Когда Вен закончила говорить, Шаэ молчала долгую минуту.

– Я не могу на это пойти.

– Ты желаешь смерти Запуньо не меньше, чем я, – сказала Вен. – Ты полгода готовилась к такому шансу и знаешь, что лучшего не представится. Если мы его упустим, Запуньо снова скроется в своей крепости.

Аргументы не слишком расходились с теми, которые Шаэ высказала Хило по телефону меньше часа назад, но теперь уже Шаэ пыталась придумать способы отказать в просьбе.

– Ты уже отменила интервью? – спросила Вен.

Шаэ еще не отменила. Она оттягивала этот момент, размышляла, как спасти положение, не раскрывая легенду Андена.

– До интервью еще пять часов, – сказала Вен. – Через полчаса я могу сесть на автобус до Порт-Масси. За три часа доберусь до места. Остается еще полтора часа. – Вен помолчала, а когда снова заговорила, голос был спокойным и убедительным. – Разве я тебя подводила, Шаэ? Когда я впервые сказала, что хочу быть твоей Белой крысой, разве ты не поверила в меня? Разве я не выполнила все твои задания?

Шаэ закрыла глаза и откинула голову, телефонный шнур натянулся.

– Вен, – сказала она, – это гораздо опаснее, чем все то, что ты делала раньше. Даже если все получится, ты не скроешь этого от Хило. Ты рискнешь своим браком, как и жизнью.

Вен помолчала.

– Я к этому готова.

– Не уверена, что готова я, – призналась Шаэ. – Тебе нужно думать о детях.

– Именно о них я и думаю. Пока этот человек дышит, пока враги моей семьи остаются безнаказанными, я боюсь за жизнь своих детей. Ты доверяешь тому человеку, о котором говорил Анден, Рону Торо? – спросила Вен.

– Анден ему доверяет. А Хило сказал, что он самый зеленый человек в Порт-Масси.

– Тогда нам остается только надеяться на него, – сказала Вен. – Хило принял решение отменить интервью, не рассмотрев все варианты. А теперь я предлагаю тебе вариант, и хороший. Именно из-за Запуньо погибли Кен и Маро, а мы до сих пор в опасности. Позволь мне это сделать, Шаэ-цзен, позволь сделать это ради моих детей, ради клана.

Шаэ показалось, будто она смотрит на себя со стороны, не понимая, что творится у нее в голове. Хило – Колосс, и он принял решение. Как Шелест, она обязана его исполнять. Клан – моя кровь, а Колосс – его повелитель. Но Вен права – Хило не обладал всей полнотой информации, а уже не было времени искать его в больнице, где он занимается сыном, и рассказывать о том, что они с Вен делали в прошлом, как Вен тайно помогала клану в жизненно важный период, и пусть Хило никогда бы на это не согласился, но без ее помощи он мог уже не быть Колоссом, да и клан мог бы прекратить существование.

Запуньо и его союзники-баруканы покалечили семью Коулов, убили Маика Кена, чуть не убили Вен и детей, включая Нико, а Шаэ клялась богам, что будет их защищать. Запуньо удалось это провернуть, когда он воспользовался Маро, угрозами семье вынудил его пойти на предательство. Из-за Запуньо Шаэ пришлось казнить своего друга и возлюбленного, достойного человека с добрым сердцем, воплощавшего лучшую сторону Кекона. Контрабандист Запуньо, как и шотарские баруканы, как и эспенские Бригады, олицетворял власть без чести, нефрит без ограничений, насилие без принципов.

«Ты такой же лидер клана, как и твой брат», – говорила себе Шаэ. Когда-то давно так сказал Маро, еще до того, как она поверила в то, что это правда, и чуть не умерла, это доказывая. Сейчас Шаэ цеплялась за эти слова, выковала из них копье решимости такой же сильной, как та, что понадобилась ей для дуэли на чистых клинках с Айт.

– Я пришлю Андена и Рона встретить тебя на автобусной станции, когда приедешь в Порт-Масси, – сказала она Вен.

Примерно пять часов спустя Вен находилась на заднем сиденье серого седана «Брок Парад LS» перед отелем «Крествуд» в центре Порт-Масси. Машина припарковалась под знаком «стоянка запрещена», прямо напротив главного входа в отель, но дежурящие на ближайших перекрестках полицейские их не побеспокоили.

