По периметру зала через равные расстояния в десятки метров стояли не менее здоровенные, расписанные замысловатыми узорами мраморные колонны, все как одна тянувшиеся ввысь, словно устремившиеся к солнцу молодые сосны. Задуманный древними строителями своеобразный обман зрения удался на славу: благодаря их волшебному, неподражаемому мастерству создавалась полная иллюзия того, что высоченные каменные столпы пятого этажа Мглистого замка подпирают собой небесный свод.

Тем часом Ратибор ещё раз огляделся и, убедившись, что в странном зале, кроме него самого и Пурагелиса, вроде бы никого более не наблюдается, хмуро уставился на тёмного колдуна, принявшегося с наигранным энтузиазмом рассказывать одно из многочисленных сказаний о расе гигантов, живших на земле задолго до появления человечества. Похоже, главу Роковой Длани пробило на поговорить; Пурагелис явно старался не подать виду, что не слабо так нервничает.

— Где моя жена⁈ — наконец рявкнул дюжий ратник, грубо перебив вдохновенно вещающего колдуна на полуслове.

— Обожди ты!.. Обожди! Успеешь ещё… повидаться!.. — Пурагелис с каким-то пока ещё не ясным князю Мирграда тайным злорадством крайне неприятно осклабился. — Сначала я хочу познакомить тебя с моими лохматыми друзьями, они очень долго ждали встречи с тобой! В общем, позволь представить родных братьев небезызвестного тебе Зоривеса, а именно: Валлика, Снура и Козтрима! Практически вся семейка убитого тобой ученика Урсулы наделена с рождения магическими способностями, а также даром перевоплощения в самых опасных хищников Чёрного континента! А ещё они страсть как любят лакомиться человечиной, ха-ха!

После этих слов верного слуги Ахримана из-за широченной спинки необъятного трона не спеша «выплыли», а по-другому и не скажешь, три здоровенных обезьяны-людоеда стандартного для бугузов, пепельного окраса. Приматоподобные монстры, выпрямившись на двоих задних ходулях во весь свой внушительный, переваливающий за пару метров рост, конечно, впечатляли дикой, первобытной мощью. Замерев аккурат перед троном, лохматые чудовища вытаращили свои жуткие красные глазищи на Ратибора, чуть ли не в буквальном смысле испепеляя того лучами ненависти. Отвратные рыла мерзких гадин свирепо оскалились в предвкушении скорой забавы; сомнений в том, что сейчас свершится долгожданная месть и они разорвут нахального русича на куски, тем самым наконец-то отомстив за Зоривеса, не имелось. По крайней мере, не имелось тех сомнений у самих бугузов, нетерпеливо переминающихся в ожидании позволительной отмашки хозяина терема броситься на ненавистного варвара.

«Это точно он? Тот самый?» — мысленно вопросила на безмолвном наречии всего сущего одна из обезьян, та, что стояла по центру.

«О да! Можешь мне верить, Снур! — тут же ответил ему Пурагелис. — Именно ентот дикарь подло обратился в бурого медведя, тем самым застав вашего горячо любимого братца врасплох, а после безжалостно растерзал его на мясные ломтики! Но заклятие оборотня, которым воспользовался рыжий варвар, можно было использовать лишь единожды, потому нынче свирепый русич уж не представляет такой опасности, как прежде».

«Подло обратился⁈ — язвительно переспросил Ратибор, который, благодаря Тол-Авару, вождю йотунов, пробудившему в своё время у дюжего ратника в Про́клятой долине сию забытую подавляющим большинством людей способность общения, отлично понимал телепатический разговор колдуна и бугуза. — А ничего, что этот косматый гадёныш, подкараулив наиболее благоприятный момент для нападения, крайне нежданно сиганул на меня со спины⁈ Между прочим, на сильно уставшего, безоружного и добренько так израненного⁈ По всей видимости, енто вероломное нападение можно считать верхом благородства, да⁈»

«Он разумеет и лопочет по-нашему! — озадаченно переглянувшись, зашушукали между собой приматообразные монстры. Затем чуть вперёд вышел Снур, самый крупный из своих братьев, и, брызжа в исступлении слюной, гневно рявкнул: — Не оправдывайся, огнекудрый душегуб, и не юли! Как ни изворачивайся, а от нашей мести тебе не уйти!»

«Пф-ф-ф! — возмущённо фыркнул Ратибор, на автомате накрыв заскорузлой ладонью набалдашник рукояти своего меча, чуть ранее машинально убранного в ножны. — Я⁈ Оправдываться, изворачиваться и юлить? Пред кем⁈ Пред тобой, что ль, подсохший кусок ослиного навоза⁈ Даже в мыслях не было, срамный ты дерьможуй! А душу свою Зоривес сам погубил, когда встал на тёмную тропку поклонения Ахриману! Истый же душегуб позади вас на троне булками елозит! Впрочем, вы енто наверняка знаете лучше меня, посему довольно воздух попусту сотрясать; идите уже сюда, твари серозадые!»

