— Всё хорошо… — Оливена, облачившись в разноцветные, вышитые вычурными узорами рубашонку да подштанники княжьего племяша, медленно подошла, тихонько положила ладонь на плечо Ратибора и робко заглянула в голубые очи рыжебородого великана. — Вы пришли вовремя… Не успели они!.. Ничего не успели!

— Ну, слава Велесу! — облегчённо вздохнул враз повеселевший исполин. Мрачное его лицо озарила широкая белозубая улыбка. — Это же просто отлично, что не опоздали!

— Да, мне тоже по нраву!.. Благодарю вас! — Оливена застенчиво улыбнулась в ответ, при этом совершенно очевидно пребывая в весьма огорошенном состоянии. Несмотря на жаркий июльский зной, её всю трясло. Пережитое не могло не сказаться на юной деве. Слегка запинаясь, она ошарашенно осмотрела тела напавших на неё негодяев, после чего тихо спросила Ратибора: — А вы кто такие и куда путь держите?

— Помощь мы, дорогая. Ваша, если что… В Бобруйскую слободу ковыляем, ты ведь оттуда? Письмишко-то отправляли в Мирград?

— Отправляли… — русая красавица удивлённо захлопала прекрасными очами.

— Ну так мы и подоспели! — хмыкнул довольно могучий великан.

— Вас же всего трое!..

— Не изволь беспокоиться по этому поводу, юная фея, — крякнул едко подошедший поближе, снедаемый любопытством Емельян. — Уверен, в подмогу хватит и одного этого рыжего шатуна, ибо он легко заменяет собой добрую ватагу ратников… Если не целое войско!

— Так, привал! — громыхнул Ратибор как отрезал. — Темнеть уж скоро начнёт! Емеля, тащи покрывальце! Вишь, колотит нашу новую знакомицу, э-э-э…

— Оливена меня звать…

— Вот, нашу новую знакомицу Оливену из Бобруйки! Будешь для нас просто Оливкой, не против? Нет? Хорошо… Меня, кстати, Ратибор звать, того русого меченосца, что разглядывает почившего в небытие последнего гадёныша на дороге, Мирослав величают… — рыжебородый богатырь бросил взгляд на своего брата по оружию, задумчиво осматривающего убитого викинга, и крикнул ему: — Друже, будь добр, когда закончишь любоваться немощными телесами этого дохлого таракашки, вытащи мой чекан у него из башки да давай сюда, коль там уж оказался… Так, о чём я вещал, отвлёкся… — могучий великан почесал бороду. — Мирослав, да… Ну а этот шелколюб носатый с конопушками, что сейчас бредёт к нам с одеялом, сам Емельян, собственной персоной… Недоносок и пакостник, каких поискать! Лишь бы потрындеть! Язык у него длиннее, чем хвост у лиса… Как начнёт трещать, аки сверчок за печкой, затыкай ухи, сразу предупреждаю! Практически женат, кстати, так что смотри не влюбись, а то он разобьёт твоё сердце!.. Этот прощелыга может, не сомневаюсь!

— Ну, Ратиборушка, благодарю на «добром» слове… — сконфуженно пробормотал подошедший Емельян, накидывая тёплое покрывало на плечи нежданной, всё ещё дрожащей от случившегося гостье, и дал ей отпить из бурдюка с родниковой водицей. — Ты прям как сестрица моя стал, рыжик… Лишь бы обгадить меня на людях…

— Когда ты, Емеля, в меня шуточки свои метаешь при толпе народу, это, значится, нормально, да? — дюжий воин недоумённо покосился на тут же смутившегося княжьего племяша. — А как в ответ прилетает фекалька, так сразу губу дуем? Ну-ну!..

— Мне — можно, я ж юродивый… — Емельян ловко отскочил на несколько шагов от своего могучего товарища, собравшегося было отвесить ему смачного щелбана.

— Во-от, о чём я тебе и говорил, кроха! — Ратибор развернулся к Оливене, при этом строго погрозив указательным пальцем озорному непоседе. — Нахалюга, каких поискать!.. Перст ему в рот не клади… Отцапает с гаком!

— Я не понял… — тем временем подошедший Мирослав протянул Ратибору рукояткой вперёд его топорик, что вытащил из черепушки незадачливого разбойника, и удивлённо прострекотал: — Варяги⁈ Сколько их, четверо?..

— Пятеро… — поправила следопыта, шмыгнув носом, русоволосая красавица. — Один ещё с сучком в ухе под во-он теми кустиками прилёг…

— Ты его так? Умница! Пятеро, значит… Что забыли тут? Давно, вообще, по нашим землям шастают северяне и насильничают, а⁈

— С той поры, Мирослав, как мы их разбили на поле брани… Похоже, это те самые, призванные серыми собаками, что с Варградом в сече стояли плечом к плечу… — подошедший Емельян вопросительно взглянул на Оливену. — Они ведь не одни, не так ли?

