Она растерялась, не зная, что на это ответить.

– Но… как? Судя по рассказам, это невозможно. Большинство сосудов – это кольца, а они же крошечные. Они могут оказаться буквально в любой точке мира, и нет никакого способа отследить их.

– Как повезло, что у меня в запасе есть тысячелетия, чтобы найти такой способ.

Тысячелетия… Нари и забыла об этом нюансе нового будущего Дары, и при мысли о такой перспективе у нее на душе заскребли кошки.

– Дара… я знаю, что ты чувствуешь свою вину, но ты не обязан этого делать. Посвятить всю свою…

– Я знаю, что не обязан. Но это мое желание. – Дара встретился с ней взглядом: – Нари, я не могу вернуться назад во времени и исправить свои ошибки, но я могу попытаться отчасти искупить свои грехи. Использовать на благо подаренный мне второй шанс. – Он вымученно усмехнулся. – Хотя… теперь уже, наверное, третий или четвертый шанс.

– Но… но ты не можешь просто взять и уйти, – настаивала она. – Ты нужен дэвам.

– У дэвов есть ты. И на протяжении веков они больше ни в чем не будут нуждаться. Кроме того, не только они мой народ, – добавил он. – Никто лучше меня не подойдет на роль охотника за порабощенными джиннами. У меня есть время. У меня есть магия. У меня полно желания найти ифритов. Визареш и Кандиша… все еще на воле.

Нари горько вздохнула, не понимая категоричности в его голосе.

– Хорошо. Но ты в любой момент можешь вернуться в Дэвабад. Ты ведь не…

– Не могу. – Взгляд Дары потух. – Как только я переступлю порог, все станет как прежде. Я не смогу вернуться. Как ты и сказала… я не отмечен проклятием Сулеймана.

А я не смогу уйти. Осознание того, что пытался сказать ей Дара, чуть не сбило Нари с ног.

Слезы жгли ей глаза.

– Значит, я больше никогда тебя не увижу.

– Похоже на то. Нари… – Дара сократил расстояние между ними, когда Нари больше не могла сдержать слез, и заключил ее в объятия впервые с той ночи, когда они поцеловались. – Нари, пожалуйста. Не горюй обо мне, – шептал он. – Здесь тебя ждет замечательная жизнь, жизнь, о которой ты всегда мечтала. Дэвабад будет процветать – и только лучше, если меня здесь не будет. – Дара держал ее лицо, покрывая поцелуями слезы, что катились из ее глаз. – Ты заслужила жить долго и счастливо, маленькая воровка. Позволь и мне сделать то же самое. Позволь мне заслужить место в саду рядом с моей семьей.

– Но ты будешь совсем один, – всхлипнула Нари.

– О, Нари… – Дара трепетал в ее объятиях, но голос его не дрогнул. – Со мной все будет в порядке. Мне не придется прятаться, как раньше. Я смогу посетить места, в которых прошло мое детство, сказать дэвам из приграничных королевств, чтобы они приезжали в Дэвабад, знакомиться с новыми Нахидами. – Он отстранился, чтобы взглянуть на нее; его глаза блестели от непролитых слез. – Там меня ждет целый мир. Королевства за пределами нашего царства, ифриты и пери, в которых я буду вселять ужас. Меня ждут великие приключения. – Его губы дрогнули в грустной улыбке. – Это ты останешься запертой в городских стенах со всеми этими бюрократами.

Нари хохотнула сквозь слезы.

– Ты невыносим. Не смеши меня в тот момент, когда разбиваешь мне сердце.

– Но как мне тогда увидеть твою улыбку в последний раз? – Дара бережно взял ее руку и поднес к своим губам. – Со мной все будет хорошо, Нари. Я обещаю. А если я когда-нибудь действительно стану нужен Дэвабаду – если я стану нужен тебе, – я остаюсь верен и своей второй клятве. Я найду способ вернуться. Снова запугаю маридов, если понадобится, или, возможно, твой странный принц проведет меня через свои воды.

– Ему бы это не понравилось.

– Вдвойне заманчиво.

Нари закрыла глаза, убитая горем. Снова шутить, снова чувствовать его руки на своем лице, его губы на своих пальцах – все это только усугубляло прощание. Должен же быть какой-то другой способ.

Ты сама сказала ему выбирать. Там, на крыше, Нари дала Даре свободу. Она обещала принять его выбор. И теперь он его сделал.