С этими словами рыжебородый богатырь презрительно сплюнул, а после призывно махнул рукой, характерным жестом приглашая лохматых страшилищ, слегка опешивших от столь дерзких речей, в свою сторону.

«Он мой!» — спустя секунду яростно проревел Снур. Грозно выбив у себя на груди могучими кулачищами барабанную дробь и тем самым войдя в боевой раж, пепельный людоед опустился на все четыре конечности и с громогласным рыком, без тени сомнения помчал к Ратибору.

Рыжеволосый воин в ответ даже не шелохнулся. Словно каменное изваяние, замер он в ожидании стремительно приближающегося чудовища, и лишь огрубелая ладонь князя Мирграда ещё крепче сжала потёртую рукоять до сих пор так и покоящегося в ножнах верного палаша.

Тем часом Снур очень быстро преодолел разделявшее его с «рыжим медведем» расстояние, после чего с ходу бросился на чемпиона Кузгара. Брат Зоривеса, как в своё время и его старший родственничек, явно решил закончить сшибку первым же, крайне мощным ударом. И чуть забегая вперёд, нельзя не отметить, что скоротечный поединок так и завершился, правда, за одним-единственным, но очень весомым исключением: удар сей разящий нанесла отнюдь не серая обезьяна, а Ратибор, неуловимо шагнувший чуть в сторону в момент броска. После чего шустро выхваченный из ножен волнистый булат искристой молнией сверкнул в свете чадящих лампад, ловко снося Снуру голову с плеч. Кровь бурным фонтанчиком ударила из толстой короткой шеи бугуза, разрубленной одним махом; отсечённая башка людоеда слегка подлетела в воздухе, а затем с глухим отвратным звуком смачно шлёпнулась на пол; спустя секунду следом за ней ничком завалилось и грузное обезглавленное тулово жуткой твари.

— Первый пошёл! — хмуро проворчал Ратибор, при этом резким движением Ярика стряхивая с узорчатого клинка багряные капли. — Ещё желающие прилечь рядышком имеются? Милости прошу!

Валлик и Козтрим насупленно переглянулись, потом синхронно взвыли заунывным тягучим воплем, после чего встали, как и Снур, на все четыре конечности и одновременно ринулись на дюжего ратника, по широкой дуге заходя на него с двух сторон.

Ратибор, приняв боевую стойку, поначалу замер на месте, как и при атаке Снура, но очень быстро понял, что повторить свой ловкий трюк сразу против двух горилл не выйдет; к одной из них придётся в момент нападения развернуться спиной, что, мягко говоря, чревато крайне неприятными последствиями, ибо битухи у пятисоткилограммовых обезьян силы наверняка были страшной; один такой пропущенный удар, например в затылок, со стопроцентной вероятностью расплющил бы череп подавляющему большинству представителей человеческого рода. Потому «рыжий медведь», здраво решив, что в такой ситуации лучшая оборона — это нападение, сам бросился в атаку, навстречу мчащемуся на него справа Валлику. Тот, в свою очередь, лишь на миг в изумлении замешкавшись от столь неожиданного и дерзкого манёвра рыжебородого богатыря, затем с удвоенной энергией вновь метнулся к Ратибору.

Страшная сшибка случилась спустя всего несколько секунд; огнегривый воин непосредственно перед самой атакой серошкурого людоеда внезапно остановился, присел на одно колено и тут же резко вскинул меч остриём вверх. Пепельная обезьяна, уже сиганувшая вперёд, увернуться ну никак не успевала, всей своей нешуточной массой с жалобным визгом налетев на широкое, длинное лезвие двуручного палаша по самую гарду. Чем-то данный нехитрый финт Ратибора напомнил охоту русичей на медведя; именно так, только на специальные рогатины с крестовиной у основания стального наконечника, и насаживали косолапых хозяев леса умелые русогривые следопыты. Предварительно уперев обратной стороной само древко охотничьей пики в землю. Благодаря такому, веками оттачиваемому приёму, русы значительно минимизировали шансы дотянуться до них смертельно опасным лапищам разъярённых топтыгиных. У могучего витязя же подобной рогатины с собой, конечно, не имелось, и за неимением лучшего, её заменил меч. И тут же стало понятно, насколько было безрассудно повторять сей охотничий трюк с палашом; Валлик массой своего тела просто снёс Ратибора, припечатав того к полу. Благо двуручный клинок сделал своё дело, войдя куда нужно, а именно в самое сердце кровожадного людоеда, и клыкастая горилла завалилась на рыжеволосого великана, будучи уже мёртвой.