— Сразу бы так, чего кобениться! Хотел тебе поначалу, дурень, башку свернуть за твоё подхалимство Лютой, но, пожалуй, поживёшь ещё. Позже погутарим, как ты докатился до такой житухи, — «рыжий медведь» веско хлопнул по плечу отворившего врата хмурого Ладимира, что стоял с окровавленным мечом у входа. Затем Ратибор быстро окинул взглядом несколько только что убитых осов, а после посмотрел на десятку стоявших над ними с обнажёнными клинками русичей, которые вместе с Ладимиром минуту назад умертвили своих заморских напарников по караулу. Радостно ощерившиеся лица большинства воинов были хорошо знакомы рыжегривому богатырю.
— Чего застыли, дармоеды, да варежки свои зубастые столь ликующе раззявили⁈ — зычный рык Ратибора снова прогремел на весь дворец. — Ещё ничего не кончено, надобно выбить осов из теремка! Вместе со всякими там колдуньями, змеями, мухами да прочим дерьмецом вроде Тихомира и его прихвостней! Так что вперёд и с песней!.. Всех убить, всё отнять, никого из ворогов не щадить! Ну, разве что окромя заморских певчих домашних канареек! Этих оставим себе, пущай щебечут для услады души!..
И вот со знаменитым боевым кличем мирградского воинства «Победа или смерть!» Ратибор со своими бойцами бросились к входу во дворец Лютеги, из которого навстречу мятежникам высыпало с полсотни ослямов. Жаркая схватка завязалась прямо во дворе, а после плавно перетекла и в сам терем; нападавшие шустро оттеснили обороняющихся в замок; вскоре на всех трёх этажах княжеского имения разгорелись ожесточённые бои. Аскеры, коих внутри оказалось ещё под сотню рыл, защищались мрачно, остервенело, прекрасно, как и их соплеменники на Дворцовой площади, осознавая, что в случае поражения пощады от озлобленных русичей ждать не стоит. Мирградские витязи же были полны решимости во что бы то ни стало, любой ценой уничтожить ненавистных иноземных захватчиков. Звон булата, яростные кличи, стенания раненых, страшные проклятья, предсмертные вопли павших непередаваемой какофонией что изнутри, что снаружи пронзали дворцовые коридоры, стены, лестничные пролёты. Кровопролитная битва, казалось, охватила весь замок, словно огнём, пожирая каждый пятачок поместья нынешней правительницы Мирграда.
Тем часом к вратам княжеского терема тихой сапой подгребла невзрачного вида старушка в лёгком сером сарафанчике. В руках у неё был неприметный посох из орешника, навершие которого украшал живой зелёный листик. Быстро скользнув цепким взором по разбросанным под ногами телам убитых, необычная для поля боя гостья тяжело вздохнула, прислушалась к шуму битвы, а потом, периодически покряхтывая, неспешно потопала во дворец.
Между тем Ратибор, вошедший в боевой раж, вырвался вперёд, в своём стиле, без оглядки врубившись в толпу противостоящих ему осов; благодаря сему бесшабашному манёвру, некоторые из них, обойдя чемпиона Кузгара по стеночке, то есть с флангов, очутились за его спиной. Тем самым рыжегривый великан оказался как бы отрезан от основной части задержавшихся позади русичей, что, впрочем, Ратибора нисколько не смутило; радостно оскалившись, огневолосый витязь принялся планомерно выкашивать вставших на пути ослямов, устилая их трупами сначала лестничный пролёт, а после и левое крыло второго этажа княжьего терема. Двуручный Ярик охотно исполнял свою смертельную песню, раз за разом уверенно неся смерть противникам «рыжего медведя».
