А потом он закричал. Он выл, твердя, что Али мертв и его место занял демон, и отпрянул от прикосновения Джамшида, когда его возлюбленный бросился к нему через камеру. Он начал биться головой о стену, захлебываясь рыданиями и причитая, что двое мужчин перед ним были «фокусом Нахиды».

Али был в отчаянии. Он бросил вызов Тиамат и путешествовал по мировым течениям, но, наблюдая, как сходит с ума его старший брат… он вдруг почувствовал себя совсем маленьким. Совсем беспомощным.

Но на помощь пришел Джамшид.

Бага Нахид бережно взял Мунтадира за руки и начал исцелять его, водя пальцами по покрытой запекшейся грязью коже Мунтадира, а потом освободил его от оков.

– Это я, Эмир-джун, – тихонько успокаивал он его. – Только я, никаких фокусов. – Он поцеловал кончики пальцев Мунтадира. – Вот так ты разбудил меня после того, как в меня стреляли, ты помнишь? Ты сказал, что слишком боишься причинить мне боль и не знаешь, к чему еще прикоснуться.

После этих слов Мунтадир прекратил биться в истерике. Он уткнулся лицом в плечо Джамшида и заплакал пуще прежнего.

– Я думал, ты мертв, – всхлипнул он. – Я думал, вы все мертвы.

И Али все еще видел перед собой того Мунтадира, когда смотрел на брата сейчас, несмотря на роскошную повязку на глазу и легкомысленную улыбку, которой тот явно пытался убедить своих младших брата и сестру, что с ним все в полном порядке. Али на собственном горьком опыте убедился, как талантливо Мунтадир может скрывать свое истинное лицо даже от самых близких.

Он потянулся к нему и крепко сжал руку брата.

– Это не трусость, Диру. Ни в коей мере:

– У меня есть кое-какие сбережения, – осторожно предложила Зейнаб. – Хватит на покупку дома в секторе Гезири.

– Я не собираюсь переезжать в сектор Гезири, – ответил Мунтадир. – Джамшид… предложил пожить у него некоторое время. Места у него много, и мы с ним всегда были близки… – Его брат запнулся, рассказывая историю, которую наверняка отрепетировал.

Ох, ахи… Али прикусил губу. Ему хотелось говорить с ним открыто, но он не знал, признался ли Джамшид Мунтадиру, что его младший брат знает об их отношениях, а сам Али чувствовал, что потерял право совать нос в его дела. Вместо этого он будет стараться заслужить доверие Мунтадира, и пусть его брат сам выбирает, когда и как делиться своими секретами.

Поэтому сейчас Али только еще раз сжал его руку:

– Отличный план. Уверен, вам обоим так будет лучше.

Мунтадир бросил на него настороженный взгляд, но в нем мелькнула надежда.

– Спасибо, Зейди. – Он откинулся на локти, а затем подмигнул, и что-то озорное проступило в его все еще бледном лице, на котором играли солнечные блики. – Однако очень некрасиво с твоей стороны не поздравить меня с моим последним личным достижением.

– С чем именно?

– С разводом. – Мунтадир мечтательно вздохнул. – Ах, это сладкое чувство свободы, когда самый неудачный союз в мире буквально рассыпается пеплом у тебя на глазах.

– О да, – язвительно протянула Зейнаб. – Потому что брак тебя, конечно, очень ограничивал.

– Вы с Нари развелись? – переспросил Али. – Это… уже официально?

Мунтадир усмехнулся и посмотрел на Зейнаб.

– Говорю тебе, три раза, не меньше.

Зейнаб покачала головой:

– Всего один. Он достаточно горяч, чтобы сделать это, но ни за что не поверю, чтобы после этого он сразу же не впал в панику из-за содеянного греха.

Али показалось, что он впадет в панику прямо сейчас.

– О чем вы?

Глаза его сестры весело сверкнули:

– Сколько раз ты целовал Нари?

Али порадовался, что ему пришлось отказаться от огненной магии, потому что иначе он бы сгорел в собственном пламени от смущения.

– Я… это не… – заикался он. – Ну, то есть это была очень эмоциональная ночь…

Зейнаб и Мунтадир расхохотались.

– Один раз, – согласился Мунтадир, так сильно хохоча, что ему пришлось утереть слезу с глаза. – Я должен тебе дирхам.

