Она сжалилась над ним.

– Мы немного не так произносим эту фразу. У этого перевода слова «змея» есть и другое… более распространенное значение. Для обозначения мужского…

– О нет. – Али пришел в ужас. – Нари… я ведь говорил эту фразу делегатам дэва. Я говорил это жрецам.

– А что, своеобразный способ растопить лед. – Али застонал, и Нари взяла его за руку. – В следующий раз проверяй на мне все фразы на дивастийском, которым тебя научит Джамшид. Хотя я не сомневаюсь, что они с Мунтадиром получили от этого огромное удовольствие.

– Я ведь могу повелеть всем жидкостям в трубах под их домом пойти вспять.

– Дай мне время найти водопроводчика, который отстегнет мне процент с расходов на ремонт, и я тебе помогу.

Али ухмыльнулся:

– Будем заодно?

Они стояли у дверей старой Королевской библиотеки.

– До победного конца, – ответила Нари.

Они вошли в библиотеку, где их встретили не только книги. Там уже собралась толпа джиннов, шафитов и дэвов, препиравшихся между собой. Представители всех племен, из десятков городов и всех провинций, Великого храма и улемов, ремесленных гильдий и армии.

Сказать, что собрание получилось разношерстным, было бы преуменьшением. Не желая лишний раз вмешиваться, Нари и Али предоставили большую свободу действий всем группам при выборе своих делегатов, и это, похоже, уже привело к неожиданным результатам. Во-первых, никто не сидел. Но все спорили на дюжине разных языков, стоя над подушками вокруг огромного стола.

Али бросил на толпу взгляд, полный сомнений, выглядя неуверенно.

– Славное начало для нового правительства.

Но Нари только рассмеялась.

– Все равно что торговаться, говоришь?

Она окинула толпу профессионально наметанным взглядом, любезно улыбаясь, когда несговорчивые делегаты то и дело посматривали в их сторону.

Нари всегда улыбалась своим мишеням.

© Г. Крылов, перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Ее сын был великолепен.

Манижа нащупала одно из крохотных ушек Джамшида, наслаждаясь красотой его идеального личика. Ему всего-то исполнилась неделя, и его темные глаза еще оставались подернутыми огненной дымкой. Его маленькое тело было мягким и теплым, оно лежало в защитном коконе ее рук. Но Манижа, выйдя из палатки, все равно покрепче прижала его к груди. Хотя весна уже наступила, но еще не успела войти в силу, и Зариаспа цеплялась за свои прохладные утра.

Долина перед ней светилась светом восхода, вспышки розового и алого клевера посверкивали каплями росы на фоне высокой травы. Она осторожно перешагивала через разбросанные по земле камни и битый кирпич. Они с Каве разбили свою палатку в развалинах одного из многих заброшенных людьми домов, какими изобиловала эта земля, и уже мало что отличало эти руины от каменистого склона холма, разве что несколько арок и коренастая колонна, украшенная изображениями алмазов. И тем не менее Манижа на ходу спрашивала себя, а каким могло быть это место прежде. Не было ли здесь замка, королевского дворца, по которому ходили другие новоиспеченные родители в ужасе при мыслях о том, что же это за мир, в который они привели ребенка благородных кровей?

Манижа снова посмотрела на сына. Ее Джамшид. Они назвали его королевским именем, позаимствованным давным-давно у людей наряду со множеством других имен – большинство дэвов отрицали, что эти имена заимствованные, но Манижа воспитывалась как Нахид, она знала то, что было запрещено знать остальным представителям ее племени. Имя Джамшид было именем легендарным и королевским. Оптимистическим именем, восходящим к последнему клочку надежды в ее душе.

