Слезы защипали глаза.

– Ступай с Богом, Али, – ответила она по-арабски. – Мир твоему дому.

Хотя дождь прекратился, на пляже было так туманно и сыро, что Али промок еще до того, как заметил корабль, который снарядил для него Ваджед. Прилив бился о борт дико и ненасытно. Ни звезд, ни луны – только муссонные тучи, слабо подсвеченные небесным светом, который они же и прятали. Океан, обычно такой ласковый, посылал во все стороны фонтаны брызг, когда штормовые волны набегали на берег.

Возвращайся ко мне. Мольба Нари пронеслась у него в голове, вспомнились ее темные глаза, полные слез. Али все еще ощущал ее губы на своих, ее прикосновения, сводившие с ума. Он старался не думать о них. Он принес самые искренние извинения, какие только смог из себя выжать, во время своей последней молитвы, но он был честен с самим собой и со своим Создателем – не было никакого смысла лгать тому, кто знал его сердце досконально.

Но Али боялся, что солгал Нари. Ибо он не видел пути назад.

Без кольца ему едва удавалось сдерживать магию маридов, текущую в его крови. В голове ему слышался какой-то шепот, сырой ветер влек вперед на ниточках влаги. Мокрый песок засасывал сандалии, но Али старался не смотреть вниз. Как и предупреждали, прилив принес с собой гниющие водоросли, разлагающуюся рыбу и что-то, что пахло ужасным, непостижимым образом, как кровь джинна.

Иди сюда, – звал океан, словно бы насмехался. Али готов был поклясться, что услышал смех, и в ответ схватился за зульфикар, страстно желая ощутить в руке что-то знакомое.

Когда они с Ваджедом обогнули корабль, там его ждала мать. Али застыл, но ни Ваджед, ни Хацет не удивились, увидев друг друга. Хацет только скрестила руки на груди.

– Ты действительно думал, что он ничего мне не скажет?

– Да, – ответил Али, бросая взгляд на Ваджеда. – И где же хваленая гезирская солидарность?

– Она меня пугает намного больше, чем ты.

– Я здесь не для того, чтобы останавливать тебя, сынок, – заверила его мать. – Все в моей крови кричит мне попытать счастья, но я знаю, что не имею на это права. Но я не найду себе места, если не попытаюсь помочь.

– Мы заполнили трюм, – объяснил Ваджед. – Все сообща. Джамшид и этот чокнутый ученый тоже предлагали подношения, которые могли бы понравиться Тиамат. Золото, благовония, шелка и слоновая кость.

Чувство вины и благодарности захлестнуло его.

– Тебе не стоило опустошать ради меня половину сокровищницы, – запротестовал Али. – Вам это все может понадобиться на войне.

Хацет шагнула вперед и заключила его в объятия.

– Нет таких сокровищ, которых я бы не отдала за тебя. Я так сожалею о словах, которые наговорила тебе, но не хочу обременять тебя своими сожалениями и горем, родной мой. Просто знай, что для меня большая честь и гордость называть тебя своим сыном.

– Это я благодарен судьбе за то, что у меня есть такая мать. – Али отступил назад, наскоро вытирая глаза. – Каид, ты обещаешь защищать мою семью?

Ваджед коснулся сердца и лба в гезирском приветствии:

– До последнего вздоха, король. – Он одарил Али легкой грустной улыбкой. – Я должен был назвать тебя так хотя бы раз.

– Тогда позволь мне поступить по-королевски и уйти, пока эмоции не взяли надо мной верх. – Море лизнуло ноги Али, когда он шагнул в прибой, а затем взошел на борт. – Если Бог того захочет, я вернусь. Обещаю, – добавил он себе под нос.

А потом Али отвернулся, устремив взгляд на горизонт. На этот раз, когда он призвал воду, он не вздрогнул от боли. Океан вокруг него вздыбился, корабль отчаянно закачался и потянул его в открытое море. Все произошло так быстро, что Али даже не успел взглянуть напоследок на свою мать, когда завеса тумана пролегла между ними. Через несколько мгновений вокруг не осталось ничего, кроме воды: туч, угрожающих очередным ливнем, и моря Тиамат, темного, как индиго.

Плыви на восток, сказал ему Исса. Как можно дальше. Сказано, что она обитает в самых глубоких пучинах океана.