– Ты ставил на то, целовал ли я твою жену? – ужаснулся Али. – Да что с тобой не так? – Когда его брат и сестра лишь еще громче рассмеялись, он приосанился. – Ненавижу тебя. Ненавижу вас обоих.

Зейнаб положила голову ему на плечо:

– Ты нас любишь.

Али недовольно поворчал, но только для виду. Потому что, конечно, он их любил. И хотя они издевались над ним и строили разные, отдельные от него планы на будущее, он вдруг почувствовал искру чистой надежды здесь, в тишине леса, сидя с братом и сестрой между рекой и городом – его рекой и его городом, – между мирами и народами, которые он свяжет между собой. Али ждало так много великих дел, как никогда прежде: основать новое правительство и восстановить разрушенную экономику. Наладить мосты с союзниками и поведать новые семейные тайны самым дорогим друзьям. Написать очень обстоятельное письмо матери и наконец-то вознести заупокойную молитву отцу.

Но пока – он просто сидел, наслаждаясь ощущением солнца на лице, свежим воздухом с озера и обществом своей семьи.

– Аль-Хамду ли-Ллях, – пробормотал он. Хвала Всевышнему.

Мунтадир оторвал ленивый взгляд он травинки, которую крутил в руке.

– К чему это?

– Ни к чему. Ко всему. – Али улыбнулся. – Я просто очень сильно благодарен.

Несмотря на годы, прожитые Нари во дворце, сборы прошли на удивление быстро.

Она оставила почти все шелка и расшитые золотом чадры. Как бы хороши они ни были, едва ли ей понадобятся десятки роскошных платьев и восхитительных нарядов на том пути, который она для себя выбрала. Впрочем, когда дело дошло до ее драгоценностей, она забрала все, что влезло в сундук. Нари никогда не избавится от воспоминаний о бедности, и хотя она с радостью пожертвовала часть своего имущества в фонд, который они создали для возрождения Дэвабада, она не собиралась оставаться без гроша в кармане, особенно когда ее больница тоже испытывала трудности.

Книги она перебирала более тщательно, опасаясь, что в обозримом будущем у нее будет мало свободного времени для чтения. Медицинские тексты Нари собрала и упаковала в отдельный сундук, а затем выпрямилась, оглядывая комнату.

Ее внимание привлек рядок мелких предметов на подоконнике: сувениры, которые старый повар-египтянин оставлял ей во время трапез. Нари взяла в руки одну фигурку, маленькую тростниковую лодочку, и пальцем смахнула с нее пыль.

На душе стало горько. Интересно, выжил ли старик после нападения на дворец? Возможно, закончив собирать вещи, она спустится на кухню и выяснит это.

Мне следует наладить контакт и с другими египетскими шафитами Дэвабада. Теперь, когда Нари могла свободно принять свои корни, ей хотелось время от времени общаться со своими изгнанными соотечественниками. Может, кто-то захочет съездить в Каир и передать привет сконфуженному старому аптекарю.

Может, кто-то знал молодую женщину из их общины, которая однажды приглянулась бага Нахиду.

Но прежде чем куда-либо уходить, ей оставалось забрать еще одну вещь. Нари вернулась к кровати и опустилась на колени.

Она помедлила. Нари понимала, что велики шансы не найти его здесь. Хотя ее покои во дворце заросли пылью и выглядели нетронутыми, Нари не сомневалась, что после вторжения Манижи здесь все обыскали.

Поэтому, просунув руку под рейки, она обмирала от неизвестности. Но затем ее сердце екнуло, а пальцы коснулись завернутого в льняное полотно лезвия, которое она спрятала здесь почти год назад.

Кинжал Дары.

Нари вытащила украшенный драгоценными камнями нож и развернула его. Полированное железо блестело в тусклом свете зашторенной комнаты, мерцали сердолики и лазурит. Она смотрела на кинжал, вспоминая тот день, когда Дара учил ее метать его, и смех Афшина щекотал ей ухо. Сердце снова затопила печаль, но на сей раз у нее был новый привкус. Не такой горький.

Надеюсь, ты заслужишь свой счастливый конец, Дара. Я так на это надеюсь. Вложив кинжал в ножны, она положила его рядом с тростниковой лодочкой и одеждой, которую собиралась забрать с собой.