— Нет!.. — потрясённо взвизгнул кубарем покатившийся по палубе Аблаим. Но вот он лихорадочно зацепился за одну из скамеек галерников, затем встал на карачки, продрался сквозь объятых благоговейным трепетом гребцов к правому борту, после чего вытянул шею и затравленно заглянул в морскую бездну. Лицо его вмиг посерело от ужаса, оправдались самые страшные опасения кучерявого ристальщика. В испуге отшатнувшись, Стальное Копьё шлёпнулся на задницу и горестно завыл:
— Беда! Накликали! Тауригл! По наши души явился сам хозяин здешних вод! Великий, бессмертный и несокрушимый! Спасайся кто может!..
С этими словами Аблаим вскочил, словно ошпаренный, да пугливой ланью метнулся по прямой, на противоположную сторону судна. Стремглав достигнув левого борта, Стальное Копьё на секунду обернулся, дабы напоследок стрельнуть в Ратибора обвиняющим взглядом, а затем ничтоже сумняшеся рыбкой перемахнул через леер и был таков. Очевидно, умевший отменно плавать бывший невольник совершенно здраво рассудил, что Тауригл наверняка явился не за ним, потому и решил попытаться спасти свою драгоценную шкуру, то есть попробовать банально добраться до виднеющегося родного берега вплавь, благо хорошему пловцу было вполне по силам осуществить задуманное. Конечно, при условии, что владыка морских пучин и в самом деле прибыл не за ним.
Тем часом море по правому борту искристо вспенилось, неистово забурлило, и вот из воды показалась здоровенная уродливая, слегка приплюснутая чешуйчатая голова, отдалённо напоминающая змеиную. Была она болотного цвета и по габаритам составляла навскидку не менее трёх метров в длину и двух в ширину да высоту. Под надбровными дугами Тауригла сверкали лютой яростью большие, слегка узковатые жёлтые глаза. На жуткой башке у мифического монстра красовались три крепких саблевидных острых рога величиной с добрую мужскую руку: два на макушке и один, чуть покороче, на носу, аккурат между здоровенных щербатых ноздрей треугольной формы. По всей видимости, каким-то из этих рогов аль всеми тремя и влетел незваный гость в дно судна, тем самым явно пробив в нём серьёзную брешь, сквозь которую солёные воды Внутреннего моря бурлящим потоком моментально хлынули в трюм.
— Ну ни хрена себе чудо-юдище! — поражённо выдохнул Ратибор, с каким-то поистине ребяческим любопытством принявшийся разглядывать смертельно опасную желтоглазую рептилию, показавшую и часть своего тёмно-зелёного продолговатого чешуйчатого тела, у которого имелись четыре короткие перепончатые лапы, позволявшие Тауриглу не только очень быстро рассекать морскую гладь, но и передвигаться по суше, пусть и далеко не так резво, как по воде. Прямо под массивной челюстью, в том самом месте, которое с натяжкой можно было назвать шеей, у морского змея красовалась пара отвратительных на вид жабр. — Выходит, не врал Аблаимка-уголёк, когда минуту назад страстно нашёптывал мне тут про вторую ипостась Пурагелиса! Ёк макарёк, ну дела!..
Тем временем соплеменники эбонитового ристальщика, то бишь гордые казилаки, все как один при виде кошмарной твари затряслись от страха, а затем не преминули последовать за Аблаимом, также без тени сомнений нырнув за своим вожаком в тёмно-синюю водицу прямо с палубы.
Между тем после столкновения с легендарным хозяином глубоководной пучины на принявшемся живо тонуть корабле начался знатный переполох, мгновенно переросший в настоящую панику после того, как Тауригл ещё больше высунулся из воды и, непринуждённо покачиваясь на пенящихся волнах, широко раскрыл страшную пасть, полную острейших, словно бритва, клыков, да затем молниеносно сцапал пробегающего по палубе барабанщика. Непутёвый горемыка даже не успел толком пискнуть, как его перекусили пополам, после чего одним махом проглотили.
На уже заметно накренившейся палубе раздались беспорядочные дикие вопли; наглухо прикованные цепями к «адовым банкам» рабы принялись отчаянно биться в своих кандалах, надрывно требуя срывающимися от леденящего ужаса голосами, чтобы их немедленно расковали. Но команде галеры во главе с бравым капитаном Мнересом, спешно спускающим пару спасательных лодок по левому борту, было не до слезливых причитаний несчастных невольников; тут свои бы ноги успеть унести; про спасение чужих задниц, конечно, никто и не думал. Этим, без сомнения, лысый вельбериец обрёк бедных гребцов на верную смерть.
