Визареш покачал головой.

– Сулейман наказывал нас не за то, что мы флиртовали со случайными людьми. Во всяком случае, причина не в этом.

– Тогда в чем же?

Ифрит одарил его лукавой улыбкой.

– Теперь ты задаешь вопросы? Я думал, ты только и делаешь, что подчиняешься.

Дара взял себя в руки. Он мог презирать ифритов, но в какой-то степени он начинал понимать их – или, по крайней мере, понимать, каково это, быть последним в своем роде.

И ему действительно было любопытно, что скажет Визареш.

– А я думал, ты хочешь, чтобы я узнал что-то новое, – хитро сказал он. – Или ты ничего не знаешь и просто пудришь мне мозги.

Глаза Визареша загорелись.

– Что ты дашь мне взамен?

Дара усмехнулся.

– Я не разобью тебя о гору.

– Какой жестокий, Дараявахауш.

Визареш смотрел на него, дергая и вертя в руках язычок пламени, словно игрушку. Внезапно он присел напротив Дары.

– Хорошо, я скажу тебе, почему Сулейман проклял нас. Дело было не в том, что мы забавлялись с людьми, а в том, что мы воевали из-за них с маридами.

Дара нахмурился. Он никогда раньше не слышал подобной истории.

– Мы воевали с маридами из-за людей?

– Да, – ответил Визареш. – Думай, Дараявахауш. Как Аэшма вызвал маридов этого озера?

– Он приказал мне убить одного из его приспешников, – медленно произнес Дара. – Человека. И сказал, что марид будет обязан ответить.

– То-то и оно.

– Что именно?

Визареш наклонился поближе, словно делился секретом.

– Сделка, Дараявахауш. Долги. Человек призывает меня с просьбой отравить соперника, а потом я забираю его труп в качестве гуля. Деревня в неурожайный год проливает кровь своего жителя в реку под звук его криков, и марид быстро затопляет ее, наполняя их поля плодородным илом.

Дара отпрянул.

– Это отвратительно.

– Я не думал, что ты такая тонкая натура, Бич. – Когда Дара сверкнул глазами, тот пожал плечами. – Хочешь верь, хочешь нет, но когда-то я думал, как ты. Я мог довольствоваться врожденной магией, но не всем дэвам этого хватало. Они наслаждались рабской человеческой преданностью и поощряли ее как могли. И маридам это не понравилось.

– Почему нет?

Визареш поигрывал старинной бронзовой цепью, которую носил на шее.

– Мариды – древние существа, даже старше, чем дэвы. Человеческие обычаи, которые кормили их, установились еще до того, как люди начали строить города. И когда некоторые из этих людей начали предпочитать нас… – Он прищелкнул языком. – Мариды захотели мести, похлеще, чем умеют мстить ваши Нахиды и Кахтани. Если человек отворачивался от них, чтобы просить заступничества у дэва, они топили всю деревню. В отместку наш народ начал делать то же самое. – Он преувеличенно вздохнул. – Затопите и сожгите слишком много городов, и вот, вас уже волокут к какому-то болтливому человеческому пророку с волшебным кольцом.

Дара попытался осознать все это.

– Если это правда, то, похоже, наказание было заслуженным. Но я не понимаю… если мариды тоже виноваты, почему не наказали их?

Визареш наградил его насмешливой ухмылкой, обнажив изогнутые клыки.

– Кто сказал, что нет? – Замешательство Дары привело его в восторг. – С тобой было бы интереснее, будь ты умнее. Я бы посмеялся, увидев хаос, который настоящий Дэв устроил бы на твоем месте.

«Я не стану сеять хаос. Я уйду». Дара отбросил эту мысль, как только она возникла.

– Я не такой, как ты. – Его взгляд упал на цепь, которую Визареш все еще теребил, и в нем вспыхнуло раздражение. – И если бы ты был умнее, то не надел бы это в моем присутствии.

– Это? – Ифрит снял цепь с бронзового нагрудника. С нее свисали три железных кольца, увенчанных изумрудами, мерцавшими с неестественной злобой. – Поверь мне, Дараявахауш, я не настолько глуп, чтобы тронуть одного из твоих последователей, даже если они будут умолять меня об этом. – Он погладил кольца. – Сейчас они пусты, но они спасали меня в суровые времена.

– Порабощение собратьев спасало тебя?

В глазах ифрита впервые вспыхнул гнев.

