные и аппетитные куски разом потеряли свою привлекательность. Серые волокна, покрытые белесым застывшим жирком, блестящая и липкая лепешка…

— А ты откуда, из Башкирии? — поинтересовался Сёмка. — Ты ж с Пулей пришла, он оттуда. И как у вас там?

— Хорошо. Что это там?