— Нет… — подтвердила его опасения юная дева.

— Так! — Ратибор сказал как отрезал. — Мы чего, посреди дороги будем до утра тут стоять да новостями обмениваться⁈ Разводим костёр, устраиваем перекус, опосля и побалакаем за милую душу о том, что вообще здесь творится!..

Спорить желающих не нашлось, тем более командный рык рыжебородого гиганта никаких возражений и не подразумевал. Отойдя с Соколиного тракта на небольшую прогалинку у протекавшего недалече ручейка, наши путники развели костёр да, отужинав нежнейшим мясом молодой лани, что добыл поутру Ратибор, продемонстрировавший при этом искуснейшую стрельбу из лука, принялись обсуждать последние события.

— Расскажи, милая, что случилось и кто ента такие были? — могучий русич, убедившись, что спасённая девчушка перестала дрожать, согрелась и наелась, наконец, начал задавать интересующие его вопросы.

— Варяги… Пришли сегодня с воинами Варграда ближе к полудню в нашу слободу Бобруйскую, под угрозой расправы согнали всех жителей в несколько крупных домов в центре селения да «Пушистый хвост», наш трактир, после чего велели сидеть тихо и не высовываться, коли жить хотим… Ну а меня эти пятеро извергов у опушки словили, недалече от посёлка… Я с лукошком земляники домой возвращалась… Притаилась в кустиках ближайших, всё и рассмотрела хорошо… Там меня и обнаружили… Еле ноги удалось унести! Если бы не вы… — Оливена опять задрожала.

— Всё хорошо, малая, теперь ты в безопасности, — проворчал Ратибор как можно более ласково. — Как, кстати, ножки твои изрезанные? Пощипывают? Должны, коль мазь целебная действует!

— Да, — тихо пискнула молодая сельчанка, — щипают, и ещё как… Емельян пятки мне добро смазал, от души… А опосля все платки свои извёл на них, заматывая-перематывая…

— Ну вот, хоть пригодились сопливчики твои, Емеля! — весело зыркнул на покрасневшего конопатого плута Ратибор. — Не зря брал с собой!.. — после чего, вмиг посерьёзнев, продолжил, глядя на Оливену: — Сколько их?..

— Северян с десятка два, может, чуть больше, — немного подумав, ответила та. — Ну а варградцев не меньше полтинника! Главный над этой сворой дан Анлаф, так к нему почтительно обращались все, в том числе и волки… Такой он, высокий суровый воин с полностью синим лицом от накарябанных на его физиономии рун древних да с косой чернявой, плетёной, до задницы… Со здоровенным двуручным тесаком ходит! То ль топор, то ль нож такой огроменный, я не видела подобных раньше…

— А жителей в селении сколько? — Мирослав покосился на Оливену.

— Под две сотни, не более… — девушка заметно смутилась. — Мужчин, способных держать оружие, менее половины от числа этого… Они дали было отпор поначалу, но нескольких из них быстро зарубили, а остальные сдались, побросав свои вилы, колья да дубины… Трусы жалкие! — гневно бросила она под конец.

— Ты уж не серчай на них, красавица, — пробурчал Ратибор враз зардевшейся от такого обращения юной прелестнице. — Неумехам сельским с палками да мотыгами особо не повоюешь супротив мастеровитых бойцов со сталью доброй в лапищах!..

— Это точно, — согласно мотнул гривой Мирослав. — Ну а что им надо-то было? Зачем припёрлись? Грабить, насиловать да убивать?

— Вроде нет, как ни странно… — прошелестела, задумавшись, Оливена. — Этих пятерых подлюк, что за мной увязались, я не беру в расчёт, гады ползучие везде имеются! Остальные вроде особо не бесчинствовали… Нет, они, конечно, пошарили у нас по закромам, вытащив всё более-менее ценное, что нашли, но основная их цель — люди, как я поняла! Зачем-то собрались водить наших в… Твердоземье!.. — уже шёпотом, испуганно озираясь, прошушукала юная дева. — Говорят, валун-то гранитный, что столько лет вход в Проклятую долину преграждал, более не на месте своём! Кто-то его откатил в сторону! Но кто может обладать такой невероятной силищей, вот в чём вопрос!.. Наши как-то, пару десятилетий назад, после гулянки на второй свадьбе старосты Мизорада слегка перебрали хмеля душистого да в три десятка мужиков попытались сдвинуть тот камушек хоть на вершок в сторону… Так он даже не шелохнулся, представляете⁈ Старейшины любят об этом у ночных костерков трезвонькать…