– Это самое мое любимое место в мире, – тихо сказала она, увидев, как вздрогнули веки Джамшида, сонного малыша, пьяного от молока. Она положила его голову себе на плечо, вдохнула сладкий запах его шейки. – У тебя здесь будет столько приключений. Твой папа купит тебе пони и научит тебя ездить, и ты сможешь исследовать землю, сколько твоей душе угодно. Я хочу, чтобы ты этим занялся, мой дорогой сын, – прошептала она. – Я хочу, чтобы ты исследовал, мечтал и потерялся в каком-нибудь месте, где тебя никто не смог бы найти. Где никто не смог бы запереть тебя в клетку.

Чтобы Гассан не смог дотянуться до тебя. Чтобы он никогда-никогда не узнал о твоем существовании.

И если она в чем и была уверена, так это в одном: Гассан никогда не узнает о существовании Джамшида. При одной только мысли о том, что он может узнать, ей становилось дурно от страха, а она принадлежала к тем женщинам, которых нелегко напугать. Гассан убьет Каве, она в этом не сомневалась, рано или поздно убьет самым изощренным способом, какой сможет изобрести. Он накажет Рустама, уничтожит то, что осталось от сломленного духа ее брата.

А Джамшид… ее разум не позволял ей размышлять над тем, как Гассан использовал бы ее сына. Если бы Джамшиду повезло, Гассан удовольствовался бы тем, что заставил бы его жить в страхе, в каком жила она с Рустамом: заточил бы где-нибудь в дворцовом лазарете и каждый день напоминал ему, что если бы не полезная кровь Нахид, то вся их семейка давным-давно была бы уничтожена.

Но она не думала, что ее сыну повезет. Манижа видела, как год за годом все больше ожесточается Гассан, превращается в зеркальное отображение его тирана-отца. Может быть, Манижа проявила чрезмерную и глупую гордыню, когда отказала Гассану в том, что его сердце жаждало больше всего; может быть, было лучше связать их семьи и племена родством: вымучивать улыбку на лице во время королевской свадьбы, а в темноте на его кровати закрывать глаза. Может быть, ее народу дышалось бы легче, а ее брат не вздрагивал бы при каждом слишком сильном дверном хлопке. Разве для подавляющего большинства женщин такой выбор не был бы наилучшим максимумом, о каком можно было только мечтать?

Но Манижа сделала другой выбор. Она предала Гассана самым обидным для него образом, и теперь она знала: если ее и Каве поймают, то отомстят.

Она поцеловала спутанный пушок на голове Джамшида:

– Я вернусь за тобой, мой маленький, я тебе обещаю. А когда я вернусь… я буду молиться, чтобы ты смог простить меня.

Джамшид шевельнулся во сне, издал какой-то тихий звук, а ее сердце обливалось кровью. Манижа закрыла глаза, стараясь запомнить все в мельчайших подробностях. Его тельце в ее руках, его сладкий запах. Звуки перешептывания ветерка с травой, прохладу воздуха. Она хотела запомнить, как держит его, прежде чем заберет у него все.

– Ману?

Манижа замерла, услышав неуверенный голос Каве, ее эмоции снова перешли в режим свободного падения. Каве. Ее товарищ и сообщник с самого их детства, когда они тайком выбирались из дома, чтобы выкрасть лошадей и скакать без конца по окрестностям. Ее ближайший друг, а потом и любовник, когда любопытство и подростковая истома привели их к робким касаниям, к их драгоценным мгновениям.

Еще один человек, которого она вот-вот потеряет. Манижа и без того задержалась в Зариаспе на три месяца, игнорируя письма Гассана, требовавшие ее возвращения. Она удивилась бы, узнав, что король не снаряжает солдат, чтобы доставить ее во дворец. В одном она не сомневалась: после этого она больше никуда из Дэвабада не уедет. Во всяком случае, пока Гассан остается у власти.

«Кольцо, – попыталась она напомнить себе. – Пока у тебя есть кольцо, есть и надежда». Но ее детские фантазии об освобождении спящего воина-Афшина от рабского кольца, которое они с Рустамом нашли так давно, казались теперь именно тем, чем и были, – фантазиями.