Внезапно стало понятным, почему мятежники выбрали своим цветом красный. Почему они назвали себя в его честь. Чжу посмотрела вверх, на сияющую фигуру, и ощутила покалывание под верхним слоем кожи, будто это была реакция на наэлектризованный воздух перед штормом. Сияющий Принц провозглашал перемены. Ее охватило желание, сильное и горячее, как тогда, когда ее вышвырнули из монастыря. Вот где все начинается.

– Не слишком поддавайся впечатлению! – крикнул ей в ухо Юйчунь. – Это просто свет; он ничего не делает.

– Тогда почему все так волнуются? – крикнула в ответ Чжу. Но, несмотря на цинизм Юйчуня, ей показалось, что она понимает. Вид могущества Небес наполнил ее неудержимой энергией, ей казалось, что ветер дует ей в спину, пока она бежит изо всех сил к будущему.

Передний ряд толпы рвался вперед, руки людей тянулись к красному свету.

– Прикоснись к свету, получи благословение. Только они все равно все умрут. Я это уже видел. – На сцену вышел еще один человек. – Это Первый министр.

Когда Первый министр подошел, Сияющий Принц протянул к нему руку, и между ними появилась дуга из пламени. Огонь взбежал на плечи Первого министра, а когда он поднял руки, огонь полился вниз, на толпу, как жидкость. Он закричал:

– Станьте свидетелями Небесного мандата, который тек в крови наших последних императоров. Узрите свет, который уничтожит тьму ху, – свет новой эры Сияющего Принца! – И люди в ответ смеялись и истерически рыдали. Они были молоды, они не верили, что могут умереть. И пока они стояли там, в этом волшебном красном свете, это казалось невозможным.

Когда Чжу смотрела, как ликует толпа, она поймала себя на том, что удивляется. Предположим, что Мандат Сияющего Принца означает, что империя Великая Юань падет в конце концов. Но Чжу была монахом, она читала истории династий. История извивается кольцами подобно змее. Когда ты живешь в данном моменте времени, как ты можешь сказать, куда она повернет в следующий раз? Мандат не обещал мятежникам победы именно в этой битве и даже никакой победы вообще.

И одна Чжу из всей этой толпы точно знала, что им предстоит. С кем им предстоит встретиться. В то мгновение, когда она ощутила странную связь с генералом-евнухом Великой Юань, она увидела под застывшей, будто нефритовой, маской его стыд, ненависть к самому себе и гнев. У него была рана в сердце, и это делало его более опасным противником, чем думали эти люди. Он только что одержал победу над самым опытным военачальником Красных повязок, и теперь он твердо намерен сделать с мятежниками то же, что сделал с монастырем Ухуан.

И это, мрачно подумала Чжу, усложняет ее задачу. В такие времена, как эти, единственный путь к величию лежит через армию, а Красные повязки – единственная армия в этих местах. Без них она будет просто ничем.

Чжу и воришка Юйчунь сидели у маленького костра, на котором готовилась еда, вместе с четырьмя другими солдатами ее взвода. Дождь в кои-то веки прекратился, это был первый сухой день за целых две недели. Сначала дождь шел всю неделю, пока они шли маршем от Аньфэна к реке Яо, а потом лил еще целую ужасную неделю, пока они ждали возле Яо появления армии Великой Юань. Теперь, когда войско Великой Юань наконец-то появилось на противоположном берегу Яо, Чжу хотелось, чтобы они продолжали его ждать. Несмотря на размышления о предстоящей схватке, ей еще надо было найти выход, который решил бы две задачи: самой уцелеть в передовом отряде и не допустить возможного уничтожения Красных повязок войском генерала-евнуха. Как это ни прискорбно, полумеры были бесполезными: решить одну задачу и не решить другую означало бы, что она или погибнет, или лишится армии и не достигнет величия, что для нее одно и то же. Решение должно найтись, но пока что бесконечное кружение мыслей вызывало только головную боль и мрачное ощущение нарастающего ужаса.

