28 мая 1944 г. эта же газета, кстати сказать, редактируемая местным учителем Алексеем Анищиком[56], поместила беседу с сотником Донсковым:
«1. Пытаньне: Якая мэта казацтва ў бягучай вайне?
Адказ: Аканчальная перамога над бальшавізмам.
2. Пытаньне: Якія мэты маюць казакі ў Навагрудчыне?
Адказ: Барацьба з партызанамі і стварэньне свайго казацкага быту, у форме свабоднага нацыянальнага арганізму…»{233}
Со 2 по 16 июня 1944 г. в районе расселения казаков на территории Новогрудчины находился уполномоченный по казакам-беженцам майор Мюллер. 21 июня 1944 г. он направил докладную записку в рейхсминистерство по занятым Восточным областям, в которой обстоятельно осветил вопросы эвакуации и расселения казаков, проблемы, возникшие в связи с этим на местах, взаимоотношения казаков с местным населением, борьбу казаков с партизанами и т. п. Мюллер отмечает, что в Новогрудском округе с началом немецкого отступления вынужденно расположились 11000 казаков с примерно 6000 лошадей. Касаясь взаимоотношений, складывающихся у казаков с коренным населением, майор Мюллер пишет:
«Прием местными жителями казаков был исключительно хорошим, несмотря на то, что они вынуждены были потесниться в части размещения, да и со стороны казаков имели место случаи посягательства на чужую собственность. Благодаря присутствию казаков население чувствует себя защищенным от банд и поэтому все неудобства и небольшие конфликты берет на себя»{234}.
Однако, как видно далее из докладной записки, у Мюллера сложилось впечатление, что местные власти рассматривали казаков только в качестве военной силы для борьбы против партизан, а их окончательное расселение растягивали на как можно более длительный срок.
Павлов наладил боевую подготовку вверенных ему частей. На 16 июня 1944 г. было сформировано 2 казачьих полка по 1000 человек. И хотя запас стрелкового оружия, которым снабдили их немцы и который пополнялся советским оружием, захваченным в боях, был довольно скудным, казаки успешно противостояли партизанам, которыми кишели леса вокруг Новогрудка. Казаки охраняли районы своего проживания, шоссе и небольшой участок железнодорожной линии Новоельня — Новогрудок. Вдоль всей линии были оборудованы казачьи опорные пункты, которые обеспечивали беспрепятственное движение по шоссе и железной дороге.
Третий полк, затребованный высшим начальником СС и полиции для боевого использования вне Новогрудского округа, был сформирован, обмундирован и вооружен в течение нескольких дней. Обмундирование и вооружение было выделено полицией. Мюллер пишет, что в день его прибытия полк уже находился на станции Новоельня в готовности к погрузке для участия в операции против партизан. Он поведал также о том, что идет формирование еще пяти казачьих полков.
Приведем несколько документов, характеризующих деятельность казаков на Новогрудчине:
«Начальник заставы № 1 с. Бассино
Командиру 6-й сотни 1-го казачьего полка сотнику Корытину.
28 февраля 1944 г.
Сообщаю, я в селе Бассино 3-й день. Застава в количестве 28 человек по прикрытию вашей и своей сотен. За два дня мною выявлено 11 человек, сочуствующих партизанам, и их актив. Из них один расстрелян по постановлению немецких распоряжений. Расстрел был произведен в присутствии немцев, солтыса и граждан села. Это был вожак партизан. Остальные взяты как заложники. 26 по 27 в селе были партизаны конные и пешие в количестве 20 человек. Узнав о нас, мы их обстреляли, ушли в северном направлении. Сегодня в 2 часа ночи с подводы был обстрел по нашей заставе. Мы их обстреляли из пулемета. Они скрылись на север от нас. Чистку села я сегодня закончил. Из нашего села 8 человек ушли в партизаны, имущество которых конфисковано, а дома переданы беженцам.
Сегодня день прошел спокойно»{235}.
Вот еще один документ, датированный 18.02.1944 г. Цитируем дословно:
«Представителю штаба войско донского хорунжему Коритину
от казака Фатеева Федота Васильевича
от Гайчурского господарства Николаевской управы.
ЗАЯВЛЕНИЕ.
Прошу господин хорунжий выяснит за этих вредителей как Чернобай Иван Ник. И жина ево Чернобаева Олга поясняю один раз пригласили ево к Малковой Марии Гордеевне в гости был он там и пускал препаганду за гинерала Власова что он организует казачество для такой цели что уже занят Бирдяж и с правой стороны подходят уже красные и сомкнут фронт и тогда генерал Власов повернет свое казацье войско и начнет разбивать немецкие армии и мы здесь допоможем.
Я задаю ему вопрос откуда ты знаеш он мне ответил я знаю то прошу господин хорунжий скоренить этих паразитов которы мешают нам строит и укреплять немецкий закон»{236}.
Активность казаков была сразу замечена разведкой партизан. В Москву, в БШПД[57], полетели радиограммы примерно следующего содержания:
«Казачьи гарнизоны активно проводят массовые аресты в населенных пунктах Новогрудского и Любчинского районов. Арестам подвергаются партизанские семьи, бывший актив советской власти и другие»{237}.
Как и в случае с генералом Каминским, партизанские особисты стали «пасти» генерала Павлова. Методы спецслужб все те же: предложение сдаться в плен в обмен на сохранение жизни. Ничего, правда, у чекистов не получилось. Тогда заработал пропагандистский аппарат. Гарнизоны засыпали листовками, смысл которых сводился к одному:
«Казаки! Переходите к нам с оружием. Приходите с семьями…»{238}
Казаки, за редким исключением, и на этот раз не поддались на уговоры.
17 июня 1944 г. атаман Павлов вдруг неожиданно погибает. Обстоятельства его гибели в окрестностях Новогрудка так и остались невыясненными: то ли с ним свели счеты партизаны, то ли застрелил казацкий часовой, которому атаман не ответил на пароль. Впрочем, зная, как нацисты устраняли белорусских политиков или, например, генерала Каминского, можно предположить, что смерть Павлова — также их работа. И основания для таких предположений имеются достаточно весомые. 17 июня 1944 г. генерал С. Н. Краснов стал свидетелем гибели походного атамана{239}. На лесной дороге у Новогрудка его штаб попал под ураганный огонь немцев, которые в темноте приняли казаков за партизанский отряд{240}.
Кому была выгодна смерть атамана Павлова? На этот вопрос будущим исследователям еще только предстоит ответить.
Тем временем Берлин получает сообщение о гибели Павлова «в бою против банд».
«Смерть Павлова, — отмечает офицер связи Мюллер, — очень тяжелый удар для казаков. Трудно предсказать, насколько повлияет эта потеря в условиях огромного недостатка активистов на общую задачу.
Я возложил выполнение задач полевого атамана на заместителя Павлова начальника штаба подполковника Доманова[58], который прекрасно зарекомендовал себя своим личным участием в борьбе против банд и в остальном известен мне как надежная личность…»{241}
Но, как отмечали современники, преемник, при всех его достоинствах, все же несколько недотягивал до своего предшественника.
