«собрали деньги и облигации, золотые и серебренные монеты, ценные вещи. Всего на сумму 15000 рублей»{101}.
В 1939–1941 гг, как известно, Сталин прогнал область через четыре испытания: «освободительный поход», большую чистку, национализацию и коллективизацию. И что же, население, имея и храня ценности и сбережения на черный день, вот так — запросто — отрывало их от себя? Попытаемся ответить на этот вопрос, снова обратившись к историческим источникам.
«Партизаны[24] узнали, что в крестьянской семье есть золото. Не исключено, что оно перешло молодой хозяйке в наследство от одного из родственников, который еще до Первой мировой войны был в Америке на заработках. Возможно, что это золото было просто легендой.
Но не для партизан, которые, как волки, обложили хату. Хозяева крестились и божились, объясняя, что золота у них нет. Партизаны, свалив хозяина на пол и оседлав, стали резать пилой. Жене ножом пообрезали груди и уши, выкололи глаза, затем обоих посекли на куски, вынесли и разбросали человечину на огороде»{102}.
Документы сообщают, что
«только в мае-июне 1942 г. партизаны 1-й Белорусской бригады собрали и направили в Москву ценностей на сумму 7 млн. рублей»{103}.
Источники показывают, что первый вопрос, с которым встречали вновь прибывшего в партизанский отряд, был следующим: золото есть? Так, например, в отряд им. Н. А. Щорса[25] прибилась девчушка, лет 14–15, чудом вырвавшаяся из гетто. Командованию донесли, что девушка прячет кольцо. Нашли — мамино, обручальное. Маму убили в гетто. Адъютант начальника штаба тут же выполнил приказ: расстрелять! Колечко — то, правда, оказалось из серебра, с позолотой{104}.
Золото забирали даже у своих «коллег» — бойцов еврейских партизанских отрядов. Вот как об этом рассказывал уже после войны бывший заместитель уполномоченного ЦК КП(б)Б и Белорусского штаба партизанского движения по Ивенецкому подпольному межрайцентру Г. В. Будай:
«Где взять золото? Была подана мысль, съездить в семейный отряд. Был у нас такой в пуще. В тот же день я отправился туда. И вскоре в кармане у меня звенели шесть золотых пятерок» (Свинцом и словом. Минск, 1981. С. 121–122).
Таким образом, является очевидным тот факт, что для московских политиков, преследующих свои цели, не существовало никаких морально-этических норм. И не только в отношении жителей Западной Беларуси.
Провоцирование оккупационных властей на проведение карательных операций против населения
Советские партизаны использовали немецкий террор в своих целях. Зная, что нацисты расстреливают по 100 человек за каждого убитого немца, они подкладывали убитых солдат вермахта к деревням, которые враждебно к ним относились, либо взрывали поезда рядом с этими населенными пунктами. Нацисты, в свою очередь, сжигали такие населенные пункты, а жителей расстреливали.
Впервые о подобной «практике» партизан рассказала белорусская эмиграция. Изучив имеющиеся факты, приходим к выводу, который, правда, был сделан еще задолго до нас: немецкие карательные экспедиции, приведшие к увеличению количества партизанских рядов, были «сознательно спровоцированы советскими партизанами»{105}.
Если быть точными, то совершали подобные действия, как правило, кадровые сотрудники спецслужб СССР. Вот выдержки из воспоминаний Романова (псевдоним), который учился в школе НКВД:
«нас обучали провоцировать немцев, чтобы они совершали большие преступления и таким образом увеличивали количество партизан»{106}.
Советская историческая наука в лице небезызвестного В. Романовского категорически оспаривает такой взгляд и в свою очередь называет его «бессовестной провокацией»{107}.
Тем не менее о партизанских методах «работы с населением» свидетельствует даже приказ командующего силами безопасности тыловой зоны группы армий «Центр» генерала фон Шенкендорфа от 3 августа 1942 г.:
«Партизаны пытаются путем насильственного увода жителей и скота создать мнение, что жители сражаются на их стороне. Тем самым они провоцируют нас на карательные меры, которые используют в пропаганде против нас»{108}.
Необходимо небольшое пояснение: немецкие оккупационные власти, как свидетельствуют различные источники (и это не отрицается советской историографией), действительно активно проводили мероприятия по предотвращению попыток любого сопротивления на захваченных ими землях. Так было и в Барановичской области. Едва ее территория оказалась оккупированной германской армией, в каждом населенном пункте появились приказы, предупреждающие население о последствиях неподчинения «новым властям». Так, например, приказ Кейтеля[26] о беспощадном подавлении освободительного движения в оккупированных странах и расстрелах заложников от 16 сентября 1941 г. требовал:
«…Б) для того чтобы в зародыше задушить недовольство, необходимо при первых же случаях незамедлительно принимать самые решительные меры. Искуплением за жизнь каждого немецкого солдата должна служить смертная казнь 50-100 коммунистов»{109}.
В ЦШПД, судя по документальным материалам, знали о приказах командования вермахта.
«Мест для засады много, — писал после Второй мировой войны командир Пинского партизанского соединения генерал-майор В. З. Корж, — но нужно, чтобы засады находились подальше от деревень. Мы уже знали, что если близ какой-либо деревни убивали хотя бы одного немца, страдало население. Фашисты присылали карательные отряды, и погибали невинные люди»{110}.
Несмотря на это (а скорее, вследствие этого), партизаны устраивали свои провокационные вылазки где угодно и когда угодно. В 1943 г. — это был первый случай — фашисты сожгли деревни Каменный Брод, Бельчицы, Ятвезь, что на Новогрудчине. Что побудило оккупационные власти на столь решительные меры? Обратимся к советским источникам, которые, если сверить, один к одному продублируют немецкие:
«Поводом для расправы над мирным населением послужил обстрел партизанами на шоссе Барановичи — Новогрудок гитлеровской автоколонны»{111}.
Сколько же невинных людей было загублено вследствие партизанских действий? Вот навскидку некоторые данные: население деревень частью расстреляно на месте, частью переведено в Новогрудок и после пыток расстреляно{112}.
Критический отзыв о деятельности советских партизан находим мы в не публиковавшемся в советское время стихотворении Ларисы Гениюш «Партызаны»:
То не подзвіг баявы і смелы, —
Толькі смех крывавы і пусты,
Наклікаць на сёлы смерць умелі,
А самыя шпарылі ў кусты!
{113} 