– Они не были моими братьями, – отрезал он. – Они были слабыми, жалкими существами, преданными семье так называемых целителей, кровосмесительных Нахид, которые охотились на моих истинных братьев. – Он засопел. – Они должны были радоваться силе, которую я дарил им. Я дал им шанс понять, чем мы были когда-то.

От слов Визареша по коже Дары побежали мурашки, но он был благодарен за это. Зачем он позволяет Визарешу внушать ему мечты и лживые истории, которые отвадят его от Манижи? Неужели Дара настолько глуп, что забыл, каким обманчивым может быть ифрит?

Он поднялся на ноги.

– Возможно, я не помню времени, проведенного в рабстве, но уверяю, я не был рад, что меня заставили использовать магию, даже самую мощную, в угоду жестоким человеческим прихотям. Это было отвратительно.

Он ушел, не дожидаясь ответа Визареша. Впереди Дара слышал смех и музыку, доносившиеся из-за шатров. Наступила ночь, тонкая полоска луны и плотное скопление звезд заставляли бледные шатры и белоснежный пляж сиять отраженным небесным светом. Аромат пряного риса с кислой вишней и сладкой фисташковой кашей по рецептам его семьи вызвал острую боль в сердце. Око Сулеймана, как можно так скучать по ним до сих пор?

Чуть поодаль пьяные смешки привлекли его внимание.

– …Что ты сделаешь ради этого?

Это был лукавый тон Иртемиды. Она держала бутылку вина за спиной. Бахрам обхватил ее за талию, но, заметив Дару, юноша побледнел.

– Афшин!

Он так быстро отскочил от Иртемиды, что чуть не споткнулся.

– Я… э-э… Мы не хотели вам нарушать… твое уединение. – Его глаза сверкнули от стыда. – Забудь! Я не то имел в виду. Не то чтобы что-то было не так с…

Дара отмахнулся от него, немного смутившись.

– Все в порядке. – Он оглядел их, заметив, что мундир Иртемиды уже расстегнут, а у Бахрама снят пояс. – Вам двоим не нравится угощение?

Иртемида слабо улыбнулась, краснея.

– Просто гуляем, – сказала она. – Ну, знаешь… нагуливаем аппетит.

Дара фыркнул. В другой раз он мог бы попытаться положить конец таким свиданиям – ему не нужны тут в отряде ссоры между любовниками. Но, учитывая смертельную миссию, которая маячила на горизонте, он решил, что ничего плохого в этом нет.

– Гуляйте в другую сторону. Визареш околачивается где-то здесь. – Хотя он был немного раздражен, он не мог не добавить: – Есть славная бухта, чуть ниже по восточному пляжу.

Бахрам выглядел подавленным, но Иртемида усмехнулась, и ее темные глаза засверкали весельем. Она схватила юношу за руку.

– Ты слышал нашего Афшина. – Смеясь, она потащила Бахрама прочь.

Дара смотрел им вслед. Тихая печаль прокралась в его душу, когда он остался один. Его товарищи вдруг показались ему такими молодыми, такими непохожими на него.

Это не мой мир. Это стало для него яснее, чем когда-либо прежде. Он любил этих ребят, любил их, но мир его был мертв. И он не возвратится. Он всегда будет немного в стороне.

Как ифрит. Дара ненавидел это сравнение, но знал, что оно подходит. Ифриты, без сомнения, были чудовищами, но нелегко было наблюдать, как их мир разрушается и переделывается, тратить тысячелетия, пытаясь вернуть его, в то время как один за другим они гибли.

Дара не был готов погибнуть. Он закрыл глаза, вспоминая головокружительное ощущение невесомости и манящие темные горы. На этот раз он не мог подавить тоску в своем сердце, поэтому позволил ей остаться, окутанный новым налетом решимости. Нужно забыть об играх ифрита и давно утерянных секретах марида – они принадлежали прошлому, и он не позволит вновь отнять это у себя.

Дара закончит войну за свой народ и позаботится о его безопасности.

Тогда, возможно, придет время узнать, что еще есть в этом мире.

Али с тихим одобрением оглядел комнату, которая должна была стать кабинетом Нари. Сегодня утром он закончил работу над скамьей, обустроенной в уютном алькове у окна, и он опустился на мягкое сиденье, довольный тем, насколько оно удобно. Вдоль алькова выстроились полки, до которых было удобно тянуться – это место было идеально для чтения.