Чжу помешала бурлящее варево из желтых бобов в котелке. Как последнему новичку во взводе, ей поручили превратить их скудный паек во что-то съедобное. Юйчунь, который не был солдатом Красных повязок и поэтому не получал паек, одолжил взводу котелок (предположительно украденный) в обмен на миску того, что в нем варится. Дым и крахмалистые бобы: это был запах той жизни, от которой, как ей казалось, она сбежала навсегда.

– Нам не хватает только ящерицы, – сказала она с иронией.

Юйчунь с отвращением взглянул на нее:

– Фу! Зачем?

– Ах, маленький брат, должно быть, ты никогда не был очень голоден. Тебе везло.

– Ха, везло! Я достаточно умный, чтобы не попадать в ситуацию, когда приходится есть ящериц, чтобы выжить, – сказал Юйчунь. – Даже не говори мне, что у нее вкус, как у курицы.

– Откуда этому монаху знать вкус курицы? – возразила Чжу. – Во время голода нет никаких кур, а монахи вегетарианцы.

– Свинина вкуснее, – сказал Юйчунь. – Не говори моим предкам, что я это сказал, они из народа ху. – Люди ху не едят свиного мяса, что кажется странным жителям юга, помешанным на свинине. – Знаешь, я мог бы позволить себе свинью или трех свиней. Как ты считаешь, везучий монах, когда солдаты Великой Юань завтра убьют вас всех, может, мне стоит отправиться с твоим конем на побережье и открыть ресторан?

– Если таков твой план, то это тебе следует готовить еду, – сказала Чжу. Она попробовала один боб и поморщилась: – Думаешь, мы проиграем сражение?

– Я надеюсь, что вы проиграете, – поправил ее Юйчунь. – Солдаты Великой Юань не позарятся на твои жалкие пожитки, а это значит, что они достанутся мне. Другой исход меня не устроит.

– Неужели? – мягко спросила Чжу. Несмотря на то что появления войска Великой Юань с нетерпением ждали почти все в лагере Красных повязок, в ней крепла уверенность в том, какой конец их ждет, если она не вмешается.

Река Яо, текущая с севера на юг, отводила воду из обширной системы перекрытых дамбами озер в более крупную реку Хуай, текущую с востока на запад. Вместе эти две реки образовывали угол, защищающий подступы к Аньфэну с севера и с востока. Каменный арочный мост эпохи Тан через Яо стоял ниже по течению сразу же за дамбой. Дальше по течению, за мостом, Яо разливалась и образовывала болотистую дельту там, где она сливалась с Хуай. Поскольку река Яо была слишком широкой и армия не могла переправиться через нее вброд ниже по течению, единственным путем на другой берег для армии Великой Юань был мост. Красные повязки прибыли первыми и взяли под контроль плацдарм перед мостом на своем берегу, поэтому у них было преимущество. Но, глядя сейчас в сумерках на дальний берег, Чжу видела светлый дым полевых костров войска Великой Юань, поднимающийся подобно столбцам иероглифов на могильном камне. Где-то там находился генерал-евнух, возможно, он смотрел туда, где была она. И что-то подсказывало ей, что вместо того, чтобы предвкушать битву, как молодые воины Красных повязок, он, как и она, чувствует холодную уверенность в том, что битва закончится его победой.

– Бобы, наверное, будут готовы только через час. Может, ты присмотришь за ними, пока этот монах пойдет помолиться? – попросила Чжу, используя свой обычный предлог, чтобы выйти из лагеря и остаться в одиночестве для отправления личных потребностей. В последние годы жизни в монастыре у нее была собственная комната, и ей почти не приходилось думать о своих физических особенностях. Теперь, когда ей приходилось изобретать способы скрыть эти особенности, она ненавидела и связанные с этим хлопоты, и напоминание о той судьбе, которая ее ждет, если она не добьется величия.

Юйчунь нехотя взял палку-мешалку. Несмотря на свое постоянное присутствие в этом взводе, он считал себя гостем и был недоволен тем, что ему поручают работу по хозяйству.

– Если какой-то ху молится, чтобы его стрела поразила тебя, а ты молишься столь же усердно, чтобы этого не случилось, ты не думаешь, что эти две просьбы друг друга нивелируют?

Чжу удивленно подняла брови:

– И что случится тогда?