Он обернулся на звуки за спиной. Лана ошеломило не только то, что те двое мужчин из черной машины – нет, два подростка – по-прежнему следуют за ним, но в большей степени собственное состояние – они умудрились подобраться на дистанцию в пятьдесят метров, оставшись незамеченными. Когда он повернулся, мальчишки на секунду застыли. Тот, что повыше и справа, завозился со спусковым крючком автомата «фуллертон», а Лан в недоумении уставился на того, что слева – подростка с перекошенным лицом землистого цвета.

– Ты?

Они открыли огонь.

В голове у Лана взорвались ярость и недоумение. Хватит. Пора с этим кончать. Он поднял руки, выпустив массивный поток нефритовой энергии – Отражение и Броню. Подростки плохо стреляли, а от страха и адреналина – еще хуже. Пули расщепили доски под ногами Лана, свистели в воздухе, врезались в корпуса лодок и даже оставили дорожку следов на воде. Те, что неслись к Колоссу, он поймал, как шторм сдувает мух. Как он и учил Андена, Лан притянул их волной Отражения, закрутил вокруг себя и швырнул обратно, словно горсть камней.

Скорость и прицельность были уже не те, что у пуль, выпущенных из оружия, но они оставались опасными. Один из нападавших выронил «фулли» и схватился за руку, другому свинец попал в колени, и он с криком завалился, его автомат загрохотал по деревянному настилу. Лан уже пришел в движение, став быстрее тени. Полыхая Силой, он ударил одного подростка по горлу и перебил трахею. Тот рухнул. Лан повернулся к другому, тому самому, чью жизнь он пощадил полгода назад. Раненый парнишка пытался подобрать левой рукой оружие. Лан вырвал автомат, согнул руками ствол и отшвырнул. Парень отполз назад с открытым ртом, его лицо побелело – страх в конце концов пересилил отчаянную жадность.

– Ты это хочешь, да? – Лан хватился за нефритовое ожерелье вокруг шеи. – Думаешь, за это стоит и умереть. Думаешь, нефрит сделает тебя тем, кем ты никогда не станешь. – Он потянулся, чтобы схватить идиота за волосы и рвануть к себе, сломав шею, будто куриную – именно так собирался когда-то поступить Хило. – Тогда ты просто глуп. Слишком глуп, чтобы жить.

Но его рука схватила только воздух, потому что ноги внезапно подогнулись. Лан рухнул, скорчившись от огня, полыхающего под кожей. Боль в груди вернулась с удвоенной силой, выбив из головы способность соображать.

Подросток застыл, уставившись широко открытыми непонимающими глазами. Потом развернулся и побежал. Его шаги стучали в пустом черепе Лана как цимбалы. Лан не смотрел в его сторону. Он не мог дышать. Во рту пересохло, горло горело. Он должен как-то это остановить. Затушить огонь. Огонь – как нефрит, и жадность, и война, и тщетные ожидания, он пожирает все, к чему прикасается. Вода. Нужно добраться до воды.

Мир потерял ясные очертания, как будто с Лана разом сдернули весь нефрит. Он с остервенением ощупал ожерелье на шее и браслеты на запястьях – каждый камень был на месте. Вставай, говорил он себе. Вставай и иди. Он с трудом поднялся и сделал несколько шагов. Когда-то Лан с легкостью бегал по тонким балкам на тренировках в Академии, но теперь потерял равновесие и поставил ногу слишком близко к краю пирса. Он споткнулся и упал в воду, тут же почувствовав такое молчаливое облегчение и прохладу, что не стал сопротивляться, когда эта тишина сомкнулась над его головой.

Самая известная священная книга дейтистов, «Сказание о возвращении», – это история о благочестивом человеке по имени Цзеншу, много лет назад он обличил зло в деспотичном короле и был изгнан со своей земли. Он собрал пожитки своей большой семьи, включая семьи младших братьев и сестер, перевез их на огромный корабль и отплыл в поисках легендарных развалин нефритового дворца, построенного богами.

Он плавал сорок лет, делая остановки, но нигде не оставался надолго, одни боги ему помогали, а другие чинили препятствия, он пережил множество приключений, легших в основу кеконской мифологии, и в конце концов Цзеншу и его клан прибыли на нетронутый остров с пышной растительностью. В награду за набожность и упорство Всеотец Ятто заговорил с Цзеншу, ставшим уже стариком, и отвел его в горы, где тот нашел нефрит – остатки дома богов, когда-то предназначенного для человечества. Дар богов.