Впрочем, взбеленившиеся рабы поднятым шумом сами ещё больше усугубили свою и без того патовую ситуацию; истошные крики галерников явно привлекли к себе повышенное внимание диковинной зверюги. Тауригл, от кончика хвоста до рога на сопатке составлявший в длину не менее двенадцати метров, играючи перемахнул на палубу стремительно набирающего полные трюмы воды корабля, жалобно застонавшего и ещё пуще накренившегося под тяжестью чешуйчатого тулова, и с упоением принялся рвать на куски очумевших от страха, надрывисто визжащих гребцов. Причём каждый раз владыка морских пучин выбирал для атаки самого громкоголосого, при этом не обращая никакого внимания на застывшего от ужаса одинокого невольника, замершего каменной статуей прямо напротив свирепого незванца.
«Любопытно! Очевидно, у нашей змею́шки очень острый слух. Зато, похоже, со зрением беда!» — задумчиво проронил про себя Ратибор, бесшумной кошачьей поступью пробирающийся к единственной мачте на галере. Попутно дюжий ратник внимательно наблюдал за творящейся на судне беспощадной бойней, учинённой Тауриглом. В первую очередь рыжегривого гиганта интересовали повадки легендарного монстра; как он двигается, как дышит, как атакует своих жертв.
Ратибор, и не подумавший спасаться бегством, в полной мере отдавал себе отчёт, что, мягко говоря, не очень хорошо поступает, до сих пор не вмешавшись в кровавое пиршество ненасытной рептилии. И в то же время могучий витязь, пусть чуточку, но ставший с годами мудрее и рассудительнее, прекрасно понимал, что лоб в лоб, как он любил, в данном конкретном случае бросаться на врага не стоит; черепушка у морского змея явно покрепче будет, чем его собственная. Потому и проявлял обычно столь не свойственную ему осторожность Ратибор, очень тщательно выбирая подходящий момент для удара. Всего лишь одного-единственного, ибо не без основания полагал, что, если, не приведи Сварог, он промажет, второй попытки может и не представиться; уж больно легко кровожадный чешуйчатый гость разделывал на мясные рулетики ещё оставшихся на ладье людей.
И вот, размышляя подобным образом, огневолосый исполин добрался до единственной мачты галеры «Дитя богов» и уверенно принялся карабкаться по канатной растяжке наверх. У Ратибора имелся план действий. Пусть и довольно безумный. Впрочем, «рыжий медведь» не был бы самим собой, коли не придумал нечто сумасбродное. Как уже упоминалось, чемпион Кузгара, конечно, с годами помудрел. Но лишь чуточку.
Тем временем Тауригл, чем-то отдалённо по повадкам напоминавший заигравшегося со своей беспомощной добычей золотистого леопарда, всё продолжал развлекаться с не имеющими возможности сигануть за борт, прикованными к скамьям невольниками, с кровожадным упоением планомерно вырезая их одного за другим. Но вот морской змей отвлёкся сначала на первую спасательную лоханку, затем на вторую, резво спустившись на воду да яростно разбив в щепки обе лодки. После чего хозяин Внутреннего моря вернулся на палубу уже на треть скрывшегося в бурлящей пучине корабля и возобновил своё чёрное дело, а именно, хладнокровное убийство ещё оставшихся в живых людей. Вместе с тем в кажущихся на первый взгляд хаотичных действиях Тауригла, при ближайшем, более внимательном рассмотрении, со всей возможной очевидностью проглядывался разум. Холодный и безжалостный. Владыка бездонных глубин явно кого-то искал. Ну и сразу не найдя, решил просто-напросто покрошить в капусту всё, что двигается, орёт и слёзно причитает. Практически беспроигрышный вариант. Ведь вероятность сыскать нужного человечка в таком случае сильно возрастала.
Между тем Ратибор не без труда, но забрался куда хотел, а именно, на слегка покосившуюся, но всё ещё целёхонькую рею мачты. Придерживаясь левой рукой за такелаж, правой он извлёк из ножен верный булатный меч, одновременно при этом недобро окинув с верхотуры пасмурным взором багряную палубу, ставшую сплошь красной и липкой от пролитой на ней всласть порезвившимся морским змеем кровушки.