Дауки и весь Южный капкан хорошо знали этих надежных и прикормленных полицейских, те давно брали деньги и симпатизировали кеконцам, которые редко имели дело с наркотиками, не совершали насильственных преступлений и сами разбирались со своими проблемами. Один полицейский и сам был наполовину кеконец. Им хорошо заплатили за то, чтобы именно они оказались на месте происшествия первыми и отвернулись, когда серый седан будет в спешке уезжать. Полицейские знали, что в отеле остановился Запуньо, но какое им дело, если иностранный контрабандист нефрита, известный ужасающими преступлениями, найдет здесь бесславный конец?

Анден повернулся с переднего пассажирского сиденья и встревоженно посмотрел на Вен.

– Еще не поздно передумать, – сказал он. – Это слишком опасно. Хило не одобрил бы твое участие.

Вен проверила макияж, посмотревшись в карманное зеркальце, и поправила прядь волос, выбившуюся из пучка.

– Мы слишком долго это планировали, чтобы теперь отступить, Анден. Шелест согласилась и рассчитывает на нас. – Она ободряюще улыбнулась. – К тому же моя роль совсем проста.

– Помните, сразу падайте на пол и не поднимайтесь, пока я не скажу, – велел Рон Торо с водительского сиденья. – Не поднимайтесь.

Времени для репетиции было мало, пришлось обойтись имеющимся.

– Спасибо, что согласились на это, – сказал Анден Рону.

– Поблагодаришь, когда дело будет закончено, а мы окажемся в безопасности, – ответил Рон. – Лучше всего где-нибудь в тепле и на другом континенте.

Он вышел из машины и открыл багажник. Анден и Вен тоже вышли. Вен до сих пор поражалась, как изменился Анден внешне. Он щеголял короткой бородкой, сделавшей его лет на пять старше, на нем были очки в смелой черной оправе, костюм модного покроя с узкими лацканами и галстук в бело-голубую полоску. Выглядел он как современный горожанин из Порт-Масси, ничего общего с прилежным студентом Академии Коула Ду, которого она знала в Жанлуне. Анден поправил галстук.

Судя по тому, как часто он бросал взгляды на Вен, она поняла, что Анден до сих пор не уверен в принятом решении, но не хочет все испортить, не подчинившись. Она лишь надеялась, что Анден избавится от всяких признаков нерешительности, как только они окажутся внутри. Рон достал из багажника профессиональную зеркальную фотокамеру, которую повесил на шею, кофр для камеры и штатив. Вен разгладила юбку, взяла кожаную папку и аккуратно вставила перьевую ручку в нагрудный карман жакета.

В вестибюле отеля «Крествуд» они расселись в ожидании на диванчиках возле бара. Их должен был встретить охранник Запуньо, но увиванцы никогда не отличались пунктуальностью. Через полчаса Вен начала волноваться. Она заметила, как Анден поглядывает на часы на стене, вероятно, в его голову закрались те же подозрения – Запуньо все-таки решил отказаться от интервью, и к ним либо никто не выйдет, либо их отправят восвояси. Трудно сказать, какое чувство было сильнее – разочарование или облегчение. Если контрабандист ускользнет обратно на Увивы, Вен снова будет каждый день жить в страхе перед нападением. С другой стороны, она сделала все возможное. Муж никогда не узнает, что она пошла против его воли. Может, они найдут другой способ добраться до Запуньо, как Хило и обещал.

Из лифта вышел человек и направился к ним. Вен никогда прежде не видела баруканов вживую, но этот человек в щеголеватой шелковой рубашке и массивных золотых перстнях с нефритом выглядел донельзя стереотипно. Со смесью презрения и любопытства Вен подумала, что, может, это не баруканы копируют образы из кинофильмов, а совсем наоборот. Когда он приблизился, Анден встал. Вен с облегчением отметила, что нервозность Андена никак не проявляется внешне. Пожимая барукану руку, он заговорил на эспенском уверенно и четко, хотя и с легким акцентом, назвался журналистом Рэем Каидо и представил Рона Торо и Вен под фальшивыми именами как своего фотографа и помощницу.

Барукан кивнул и повел всех троих к лифту. Они поднялись на двенадцатый этаж, где находились самые дорогие номера. Наверху у лифта ждал еще один барукан, моложе. Раскинув руки, баруканы показали, что обыщут журналистов, прежде чем позволят им пройти дальше. Андена и Рона Торо прощупали на предмет оружия, камеру Рона тоже осмотрели. Молодой барукан в замешательстве поглядывал на Вен. Шотарцы – чопорный народ.