— Ты всё слышал, рус? — между тем злобно проскрежетал воодушевлённый Вард, несколько раз ударив себя кулаками в грудь, прямо как примат какой, входя тем самым в боевой раж. — Сейчас я тебе башку откручу!
— Хлопотно ента… — лишь тихо прошелестел в ответ дюжий ратник, неспешно разминая могучие плечи, дабы разогнать застоявшуюся кровь и разогреться. Лёгкой прогулки Ратибор не ждал, настроившись на серьёзную рубку.
На арене повисло тягучее молчание. Основная часть зрителей, затаив дыхание, выжидательно вылупились на двух грозных великанов, изготовившихся к смертельному противостоянию. И симпатии большей части зевак оказались отнюдь не на стороне многолетнего чемпиона Кузгара по рукопашным боям.
Оба громадных воина вышли на песок босиком. Из одежды на каждом из них были лишь шаровары и ничего более. Мощные мускулы тугими канатами бугрились у ставших враз непримиримыми соперников. Оба никогда не знали поражения в бою. Мнения о победителе в толпе разделились. Но в основном, несмотря на симпатии, подавляющее большинство замерших в ожидании созерцателей ставило на Потрошителя; рисковать своими кровно нажитыми грошами мало кому из них хотелось. Ведь много раз воочию видели постоянные посетители жутких игрищ, как утаскивали ногами вперёд с этой самой арены противников обезьяноподобного Варда. Русич же был известен основной массе зрителей лишь по двум вчерашним поединкам, выигранным им, как легкомысленно посчитали отдельные любители кровавых побоищ, не без немалой доли везения с его стороны.
— Да, рыжий варвар молодец, конечно, — шёпотом переговаривались некоторые из зевак. — Но сейчас он без секиры с копьём, и что от него ждать на кулаках, неизвестно. Зато прекрасно ясно, каков без оружия Вард, легендарный Потрошитель; ему убить голыми руками проще, чем многим на нужник с лопушками сбегать.
Так, правда, думали, разумеется, далеко не все. Например, принц Джушукан, довольно потирая потные ладошки, тайно поставил целое состояние на победу Ратибора. Ибо, в отличие от большинства гуляк, видел в том же Мирграде, на что способен огневолосый русич. И подобные ставки случались на арене Кузгара и не были единичными, ибо лицезреть воочию мастерство, свирепость и мощь «рыжего медведя» довелось не одному лишь брату императора; вернувшиеся из военного похода на Мирградское княжество аскеры тоже могли засвидетельствовать хоть пред самим Ахриманом, что выходить на поединок с бесшабашным русом равносильно самоубийству.
Тем временем бой начался. Скотт бросился вперёд, при этом за пару метров до Ратибора неуловимо махнув левой ступнёй по песку и с ходу, словно черпаком, запулил его внушительную горсть в лицо молодому богатырю, впрочем, заведомо ожидавшему какую-нибудь похожую пакость. Успев прикрыть веки, дюжий ратник на бойцовском инстинкте уклонился от полетевшего следом размашистого левого крюка противника, а затем, в свою очередь, сам удачно всадил правый прямой в курчавую бороду оппонента. Того знатно тряхануло. Но Вард устоял на своих двоих, после чего тут же нырнул в ноги Ратибору, дабы попробовать обхватить их и опрокинуть навзничь огневолосого витязя. Но у скотта опять ничего не получилось, ибо русич попросту сграбастал его сверху за торс, под восхищённый вздох зрителей с лёгкостью поднял над головой и, перевернув в воздухе спиной вниз, с силой опустил хребтом о песочный пол, подняв при этом клубы пыли. Бросок вышел сколь красивый, столь и эффективный, явно выбив весь дух из соперника. По крайней мере, так сперва показалось всем тем, кто лицезрел это сногсшибательное зрелище.
Толпа восторженно зааплодировала. Однако ненадолго, ибо разъярённый неудачным началом схватки Потрошитель пусть медленно, но поднялся, сжал кулаки и по новой потопал прямо на «рыжего медведя». Глаза взбесившегося скотта налились кровавым багрянцем. Приблизившись к молодому богатырю, он сначала успешно-таки засадил тому левым прямым в правую бровь, тут же её разбив, а после, словив короткий апперкот в ответ, опять неплохо его потрясший, коряво махнул обеими лапами, пытаясь попасть по русичу широкими косыми ударами. Ратибор легко увернулся от неуклюжих плюх, в ответной атаке мгновенно всаживая два своих боковых хука в мерзкую физиономию Варда. Тот рухнул как подкошенный. И вновь, спустя секунду, принялся вставать. Рыжегривый витязь, не спеша смахнув тыльной стороной ладони кровь, сочащуюся из глубокой сечки над правым оком, удивлённо хмыкнул, ибо впервые видел на своём веку, чтобы кто-то смог так живо подняться после парочки его добрых зуботычин, попавших точно в цель. Надо отдать должное скотту; квадратная челюсть бывшего атамана лиходеев удар держала прекрасно. Что, впрочем, неудивительно, ведь если судить по сильно скошенному, покатому лбу, сотрясаться в голове лохматого великана было просто нечему.
