– Предоставь Князя мне, – ответил Оюан. Он чувствовал быстро нарастающее давление, этот непреодолимый поток нес его к концу.

Шао удивленно поднял брови, и от этого кровь Оюана закипела, но задал только один вопрос:

– А куда мятежники отправятся в этом сезоне?

– Разве ты не знаешь? – спросил Оюан. – Догадайся. Шао бросил на него мрачный, загадочный взгляд:

– Бяньлян.

– Точно. – Оюан невесело улыбнулся.

– Вопрос в том, скажете ли вы об этом монголам?

Оюан резко ответил:

– Ты знаешь, чего я хочу.

– А, такой судьбы, которой не захотел бы никто другой. – В голосе Шао проявилась жестокость. Волны воздуха от его веера неприятно касались Оюана, и он сразу потерял терпение. – Надеюсь, у вас хватит на это сил.

На секунду Оюан представил себе, как он сейчас схватит этот веер и сломает его.

– Твоя забота о моих страданиях очень трогательна. Но если наши судьбы предопределены, тогда мои силы не имеют значения. Вини Небо, вини моих предков, вини мои прошлые жизни. Мне нет от них спасения. – Не желая еще больше обнажаться именно перед Шао, он резко произнес: – Подготовь приказы насчет боеприпасов и передай командирам подразделений тыла приказ явиться ко мне.

Шао засунул веер за пояс, поднялся и поклонился. В выражении его лица было нечто неприятное, от чего по коже бежали мурашки: некая смесь насмешки и презрения.

– Есть, генерал.

Оюан постарался не обращать на это внимания: у него не было другого выхода. Они нуждались друг в друге, и даже если придется потерпеть пренебрежение, все это будет уже не важно, когда они достигнут цели.

Ни Ма, ни другие жители Аньфэна не посмели носить траурную белую одежду в память о Малыше Го. О нем напоминала лишь мемориальная табличка, которую Чжу повесила в храме по просьбе Ма, и даже она была спрятана за именами всех других усопших. Солдат Малыша Го отдали назначенному вместо него командиру И. Сунь Мэн был единственным командиром, оставшимся на стороне Правого министра Го, но Ма не виделась ни с кем из них после смерти Го.

Было очевидно, что Чэнь только ждет момента, чтобы сделать последний ход и уничтожить группировку Го окончательно, и уцелеют только те, кто безоговорочно на стороне Чэня. После этого не останется никого, кто мог бы обуздать Чэня, кроме покорного параноика – Первого министра. А в отличие от Первого министра Лю Чэнь добивался поражения империи Юань не ради народа наньжэней, которые доверились Красным повязкам и Сияющему Князю, а ради создания своего собственного мира террора и жестокости.

Эта мысль должна была наполнить Ма ужасом. В основном так и было. Но в тот вечер, когда она спускалась по ступеням храма в красном подвенечном платье и под вуалью, она почувствовала, что ее тревоги сменились новой легкостью. Всю жизнь она провела, рассматривая предстоящий брак как долг; она и мечтать не могла о том, что свадьба может стать спасением. Но один невероятный человек подарил ей нечто такое, чего не должно было существовать. Ее вуаль окрашивала весь мир в красный, и на этот раз красный цвет напоминал ей о счастье, а не о крови. Сквозь вуаль она с изумлением и радостью смотрела на человека в красной одежде, ведущего ее вниз по лестнице за связывающий их шарф. Она не представляла себе, что готовит ей будущее, знала только, что в этой жизни оно может быть другим.

Чжу уже спустилась к толпе желающих их поздравить у подножия лестницы, но внезапно остановилась и поклонилась. Ма, стараясь рассмотреть подробности сквозь вуаль, подошла и так же внезапно остановилась рядом с ней.

– Господин Чжу, – приветствовал его Чэнь, пробираясь сквозь толпу. По обеим сторонам от него люди склонялись перед ним, как стебли под ветром. – Или, полагаю, вас надо называть «Командир Чжу», так как вы теперь женаты. Я едва узнал вас без ваших серых одежд! Поздравляю.

Он с улыбкой вручил Чжу подарок.

