– Так я и подумала – Манижа провела по стреле пальцами, и Дара покрылся мурашками от этого собственнического жеста. – Я сказала, что хочу говорить с тобой открыто, и ты, недолго думая, излил мне душу. Я хотела бы ответить тебе тем же. Очевидно, что мы, к сожалению, расходимся во мнениях о наших целях.

Ее невозмутимость сводила с ума.

– О наших целях? Ты убиваешь дэвов за магию крови и используешь трупы своих предков для моего исцеления. Это не мы «расходимся во мнениях». Это ты зашла слишком далеко, и я пытаюсь остановить тебя, пока не поздно!

Она закрыла футляр и вернула его обратно на полку. Другой рукой она теребила что-то на шее. Вероятно, какое-то украшение.

– Знаешь, Рустам говорил то же самое. – Манижа вытащила золотую цепочку из-под своих кос и, резко дернув за кулон, порвала ее.

Дара слишком поздно разглядел, что это был за кулон.

Его кольцо.

Он бросился к ней, но Манижа уже надела кольцо себе на палец.

– Стой, – прошептала она.

Дара остановился так внезапно, будто уперся в стену. От шока у него отнялся язык.

Глаза Манижи были распахнуты необычайно широко, и она дрожала всем телом.

– Не двигайся.

Едва слова слетели с ее губ, как все его тело онемело, словно его руки и ноги вросли в камень. Дара попытался закричать, но его тело словно перестало подчиняться его воле.

Его тело перестало подчиняться его воле.

Его тело перестало подчиняться его воле. Манижа надела его кольцо…

Нет, этого не могло происходить. Невозможно. Дара, должно быть, спит, бредит. Даже Манижа не обладала такой силой. Только ифриты…

Манижа тоже не двигалась. На мгновение она засомневалась, но затем недоверие проступило в ее лице.

– Где ты был сегодня? Можешь говорить… но говори правду.

Его рот освободился от ее контроля, и Дара стиснул зубы, так сильно прикусив язык, что почувствовал вкус крови. Но все было без толку – сначала он почувствовал жжение магии, а потом его рот открылся сам собой.

– В лесу.

Она подозрительно прищурилась:

– С кем?

Он противился невидимым путам, обездвижившим его.

– С Зейнаб аль-Кахтани и ее воином. С Разу, освобожденной рабыней ифритов. – Он закряхтел, силясь закрыть рот. Нет, Создатель, не надо. – С Картиром.

Ярость вспыхнула на ее лице.

– Ты и этот вероотступник встречались с Зейнаб аль-Кахтани? Ты стоял лицом к лицу с женщиной, которую я умоляла тебя найти, с женщиной, от жизни которой зависит жизнь моего сына, и ты позволил ей уйти?

– Я пытался заключить мир. – Он никак не мог остановить поток слов. – Я уговаривал ее сдаться, пока ты…

– Пока я – что?

– Пока ты не использовала на ней магию крови.

Глаза Манижи сверкнули.

– Ты рассказал принцессе пескоплавов, что я использую магию крови? – вспылила она. – Ты что-нибудь еще от меня скрываешь?

– Да. – Слова сорвались с его губ так быстро, что Дара поперхнулся. – Я помог другому освобожденному джинну бежать в Та-Нтри.

Она побледнела. Этого Манижа не ожидала.

– Кого? Когда?

– Старика по имени Исса.

Манижа сделала два шага к нему навстречу, выхватила нож Дары у него из-за пояса и наотмашь ударила по лицу.

– Предатель, – прошипела она. – Выходит, ты тоже действовал против меня?

Отчаяние охватило его.

– Я действовал ради тебя. Я всегда хотел только одного: следовать за тобой. За лучшей версией тебя. Я хотел видеть, как наш свободный народ процветает под добрым и мудрым управлением почтенных Нахид.

Дара ненавидел силком вырванные из него слова. Как наивно они звучали.

Как он сам был наивен.

Ты сам позволил им себя уничтожить. Снова и снова ты отдавал им свою любовь, и за это они вновь и вновь уничтожали тебя. Насмешливый упрек Визареша и взгляд Аэшмы, полный холодного торжества. Они с самого начала знали, к чему все ведет. Ифриты обучили Манижу не только магии крови.

