– Мой отец считал, что с нефритом приходит и огромная ответственность, что Зеленые кости прежде всего должны быть верны своей стране. – Слова Айт повисли в воздухе, пока она обводила взглядом собравшихся, остановив его на Колоссе-сопернике, стоящем неподалеку, поскольку ему предстояло выступать следующим. Хило почувствовал вес вражеского взгляда, а густая аура Айт вспыхнула ярким и раздражающим пятном.

Не сводя взгляда с Хило, Айт продолжила:

– Верность высшим идеалам, забота о благополучии страны должны быть сильнее даже отношений с друзьями и близкими. Сильный лидер отбрасывает личные чувства и принимает болезненные решения ради блага общества.

Послание Айт было ясным. Все, что она сделала на пути к посту Колосса Горных, включая убийство своего брата, никчемного плейбоя, и старой гвардии своего отца, она совершила ради высшего блага, ради клана и страны. Коул Хило же, наоборот, упрямо выступая на стороне своей недостойной сестры, не годится в лидеры.

Айт снова повернулась к публике и объявила:

– Если бы мой отец был жив, он бы пришел в отчаяние, увидев, что в нашу страну снова вторгаются иностранцы, но в этот раз при помощи тех, кто должен стоять на защите государства. Как дочь Факела Кекона и как Колосс клана я глубоко обеспокоена.

Шаэ приготовила речь для Хило с невинными восхвалениями героев и трогательными историями из жизни дедушки. Хило пришел на праздник с решимостью придерживаться текста и не отвечать на уколы Айт, но по мере того как она говорила, он все больше раздражался.

– Шелест второго по величине клана в стране – рабыня иностранцев и их образа жизни. Ее действия в прошлом доказывают, что она слаба и не имеет права называться кеконкой, ей нельзя доверить ответственный и влиятельный пост. Моему коллеге пора прислушаться к опасениям общества.

Вдохновляющую речь об отце Айт Мада превратила в обличение соперников. Несколько членов Королевского совета, присутствующих на церемонии открытия памятника, смущенно ерзали. В толпе кое-кто кивал, а другие с каменными лицами смотрели на Хило, ожидая его реакции. Хило прищурился и постарался сохранить невозмутимое выражение лица, но любая Зеленая кость поблизости Чуяла кипящую внутри ярость.

– Хило-цзен, – проворчал Кен за его спиной, – негоже нам выслушивать все это дерьмо. Нужно сейчас же уйти.

Хило не ответил Штырю, он Чуял, как аура Айт Мады гудит с самодовольным любопытством. Сумеет ли она спровоцировать его, чтобы Хило взорвался на глазах у всех? Поддастся ли он, наконец, давлению и снимет Шаэ с поста Шелеста, из-за чего Равнинные будут выглядеть слабыми и виноватыми, или упрямо откажется и будет смотреть, как падает репутация клана и его собственная репутация Колосса, с таким трудом завоеванная?

Он не Почуял приближение Шаэ, пока она не оказалась прямо за его спиной. Ее аура покалывала, как статическое электричество, и когда Хило удивленно повернулся, то увидел, что сестра уверенно шагает мимо него. Ее волосы были туго стянуты на затылке, нефрит на шее сиял в солнечных лучах. Бледное лицо было неподвижным, словно маска. Рядом с ним она помедлила, но едва взглянула на Хило.

– Я думал, ты плохо себя чувствуешь, – сказал Хило. – Что ты здесь делаешь?

– Хочу покончить с этим, – ответила Шелест и двинулась мимо него с решительностью человека, прыгающего под поезд.

Хило разгадал ее намерения за секунду до того, как она заговорила, но к тому времени Шаэ уже наполовину пересекла помост.

– Хватит, – рявкнула Шаэ достаточно громко, чтобы прервать Айт на полуслове и услышали все поблизости. По толпе пронеслась рябь удивления, а нефритовая аура Айт накатилась на ауру Шаэ, как лава на скалы. Шаэ шла вперед, непреклонная и холодная, как луна. – Ты уже достаточно долго меня оскорбляла своими злобными измышлениями, называла плохой дочерью, негодным Шелестом, недостойной нефрита, предательницей и шлюхой.