Между тем Ратибор, банально оказавшийся, как стало ясно в ходе боя, значительно быстрее своего нерасторопного противника, сам ринулся на Потрошителя, решив, что пора заканчивать поединок. Пригнувшись под просвистевшим над ним очередным размашистым крюком, дюжий ратник резво отгрузил сопернику мощную плюху по печени. Тот же, согнувшись от пронзившей его резкой боли в три погибели, краем глаза увидел перед собой незащищённую шею не успевшего выпрямиться Ратибора и попытался шустро впиться в неё зубами. Но русич разгадал незамысловатый манёвр скотта, проворно подставив под его клыки правое плечо, а затем молниеносно саданул тому левым кулаком в висок. После чего, ловко зайдя со спины оглушённому неприятелю, стальным хватом сцапал врага за талию и, прогнувшись, могучим броском эффектно швырнул того назад, через себя. Этот приём матёрый рус позаимствовал у Светозара.
Тем часом ошеломлённая публика дружно ахнула, впрочем, тут же ошарашенно примолкнув, ибо раскорячившийся на песочке после броска Вард, вяло потрясывая лохматой гривой, спустя миг вдруг неожиданно вскочил как ошпаренный да стремительно помчался на «рыжего медведя». Ратибор же, порядком разозлившись, кинулся навстречу неугомонному противнику, в этот раз и не подумав уворачиваться от его огромных кулачищ. И вот неуступчивые соперники по новой обменялись мощными затрещинами; теперь добро тряхануло уже огнекудрого богатыря, правда, на ногах всё же устоявшего. Как выяснилось, вспыльчивый витязь тоже отлично умел держать удар. Потрошитель же вновь оказался на песке; размен плюхами более-менее удался скотту, ведь так он хотя бы смог основательно попасть по сноровистому русичу; вместе с тем ему самому опять знатно перепало. Похоже, на этот раз нос Варда оказался сломан. Да и в целом лицо его уже было хорошо разбито.
Между тем Ратибор, в буквальном смысле рассвирепев, подлетел к снова, скорее уже по инерции поднимающемуся, обильно удобряющему песок кровью Потрошителю, сграбастал того за кучерявые патлы и споро хрястнул правым коленом в измочаленную морду неприятеля. Вард грузно шлёпнулся на лопатки, через мгновение перевернулся на бок и, тихо поскуливая от боли, натужно, мученически выплюнул осколки зубов вместе с багровой мокротой. Могучий рус же, опять схватив за вихрастые кудри пребывающего в состоянии грогги, уже практически не сопротивляющегося оппонента, приподнял его, поставив на плохо слушающиеся ноги, не спеша примерился и наконец от души всадил свой любимый размашистый левый крюк аккурат в многострадальную бороду твердолобого увальня. Упрямого скотта по красивой дуге откинуло назад сажени на три минимум, при этом раздавшийся глухой хруст сломанной челюсти возвестил о том, что она у Варда всё-таки отнюдь не гранитная.
Тем временем неслабо осерчавший Ратибор подскочил к тяжело севшему на пятую точку, хрипато харкающему кровушкой противнику, находящемуся в явной прострации, зашёл тому сзади и, взяв одной дланью за покорёженную челюсть, а другой за макушку, сильно крутанул голову соперника по широкой дуге. Послышался знакомый хряск шейных позвонков, и бывший главарь разбойников, безвольно опустив косматые руки, принялся заваливаться набок, в лужу собственной крови, щедро хлеставшей из раскуроченной в хлам ряхи. Бычья шея самодовольного насильника оказалась сломана. Похоже, легендарный Потрошитель, непобедимый боец множества рукопашных поединков, живой ужас арены, чемпион схваток на кулаках, в конце концов встретил достойного противника, потерпев первое в своей жизни поражение. Впрочем, оно же стало для него и последним.