Они обучили ее худшему из своих умений.

Он сморгнул слезы, отказываясь до конца принимать истинный ужас своего положения. Это свело бы его с ума. Она не могла так с ним поступить. Нет же. Реликт, кольцо – все это лишь отчаянная имитация ифритовой жестокости. Она не могла этого желать. Манижа была Нахидой, его Нахидой. Это не…

– На колени! – холодно приказала она.

Дара рухнул на пол, стукнувшись коленями о ковер. Кровь затекала в глаза из раны, которую она нанесла ему ножом.

– Пожалуйста, отпусти меня. – Теперь он был готов валяться у нее в ногах, и голос его дрожал, как у ребенка. – Прошу тебя, не делай меня рабом. Только не снова. Не отнимай у меня свободу. Мы обязательно все исправим. Я все исправлю!

Ее гнев чуточку поутих.

– Я ведь тебе верю. Я верю, что ты действительно хочешь все исправить. – Манижа протянула к нему руку, краем рукава вытирая кровь с его глаз. – Теперь тебе будет проще.

– Проще?

– Я знаю, как ты не хотел брать на себя ответственность за новые кровопролития. – Манижа мягко улыбнулась. – Так что я снимаю с тебя эту ответственность. Я понесу ее. Я буду принимать решения. Ты… будешь просто оружием.

Весь смысл того, что она сделала, обрушился на Дару, как груда кирпичей. Он снова попытался сопротивляться.

– Нет, госпожа, пожалуйста, только не это…

Она приложила палец к его губам:

– Я разбужу тебя, когда ты понадобишься. А пока спи, Афшин. Ты выглядишь очень усталым.

Дара провалился в темноту еще до того, как она закончила говорить.

Хирургическим крючком Нари подцепила последнее железное волоконце в шее пациента, свободной рукой придерживая его затылок. Одним точным движением она поймала его за кончик и осторожно потянула, после чего выбросила металл в окровавленный жестяной поддон у ее локтя.

Ее пациент, один из пиратов Физы, попытался заговорить:

– Э… то…

У него заплетался язык, а остекленевшие глаза подернула поволока. Нари напоила его зельем, частично парализующим мускулы, чтобы процедура прошла безопаснее.

– Почти готово, – заверила она его. – Ты большой молодец. Дай-ка проверю…

Нари закрыла глаза, полностью переключаясь на мысленный взор целительницы. Через мгновение его горло словно раскрылось перед ней: мышцы и связки, зримые и незримые одновременно; кости, кровь и ткани, разделившиеся на отдельные элементы. Следы железа исчезли – с проклятым клеймом аль-Мудхиба было покончено.

Малейшим усердием воли Нари залечила рану, наблюдая, как на глазах истерзанная плоть зарастает здоровой кожей. После долгих недель, проведенных без магии, она исцеляла всех, кто только подпускал ее к себе, от поваров с ожогами до солдат, пострадавших на учениях. И не только потому, что долгожданное и полноценное возвращение целительских способностей приносило ей огромное облегчение.

Но еще и потому, что только кипучая деятельность удерживала ее от того, чтобы не рвать на себе волосы и не пытаться спалить океан.

Она снова сосредоточилась, ощутив фантом парализующего зелья, расползшегося по его крови. Нари повелела ему ослабить хватку, хотя заранее предупредила пациента, что потребуется целый день, чтобы зелье полностью вышло из организма.

Она отпустила его.

– Ты здоров и свободен, мой друг. Если почувствуешь боль или онемение в области шеи, возвращайся немедленно, но в остальном, думаю, все должно быть в порядке.

Ее пациент коснулся горла, едва не плача.

– Я уж и не думал, что выпутаюсь из этой кабалы, – признался он, и теперь его слова звучали яснее. – Аль-Мудхиб всегда находил, к чему придраться, чтобы продлить мой срок.

– Что ж, теперь он тебе не страшен. Наверное, до сих пор потрясает где-нибудь кулаком и осыпает проклятиями Физу.

Он загрустил.

– Надеюсь, капитан вернется. Вид у нее, конечно, был уверенный – она даже пригрозила, что выпотрошит нас, если что-то случится с ее кораблем, но… – Он замолчал, возможно, не желая облекать свои страхи в слова.