Пока его семья строила из камней деревню, Цзеншу удалился в горы, где жил отшельником в постоянной медитации. В окружении нефрита Цзеншу обрел почти божественную мудрость и способности, став еще ближе к Божественным добродетелям. Его внуки и правнуки приходили к нему за помощью, и он ненадолго прерывал свое одиночество, чтобы разрешить споры, остановить землетрясения, отогнать бури и защитить от вторжения варваров. Когда ему исполнилось триста лет, боги решили, что один Цзеншу из всей человеческой расы заслужил возвращения на небеса.

Набожные кеконские дейтисты считают себя потомками Цзеншу, стоящими ближе всех к милости богов. Религиозные Зеленые Кости строят жизнь по примеру Байцзена, любимого племянника Цзеншу, который отправился в горы, чтобы учиться у дяди, а после того как Цзеншу покинул землю, стал защитником жителей острова, первым и самым свирепым нефритовым воином из легенд. Кеконцы почтительно величают Цзеншу Тем Кто Вернулся, и лишь Зеленые Кости считают, что они достаточно близки к его наследию и могут называть его просто Старым дядюшкой.

После вознесения Цзеншу боги объявили, что если остальные люди последуют его примеру и обретут четыре Божественные добродетели – скромность, сострадание, храбрость и доброту, – то они тоже смогут вернуться в лоно богов. Все дейтисты верят, что это когда-нибудь случится, и называют это Возвращением.

Телефон зазвонил еще до рассвета, разбудив Шаэ в тот день, когда она собиралась наведаться в семейную резиденцию на обед с дедом и братьями. Она взяла трубку и с удивлением услышала голос Хило.

– Оставайся на месте, – сказал он. – Я пришлю за тобой машину.

– Хило? – на секунду Шаэ засомневалась, что это он.

– Ты должна приехать домой, Шаэ.

– Зачем? Что случилось? – Сон тут же с нее слетел. Она никогда не слышала такую панику в голосе Хило. – Это дедушка? – На другом конце линии была тишина, такая глубокая, что ее голос будто отдавался эхом от стенок колодца. Шаэ стиснула трубку. – Хило? Если ты не хочешь сказать, передай трубку Лану.

Что-то в последовавшей за этими словами паузе наполнило ее пониманием за долю секунды до того, как она услышала ответ:

– Лан погиб.

Шаэ села. Телефонный провод натянулся, и слова Хило превратились в тонкую ниточку, едва достигающую ее ушей с другой стороны огромной пропасти.

– На него напали вчера вечером в Доках. Рабочие нашли его тело в воде. Он утонул.

Шаэ покачнулась от горя, от его внезапности.

– Пришли машину. Я буду готова.

Она повесила трубку и стала ждать. Когда перед домом остановилась большая белая «Княгиня Прайза», Шаэ спустилась, даже не заперев дверь и не выключив свет. Она села на заднее сиденье.

Маик Кен повернулся через плечо и посмотрел с таким искренним сочувствием, что она бы заплакала, если бы для этого еще не было слишком рано.

– Мне нужно остановиться у банка, – сказала она.

– Мне велено доставить вас прямо к дому, – откликнулся Маик.

– Это важно. Хило поймет.

Маик кивнул и тронулся. Шаэ дала ему адрес банка, он припарковался и вышел из машины вместе с ней. Он весь был увешан оружием – сабля-полумесяц, нож, два пистолета.

– Нельзя входить с этим в банк, – сказала Шаэ.

– Я подожду снаружи у двери.

Банк только что открылся. Шаэ попросила провести ее к своей депозитной ячейке.

– Конечно, госпожа Коул, идемте со мной, – ответил банковский клерк и провел Шаэ в заднюю комнату со стальными стенами, где оставил в одиночестве.

Шаэ уже два с половиной года не открывала свою сейфовую ячейку. Когда она повернула ключ и открыла ящик, ее тут же охватил иррациональный страх. А если его там нет? Но он лежал там – ее нефрит. Весь. Еще не сунув руку внутрь, она почувствовала его притяжение, когда нефрит поднял в ее крови прилив, как лунная гравитация в океане. Шаэ пересчитала каждый камень – серьги, браслеты для рук и лодыжек, ожерелье. Потом закрыла дверь ячейки и села на пол, спиной к стене, подтянув колени к груди.