«Также стороны (нацисты и коммунисты) договорились, что все трофеи, захваченные в Бресте, немцы оставляли Красной Армии. Также советскому командованию передавались все плененные немецкими войсками польские солдаты и офицеры.
Позже, уже после парада и ухода немецких войск за Буг, польских военнослужащих вместе с жандармами и полицейскими заключили под стражу и отправили по железной дороге в лагеря для военнопленных. С ранеными поступали аналогично»{152}.
У разных историков — советских, российских, белорусских и польских — количество пленных различно. Тот же И. Кузнецов в своей работе «Трагедия 1940-го» указывает, что
«в результате разгрома почти миллионной польской армии в сентябре-октябре 1939 г. гитлеровские войска взяли в плен более 18 тыс. офицеров и 400 тыс. солдат; часть польской армии смогла уйти в Румынию, в Венгрию, Литву, другая оказалась в советском плену. В сентябре 1940 г. были опубликованы частичные данные об их общей численности — 191 тыс. солдат, примерно 10 тыс. офицеров»{153}.
Польские исследователи, в свою очередь, называют от 220 до 250 тысяч, немецкие — 300 тысяч. Цифру в 300 тыс. назвал и премьер-министр польского эмигрантского правительства В. Сикорский{154}.
Другой источник — тоже польский — отмечает:
«В лагерях СССР содержалось 452336 польских военнослужащих, более 50 тыс. из них составляли белорусы»{155}.
К польским пленным белорусского происхождения, по мнению белорусского историка Ю. Грибовского, необходимо отнести «более 100 тысяч уроженцев Беларуси, которые в сентябре 1939 г. по июнь 1941 г. оказались в сталинских лагерях»{156}. Белорусские авторы называют еще одну цифру — 230 тыс. пленных, вывезенных к исходу 1939 г. в глубь Советского Союза{157}. А вот альтернативный источник — доктор исторических наук З. Шибеко из Минска — сообщает другие цифры: более 576 тыс. польских военнослужащих оказались в немецком плену и около 240 тыс. — в советском{158}.
По данным советских архивов, в плен были взяты 240–250 тысяч польских военных, в том числе около 10 тысяч офицеров. Так, в обзоре, подводящем итоги похода в Западную Украину с 17 по 30 сентября, данные из которого нами уже использовались, указывалось, что 5-я армия под командованием И. Советникова захватила в плен 190584 человека, в том числе 10 генералов (всего в Войске Польском насчитывалось 98 генералов. — А. Т.), 52 полковника, 72 подполковника, 5131 других офицеров, 4096 унтер-офицеров и 181233 рядовых. Войска же Белорусского фронта с 17 по 28 сентября 1939 г., по данным другого отчета, захватили в плен 57892 польских военнослужащих, в том числе 2193 офицера. Правда, официальный орган Красной Армии «Красная звезда» (17 сентября 1940 г.) назвал следующие цифры: во время боев, имевших место после 17 сентября 1939 г., советской стороной было захвачена 181 тысяча польских военнопленных, из них 10 тысяч были офицерами регулярной армии и запаса{159}. По данным той же «Красной звезды», в плен было взято более 230 тыс. поляков, В. М. Молотов, как известно, назвал цифру около 250 тыс. человек, по данным конвойных войск — 226397 человек{160}.
Как видим, данные отечественных и зарубежных историков отличаются друг от друга. Еще сложнее выглядит вопрос о пленных, совершивших побег из-под стражи. Как пишет Е. Семашко, в сентябре-ноябре 1939 г. из советского плена бежало 30 тыс. человек, 40–50 тыс. рядовых были освобождены{161}. Об этом говорит и А. Кондратюк:
«…те военнослужащие, которые были уроженцами Западной Беларуси и Западной Украины, получили возможность свободного возвращения домой»{162}.
Действительно, в распоряжении Л. П. Берии от 3 октября 1939 г. говорилось о роспуске по домам всех солдат, жителей Западной Беларуси и Западной Украины:
«Некоторые категории солдат из этнической Польши надлежало сконцентрировать в Козельском и Путивльском лагерях впредь до особого распоряжения»{163}.
Всего, по оценкам исследователей, из лагерей НКВД было отпущено 42400 белорусов и украинцев{164}. Но в то же время известно что, согласно данным западных источников, приказ Л. Берии комендантам (начальникам) лагерей НКВД освободить белорусов — солдат Войска Польского выполнен не был{165}.
Достоверно известно о судьбе белорусов, оставшихся в лагерях у нацистов. Согласно статистике Главного немецкого командования, 70 тыс. уроженцев Западной Беларуси находилось в немецких лагерях{166}. Для них с 3.12.1939 г. издавалась ежедневная газета «Раніца» (редактор Ф. Акинчиц). Поступала в лагеря пресса также на польском и украинском языках. Как свидетельствует в своем исследовании А. Винницкий, автор работы «Материалы к истории белорусской эмиграции в Германии в 1939–1951 гг.» (Минск, 1994), к исходу 39-го нацисты «выпустили из лагерей всех белорусов, предоставив им жилье и работу». В ноябре 1939 г. в Берлине для правовой защиты бывших пленных открылось Белорусское представительство — немецкое правительственное учреждение со штатом 10 человек во главе с А. Шкутко{167}. Летом 1940 г. белорусы, осевшие в Берлине, создали общественную организацию — Белорусский Комитет самопомощи в Германии (БКС), председателем которого стал бывший консул БНР в Берлине А. Боровский. Одновременно открылись отделения Комитета в Познани и Лодзи, а позднее — в Мюнхене, Лейпциге, Праге, Торуни и в других местах. Независимо от БКС в Германии в январе 1940 г. образуется Белорусский Комитет в Варшаве с двумя отделениями — в Белой-Подляшской и Кракове, а также в других городах. Эти белорусские организации занимались социальной опекой и культурно-просветительской деятельностью{168}. Благодаря им часть бывших пленных обучалась на курсах учителей, другая — трудоустроилась или возвратилась, кто того желал, домой. Летом 1941 г. в германской столице вышла в эфир радиостанция «Винета», в которой был и белорусский отдел{169}.
Далеко не все белорусы захотели воспользоваться правом возвращения на родину. Боясь расправы, они, например, как Г. Курдейко с Пружанщины, после того, как немцы предоставили им свободу, в семьи не вернулись, а подались на шахты России{170}. Но были и те, кто, поверив «освободителям», возвратился в Западную Беларусь. Этот путь стал для них последним, все они попали в концлагеря. Большинство из них оттуда не вернулись. Ярчайший пример тому судьба Бориса Рогули, уроженца Новогрудчины. Сражаясь с нацистами в составе польской армии, он, смотревший ежедневно смерти в лицо, был приговорен к расстрелу, едва переступив порог родительского дома{171}. Еще трагичнее судьба польских военнослужащих, этапированных в лагеря СССР.