Она остановилась, и в жуткой тишине можно было услышать биение сердец.

– Айт Мадаши, Колосс Горного клана, я вызываю тебя на дуэль на чистых клинках.

После эпохи Трех царств, которая завершилась с самоуничтожением королевской семьи Хунто, два королевства завоевателей, Цзянь на севере и Тьедо на юге, решили установить мир традиционным и почетным путем – обменявшись детьми. Второго сына королевского дома Тьедо послали ко двору в Цзянь. Монарх Цзяня имел трех детей, но только одного сына, и заложницей в Тьедо отправили его старшую дочь.

В Тьедо принцесса-пленница и старший сын семьи Цзянь пылко полюбили друг друга и поженились. Но когда принц унаследовал отцовский трон, жена уговорила его напасть на родное королевство Цзянь и завоевать весь Кекон. Историки спорят о том, было ли это решение вызвано политическими амбициями, слепой верой в мужа или местью семье, которая ее продала. Новый король поначалу колебался, но когда его младший брат в Цзяне погиб в результате подозрительного несчастного случая, последовал совету жены и объявил войну.

Их соперник принц Цзянь был умным, но болезненным. В то время женщины редко воспитывались Зелеными костями, но его младшей сестре позволили изучать нефритовые дисциплины.

Она вышла замуж за воина, ставшего знаменитым генералом армии королевства, а сама стала ключевой фигурой в войне против собственной сестры и зятя из Тьедо. Окончательная победа Цзяня двести лет спустя объединила остров под властью одного монарха и со столицей на северном побережье, где она остается и по сей день. И хотя соперничество между северным и южным королевством продлилось намного дольше, чем прожили его зачинщики, этот период кеконской истории известен под названием периода Воюющих сестер.

Кеконцы в целом негативно оценивают ту эпоху, длительный конфликт ослабил страну и уменьшил число нефритовых воинов, позволив иностранным захватчикам получить преимущество и завоевать остров. И все же, судя по огромному числу кеконских книг и фильмов о той эре, роман предательницы, принцессы Цзянь, и принца Тьедо считается величайшей историей любви, а война между сестрами – одной из величайших трагедий. Самая известная классическая пьеса о том периоде, «Два престола», начинается с часто цитируемой строки, берущей начало в дейтистской философии и описывающей происхождение всех земных раздоров: «Все большие войны вырастают из маленького недовольства».

Дуэль назначили на следующее утро, потому что негоже проливать кровь в государственный праздник, умаляя значение запланированных на День Героев мероприятий. Соперницы встретятся в лесу Цзуро, на полпути между резиденциями Айт и Коулов. Шаэ знала, что следует лечь спать пораньше, но казалось немыслимым спать, если это, возможно, ее последняя в жизни ночь. Около полуночи, когда над городом еще громыхали бесконечные фейерверки, она вошла в комнату для молитв в главном доме и опустилась на жесткую подушку перед маленьким святилищем. Шаэ никак не могла вновь обрести ту мрачную уверенность и холодную решимость, которые ощущала раньше. Теперь ее охватил лишь тошнотворный ужас.

Шаэ была опытной Зеленой костью и носила много нефрита, она окончила Академию Коула Душурона одной из лучших на курсе. Но теперь большую часть времени проводила за столом или на совещаниях. Она тренировалась по утрам и иногда брала частные уроки, но, в отличие от Хило, никогда не занималась достаточно усердно, чтобы поддерживать боевые способности на максимальном уровне. Если бы она хоть на секунду могла представить, что окажется в таком положении, то последние полгода усиленно занималась бы с мастером Айдо.

Айт Мадаши носила больше нефрита и убила больше людей в поединках, чем любая женщина в недавней истории. Прошло много лет, после того как она стала Колоссом с помощью насилия, возможно, Айт тоже ослабела. Шаэ надеялась на это, но не слишком рассчитывала.

Шаэ наклонила голову.

– Старый Дядюшка на небесах, сделай меня сегодня самой зеленой из твоих потомков, – пробормотала она молитву монаху Цзеншу, Тому, кто вернулся, покровителю Зеленых костей. Она немного помолчала. – А если ты рассудишь иначе, хотя бы отдай мне должное за то, что я попыталась.