Но когда Чжу стояла перед окровавленной сценой, а вопли Правого министра Го еще звенели у нее в ушах, она содрогнулась, вспомнив те нечеловеческие голоса: «Кто ты?»

Она поймала себя на том, что отчаянно ищет внутри любое чужеродное ощущение, которое может указать на ту красную искру, семя величия, которое посеяло в ее душе само Небо. Но, к ее отчаянию, ничего нового найти не смогла. Там было лишь то, что и всегда: белое ядро ее решимости, хранившее ее все эти годы, дававшее силу продолжать верить в то, что она та, за кого себя выдает. Искала она не это, но ничего больше не было. На мгновение она ощутила то старое, головокружительное притяжение судьбы. Но Чжу уже пустилась за ней в погоню; назад пути не было. «Не смотри вниз, когда летишь, не то осознаешь невозможность полета и упадешь».

Шел дождь, и крыша тронного зала Первого министра протекала. Чжу тихо стояла на коленях рядом с командиром У на пористом деревянном полу, ее одежда впитывала воду, как фитиль. У, который не провел большую часть своего детства, часами стоя на коленях, ерзал и дергался, как конь, которого кусают слепни. Сияющий Князь улыбался, неподвижно сидя на возвышении рядом с Первым министром. Теперь рядом с ними появился третий человек. После смерти Го Чэнь присвоил себе титул Канцлера государства и, соответственно, возвысил сам себя. Как бы высоко он ни планировал подняться, он возьмет с собой тех, кому доверяет. «Но мне он не полностью доверяет, – думала Чжу. – Я не участвовала в его действиях против Го. Возможно, он не подозревает меня, но я и не доказала свою преданность…»

– Нам придется действовать осторожно в походе на Бяньлян, – сказал Чэнь. – Его губернатор не обладает сильным войском, но имеет стратегическое преимущество. Хотя внешняя стена разрушена, внутренняя еще стоит. Если мы дадим правителю возможность укрепить эту внутреннюю стену, то, я не сомневаюсь, он сможет сопротивляться нам до прихода помощи от Великого князя Хэнани. Возможно, армия Князя не так сильна, как в прошлом сезоне, учитывая реку Яо и то, что теперь сам Эсэнь-Тэмур не будет участвовать в сражениях. – Они получили известие, хоть и с опозданием, о гибели старого железнобородого Чаган-Тэмура от несчастного случая на охоте прошлой весной. – Но когда речь идет об обороне Бяньляна, наши шансы на успех очень невелики.

Первый министр резко возразил:

– Тогда мы должны взять Бяньлян быстро, так быстро, чтобы губернатор не успел превратить нападение в осаду. – В отличие от монголов, специалистов по осадам, у Красных повязок не было никаких орудий для осады.

– Значит, нам надо напасть неожиданно, чтобы не дать ему ни подготовиться, ни призвать на помощь своего генерала-евнуха. Нам нужно их отвлечь: атаковать что-нибудь настолько важное для империи Юань, чтобы им ничего другого не оставалось, как послать туда евнуха. Великий канал был бы лучшей из таких целей. – Этот канал, соединяющий север с предприятиями семьи Чжан по добыче соли и производству зерна, был источником жизненной силы Даду. – Пока он будет занят там, мы сможем внезапно напасть на Бяньлян и быстро его захватить.

Услышав это, Чжу напряглась. Она почувствовала, что У тоже напрягся. Хотя подобную ловушку можно было бы устроить, ее успех будет зависеть от идеального расчета времени. Войско, отправленное туда, должно будет сражаться с генералом-евнухом у Великого канала до тех пор, пока Бяньлян не позовет его на помощь, хотя в идеале быстрота атаки должна быть такой, чтобы город пал еще до того, как он туда доберется. Но если войско, отправленное на захват города, задержится в пути или промедлит с началом атаки, тогда командиру отвлекающих сил придется отказаться от тактики, направленной на задержку сил противника, и вступить в настоящее сражение с врагом. Чжу поняла, что это испытание на доверие.