Но «плыть на восток» было легче сказать, чем сделать в темноте муссонной ночи, когда прилив и волны швыряли корабль во все стороны. В отличие от ленивого Нила, из которого, как выяснилось, он произошел, океан сопротивлялся, когда Али тянулся к его потокам в попытке усмирить воду, несущую корабль вперед. Он попытался выровнять штурвал и чуть не сбился с ног, когда волна сильно накренила лодку. Дождь снова усилился, ветер завывал в ушах, корабль стонал, и доски протестующе скрипели.

Шум стоял такой, что Али почти не обратил внимания, когда услышал скрип позади себя, завозившись с парусом, который он пытался отрегулировать.

Пока за спиной не раздался голос:

– Ты все делаешь неправильно.

Али замер, а затем медленно обернулся.

И у входа в трюм увидел Физу, с пистолетом, направленным ему в голову.

– Нет, не урони, – предупредила она, когда Али начал опускать руки. – Я бы предпочла, чтобы ты держался за парус, чем за оружие. И даже не пытайся использовать магию. Если ты, или океан, или туман, или даже крохотная капля дождя поведете себя мало-мальски странно, я выпущу пулю тебе в голову, и рядом не окажется Нахиды, которая спасет тебя.

– Физа… тебе не следует здесь находиться.

– И почему же это? – Она рассмеялась, но смех прозвучал натянуто. – У меня есть корабль, сокровищ столько, что мне и за десять жизней все не истратить, и враг на мушке. Я бы сказала, для пирата – весьма недурной улов.

Враг. Его внимание привлекла окровавленная повязка вокруг ее головы.

– Прости, что причинил тебе боль, – тихо сказал Али. – Я не хотел…

– Да, Нари мне все объяснила. Злой марид забрался тебе в голову и заставил это сделать. Еще более злой марид хочет сожрать тебя, иначе он поглотит все побережье. А что делаешь ты? Спасаешься бегством? Во всяком случае, богатств при тебе достаточно, чтобы устроить хорошую, новую жизнь там, где пляжи не истекают кровью и Афшины не охотятся за твоей головой.

– Ты прекрасно знаешь, что это не бегство.

Пальцы Физы дрожали на рукоятке пистолета.

– Еще вчера я бы тебе поверила. Я начинала верить в тебя, и в то, что ты говорил о новом Дэвабаде и равенстве для моего народа. Я собиралась встать под твои знамена, мерзавец, – добавила она срывающимся голосом. – Ты внушил мне мысль, что это возможно. Что я могу вернуться домой героиней, или вроде того, и тогда, возможно, все, что я успела натворить раньше, уже не будет иметь значения.

Она не стала пояснять, а он не стал спрашивать. У Али давно сложилось впечатление, что Физа, несмотря на свою извечную язвительность и уклончивость, за свою жизнь пережила гораздо, гораздо худшее.

Он отчаянно не хотел, чтобы она умирала сейчас.

– Физа, тебе нельзя следовать за мной. Туда, куда я направляюсь, тебе нет хода. Нари не лгала, но я не думаю, что мариды отпустят меня живым.

– Значит, все было впустую? Все ваши с Нари грандиозные планы? Тебя поглотит океан, а палачи на троне Дэвабада убьют всех, с кем я выросла?

Перед Нари и матерью Али еще мог держать маску благородства. Но он не станет лгать еще одной шафитке, которую подвел. Отчасти Али даже надеялся, что она застрелит его и с ним наконец будет покончено.

– Похоже на то. Если ты не против, отвези меня еще немного восточнее, а потом выбрось мое тело за борт. Корабль и сокровища оставь себе. Кто-то же в этой истории должен остаться целым и невредимым.

Али убрал руки с паруса.

Физа не застрелила его. На ее лице отразилась такая ярость, что не оставалось никаких сомнений, насколько сильно она хотела это сделать. Но в итоге она опустила пистолет и спрятала его себе за пояс.

– Подними.

– Что?

– Подними это, несносный ты сукин сын. Ты же плыл не на восток, а на север. В общем, теперь я здесь главная, потому что моряк ты совсем никудышный и ни с чем не можешь справиться. Так что я сама доставлю тебя к твоей ведьме маридов, а потом, помяни мое слово, верну обратно.