Вот Ратибор прямым колющим ударом пробил довольно массивный щит пятящегося тучного шалмаха, легко расщепив окованное железом дерево. Затем могучий рус молниеносно двинулся вправо, избегая кинутого в него копья, поразившего кого-то из врагов позади, далее выдернул меч из тулова жирного неприятеля, ногой не без труда сбил с лезвия застрявший там щит, после чего умудрился успеть парировать летевший ему точно в голову удар ятаганом от чересчур ретивого оса, явно решившего воспользоваться возникшей заминкой. Ответным выпадом Ратибор тут же вспорол кончиком клинка глотку уж было уверовавшему в свой невероятный успех оппоненту. Следом дюжий ратник резко развернулся, одновременно (благо ширина княжеских коридоров нового замка позволяла) нанося размашистый круговой удар по вражине, с диким воплем прыгнувшему ему в спину с алебардой наперевес. Верный булат не подвёл, без особых проблем разрубив как древко пики, так и самого противника на уровне груди. Приятели павшего шалмаха разом издали потрясённый вздох; их собрат развалился на две неровные половинки прямо в воздухе, с отвратным хлюпающим звуком шлёпнувшись на скользкий от крови пол замка. Данное зрелище сколь ужасало, столь и поражало; обычному бойцу совершить нечто подобное явно было не под силу.
Осы начали не без испуга отступать. Основная часть из них развернулась и ломанулась наверх, на третий этаж, тем самым разрядив пространство и позволив наконец-то вступить в дело выдвинувшимся вперёд четверым арбалетчикам. Действовали те слаженно: быстро прицелились и практически одновременно нажали на спусковые крючки. С расстояния в десять шагов промазать было невозможно. Как и увернуться или отбить выпущенные практически в упор массивные, короткие арбалетные болты. Тем не менее Ратибор, за долю секунды осознав, что двуручным палашом точно не успеет отразить летящие в него стрелы, выпустил Ярика из рук. Меч ещё не успел шлёпнуться на пол, когда один дрот, с помощью немыслимой реакции пойманный за середину древка, затрепыхался у несокрушимого витязя в правой ладони. Второй и третий угодили в так вовремя подставленный обух одноручного чекана, со скоростью молнии за миг до этого выхваченного из-за пояса. Ну а четвёртый арбалетный болт таки нашёл свою цель, вонзившись рыжекудрому исполину в правый бок.
Страшно зарычав от боли и бешенства, Ратибор затем метко швырнул в одного из стрелков колун, коим отбил два дротика, а после ловко подкинул ногой свой двуруч и тут же ринулся на опешивших в который раз осов, явно успевших уже в своих неокрепших умах похоронить нашпигованного в их воспалённом воображении стрелами чемпиона Кузгара.
Тем часом к своему раненому вожаку пробились несколько русов, и совместными усилиями они довольно быстро отправили на вечный покой дюжину маячивших напротив шалмахов.
— Вот ведь дерьмоеды! Ненавижу арбалеты, эти недолуки!.. Такой хреновиной какой-нибудь жалкий писарь, окромя пера ничего в жизни тяжелее не щупавший, вполне может зажмурить практически любого бывалого вояку! Лапы бы тому головастику оторвал, кто придумал сию пакостную приблуду, — досадливо пробурчал себе по нос Ратибор и остановился, в кои-то веки пропустив пятёрку рванувших вперёд воинов Первой заставы. Задержался огневолосый богатырь для того, чтобы бегло осмотреть свою, столь неприятную рану. Арбалетный болт засел глубоко в боку, похоже, сломав как минимум два, а то и три ребра.
Тяжко вздохнув, рыжегривый гигант взялся за древко дротика и одним могучим усилием переломил его у самого основания, дабы оно, на пару с хвостовиком и опереньем, не мешалось в бою и при движении. Это лучшее, что мог в данном случае сделать Ратибор, ибо застрявший глубоко в рёбрах зазубренный наконечник походя извлечь не представлялось возможным. Затем дюжий ратник нагнулся, вытащил из груди одного из стрелков свой чекан, убрал его за пояс и потопал в центральное дворцовое крыло второго этажа, располагавшееся аккурат за углом, всего шагах в пятнадцати. Оттуда как раз раздавались знакомый скрежет стали и предсмертные проклятья. И именно туда, за угол, и умчали чуть ранее его витязи.
В центральном коридоре, куда и вышел Ратибор, его глазам предстало весьма неприятное зрелище: бездыханные тела вырвавшихся вперёд четверых воинов с Первой заставы, порубанные, лежали на украшавшей здесь пол заморской красной ковровой дорожке, обильно смачивая её алой кровушкой.
Здебор, пятый боец, всё ещё стоял на ногах, но спешно пятился, отчаянно отбиваясь от яростной атаки, кою на него обрушил противостоявший ему противник. Всего один воин. Но продержался Здебор, как и его четверо друзей, недолго, спустя мгновение осев со вспоротым горлом.