Позволь мне заслужить место в саду рядом с моей семьей. Нари не имела права отнять это у него – и никто не имел.

Так что она лишь снова притянула Дару в свои объятия, уткнувшись ему в плечо. Она вдохнула дымно-цитрусовый запах его кожи, собираясь со всеми силами, которые могла в себе наскрести. Когда-нибудь в другой раз Нари позволит себе погоревать о нем. Она позволит себе пострадать обо всем, что могло бы вырасти между ними.

Но сейчас он заслуживал того, чтобы она поступила, как его бану Нахида.

– Я научусь освобождать их, – шепнула она ему на ухо, на прощание погладив его по волосам. – Даю слово, Афшин. Найди наших джиннов, верни их домой, и я освобожу их.

А потом Нари заставила себя отпустить его. Разжать пальцы, опустить руки и встать перед ним с гордо поднятой головой.

Дара провел пальцами по кромке ее чадры, а затем медленно, решительно разжал их.

– Пещера на берегу Гозана. Там, где мы… – Его голос дрогнул. – Она хорошо защищена от любой непогоды. Все сосуды, какие я найду, я буду оставлять там. Посылай туда нарочного каждые пару лет, на проверку. – Он помедлил, словно не хотел говорить дальше, и, когда он все-таки продолжил, Нари поняла почему. – Научи этому своих детей. Пусть они научат своих детей и все последующие поколения.

У Нари чуть не подкосились ноги, когда она явственно увидела простирающиеся перед ним века. Тысячелетия, в которых ее больше не будет.

– Так и сделаю. Клянусь тебе.

Дара отступил к завесе, и Нари машинально потянулась к нему, догадавшись, что он хочет уйти прямо сейчас.

– У тебя же нет никаких припасов, – запротестовала она. – Оружия… ты должен беречь себя.

Он улыбнулся ей той полуулыбкой, смешливой и разбитой, которая будет преследовать ее до конца дней.

– Я могу стать ветром. Думаю, я как-нибудь справлюсь.

Она вытерла глаза.

– Какой самонадеянный.

– Какая грубиянка. – Улыбка сползла с лица Дары. – Могу я кое о чем спросить?

Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, если это задержит тебя хотя бы на мгновение. Но Нари только кивнула в ответ.

Страх окрасил его черты.

– Еще на Евфрате, когда я спросил, хочешь ли ты продолжать путь, а ты взяла меня за руку… ты бы сделала это снова? Или нужно было остановиться, вернуть тебя в Каир…

Нари, недолго думая, взяла его руку в свою.

– Я бы поступила точно так же, Дара. И еще тысячу раз я бы брала тебя за руку.

Дара в последний раз поднес ее руку к губам и поцеловал костяшки ее пальцев.

– Найди свое счастье, маленькая воровка. Укради его и никогда не отпускай.

Не отпущу. Нари протянула руку, сорвала ветку с ближайшего дерева и сожгла ее в своей ладони. Дара молча наклонился, и она помазала его лоб пеплом, изо всех сил стараясь, чтобы не дрожал ее голос.

– Да будет гореть твой огонь вечно, Афшин.

Дара выпрямился, еще на мгновение задержав на ней свой взгляд. Она не могла на него насмотреться, запоминая его яркие глаза и темные, как вино, волосы. Она запомнит его таким.

Затем ее Афшин сделал шаг назад и исчез.

Нари постояла, прислушиваясь к звукам леса: щебету удода и шелесту листьев.

Что-то щекотнуло запястье. Нежный вьюнок, ярко-зеленый от молодых побегов, коснулся ее пальцев. У нее на глазах ярко-фиолетовый цветок распустил свои лепестки.

Нари поднесла его к лицу и расплакалась.

Но она не одна. В Дэвабаде она никогда не была одна. Она недолго плакала, когда рядом ступила тяжелая лапа большого зверя и ее обняло сверкающее радужное крыло.

Нари уткнулась заплаканным лицом в шелковистую гриву своего шеду.

– Пойдем домой, Мишмиш. Думаю, он не вернется.

Озеро снова было неподвижно.

Али сидел на отмели своей речной дельты, погрузившись в воду по пояс, пальцами ног зарываясь в грязь. Воздух загустел от тумана, стал таким влажным, что трудно было сказать, где кончается озеро и начинается небо. Над головой плыли клочья дождевых облаков. Хотя стоял полдень и по другую сторону зеленых гор ярко светило солнце, сюда от него доходило лишь бледное свечение.