– И я вижу, что ваша новобрачная – прекрасная Ма Сюин. – Даже под защитой вуали Ма съежилась под пронзительным взглядом его тигриных глаз. Он вежливо обратился к ней: – Я гадал, не наступит ли очередь командира Суня попасть под струю горячего чая, поскольку он такой привлекательный молодой человек. Но я знал, что вы умная девушка. Хороший выбор.

Он снова повернулся к Чжу:

– Первый министр шлет свои поздравления. Он о вас высокого мнения, командир Чжу. Он часто говорит, что хочет, чтобы солдаты других командиров научились у ваших людей дисциплине и покорности. Заместитель командира И, например, унаследовал отряд, особенно нуждающийся в этом из-за ошибок его предшественника. – Чэнь говорил спокойным тоном, но его внимание к Чжу напомнило Ма булавку коллекционера, занесенную над насекомым. – Ваш заместитель, тот высокий человек с короткими волосами, – спросил он, – тоже был монахом?

Если Чжу и была так же встревожена, как Ма, она хорошо это скрывала.

– Министр, заместитель командира Сюй тоже был прошедшим посвящение монахом монастыря Ухуан.

– Замечательно, – сказал Чэнь. – Почему бы вам не уступить его в качестве заместителя на следующий месяц командиру И? Чтобы он научил их некоторым сутрам и добродетели покорности? Что вы об этом думаете?

Ма снова охватил ужас, стерев все следы легкости, которую она ощущала еще несколько минут назад. Взяв в заложники лучшего друга Чжу, Чэнь мог быть уверен, что у нее не будет другого выхода, ей придется поддержать то, что он планировал предпринять против группировки Го.

Чжу никак не могла этого не понимать, но она лишь поклонилась. Черная шляпа ученого, которую она надела на свадьбу, была точной копией шляпы Чэня, и они вдвоем напоминали классический образ учителя и ученика.

– Для этого недостойного командира будет честью подчиниться. Если министр позволит, этот слуга отправит заместителя командира после свадебного пира сегодня вечером.

Чэнь улыбнулся, глубокие вертикальные морщины на его щеках стали еще глубже, теперь они напоминали шрамы от кинжала.

– Конечно.

Новый дом супружеской пары Чжу и Ма представлял собой простую комнату в казарме, хотя Чжу увидела, что ее наспех украсили красными лентами, которые в прошлой жизни были частями военного знамени. Дневной свет проникал в отверстия в грубых деревянных стенках, отчего комната производила впечатление детского домика в бамбуковом лесу.

Ма сняла вуаль. Висящие на шпильках для волос украшения тихо позвякивали друг о друга, когда она села на кровати рядом с Чжу. Чжу заметила, что она села дальше, чем села бы от женщины, но ближе, чем от мужчины. Как будто вместо того, чтобы быть Чжу Чонбой, Чжу относилась к той же категории, что и генерал-евнух: ни женщина, ни мужчина. Эта мысль пробрала ее неприятной дрожью. Она понимала, что, открыв свою тайну Ма, она на какую-то долю увеличила риск разоблачения в качестве незаконного обладателя великой судьбы. Больше всего ее тревожило, на какую именно долю. «Риск – это только риск», – напомнила она себе. Если бы это была уверенность, она бы никогда так не поступила. Она старалась не думать о том грозном ощущении движущей силы, которое беспокоило ее после Цзянькана. «Риском можно управлять».

Она волевым усилием прогнала эти мысли и приняла веселый вид.

– Ну, спасибо Чэнь Юляну, это не совсем та свадебная романтика, о которой я всегда мечтала!

Ма шлепнула ее по руке. Неподвижная белая маска грима не шла ей. Чжу недоставало живости ее подвижного лица.

– О чем это ты? Монахи не мечтают о своей свадьбе.

– Ты права, – с притворной задумчивостью ответила Чжу. – Посмотри на Сюй Да. Я уверена, ему никогда даже не приходило в голову ждать свадьбы, он просто идет и делает, что хочет.

Полоска свободной от белил кожи вдоль лба Ма стала красной.

– Вы с ним?..

Чжу потребовалось несколько секунд, чтобы понять смысл ее вопроса.

– Храни нас Будда! – Ее на мгновение охватил настоящий ужас. – С женщинами! Не со мной.