Ее желудок сжал спазм. Так она среагировала на замысел такой явно опасной операции, но потом ее беспокойство усилилось и превратилось в тревожный барабанный бой, так как она почувствовала затылком взгляд нечеловеческих глаз. Она чуть было не поддалась порыву вскочить и убежать. Чжу упорно не отрывала глаз от возвышения и считала неглубокие вдохи. Мышцы болели от усилий усидеть неподвижно. Постепенно это ощущение ослабело, и она уже не была уверена, действительно ли это были призраки или ее параноидальные воспоминания о них. Она расслабилась, но кожу все еще покрывали мурашки.

Чэнь бросил на нее покровительственный взгляд, и она подумала, что он заметил ее мимолетный страх. Он обратился к Первому министру:

– Ваше превосходительство, захват и последующая оборона Бяньляна будут нелегкой задачей. Пожалуйста, доверьте этому недостойному чиновнику задачу лично повести наши войска на Бяньлян. – Он посмотрел вниз на Чжу и У и сделал вид, будто раздумывает. Наконец Чэнь добродушно сказал: – Командир У будет сопровождать меня в Бяньлян. – Его черные глаза перескочили снова на Чжу. Несмотря на ту жестокость, на которую, как Чжу знала, он был способен, она увидела на его лице насмешливое любопытство. – А командир Чжу поведет к Великому каналу часть войска для организации отвлекающего маневра.

Она именно этого и ожидала. Чэнь хотел ей доверять, потому что признавал, что она талантлива. Но такой человек, как он, хотел, чтобы она доказала, что стоит доверия. Чжу не знала, достигнет ли она величия, если последует за Чэнем в его погоне за властью, или это всего лишь промежуточная ступень, но в любом случае ей придется идти этим путем. Она высоко держала голову, а не склонила ее со своим обычным почтением, чтобы он прочел ее намерение. «Я заслужу ваше доверие».

Чэнь улыбнулся в знак того, что понял. Его мелкие аккуратные зубы, однако, были зубами хищника.

– Не беспокойтесь, командир. Вы преданный, способный командующий, много раз доказавший свою ценность для Красных повязок, и я совершенно уверен в вашем успехе.

Чэнь быстро вышел из зала. Другие последовали за ним. У – с выражением откровенного облегчения на лице. Его-то не бросили в огонь. Чжу вышла последней, мозг ее кипел. Потом она остановилась, изумленная: Сияющий Князь стоял у двери.

Ребенок рассматривал ее. Щеки его за неподвижной занавесью нефритовых бусин покрывал нежный румянец, как у спелого персика. Он спросил:

– Что вы сделали?

Впервые Чжу услышала, как он произнес нечто отличное от публичного заявления. Стоя так близко, она уловила в его голосе слабый металлический звон ветровых колокольчиков. Чжу резко вспомнила, как ее собственные солдаты умирают из-за того, что она сделала, и грубовато спросила:

– О чем это вы?

Он уточнил таким тоном, будто говорил о чем-то совершенно будничном:

– Почему мертвые следят за вами?

Чжу с ужасом уставилась на него, но потом взяла себя в руки. То неприятное ощущение, которое недавно охватило ее, когда она стояла на коленях, имело реальную причину: призраки наблюдали за ней. И он их видел. За те десять лет, что у нее был этот странный дар, она никогда не встречала ни одного человека, который дал бы ей понять, что он тоже способен видеть призраков, как она. Никто не бросал косых взглядов, не вздрагивал в темноте. Ни один человек за все эти годы, кроме этого ребенка.

И, к ее ужасу, он понимал это куда лучше, чем она сама. Сияющий Князь был реинкарнированным божеством, он помнил свои прежние жизни, в нем горела сила Мандата Небес. То, что он способен видеть мир духов, было для него естественным. Тогда как в тот единственный раз, когда Чжу испытала восторг от своей способности видеть духов, ей в следующий момент дали понять, что она самозванка, которая вторглась в запретную область.

Холодные искры пробежали по коже Чжу, подобно прикосновениям тысяч призрачных пальцев. Она не стала скрывать свое беспокойство. Наверное, ее реакция не отличалась от реакции нормального человека, которому божественный ребенок говорит, что за ним следят призраки. Но в ее мозгу стремительно проносились мысли. Каким еще странным знанием о мире обладает Сияющий Князь? Способен ли он каким-то образом определить, что она имеет такую же способность, как он?