— Ясно. А как, говоришь, звать того «доброго» крысёныша, что письмецо тебе отправил? Подписался как или, поди, без имени оно? — Ратибор отпустил ладонь явно готового и так охотно выложить всё, что знает, Савросия. Похоже, тот решил, что здоровье дороже и две ладьи да полезная этому страшному рыжему исполину информация не стоят его переломанных в хлам пальцев.

— А как же, подписался, конечно! Но это надо у старосты, у Волония интересоваться! В сопроводительной записке имя было точно указано, Велес не даст соврать! Я сам-то пояснения, от кого весточка, не видел, ибо если честно, мне всё равно; думал лишь о том, как смыться побыстрее, но Волоний сказал, что фигура в Мирграде — видная!.. — купец опять жалостливо шмыгнул красным носом, перебив у Ратибора какое-либо ещё желание с ним далее беседовать.

— Что вёз-то, пузо? — поднявшись, поинтересовался могучий витязь напоследок у Савросия.

— Да знамо что, — досадливо крякнул тот. — Шелка, специи разные да сафьян… Ну и так, по мелочи ещё всякого добра…

Между тем к «Дубраве» начало стягиваться любопытствующее местное население; вскоре торопливо вернулся и Ефласий с Хотомиром, местным целителем, быстро прошмыгнувшим внутрь трактира к тяжело раненным бойцам.

— Что здесь происходит? — наконец, показался и староста селения Волоний, приземистый седой старик лет семидесяти, не меньше. — Мы под защитой Мирграда, — проскрипел он ещё издалека, торопливо идя к Ратибору, так как благодаря своему житейскому опыту, безошибочно определил в нём главного. — Под защитой Мирграда мы!..

— Я слышал тебя с первого раза, старче, — буркнул ему досадливо Ратибор. — Ты письмишко из столицы этому Савросию передал?

— Я! А что, собственно…

— Читал его сам-то?

— Письмо? Да ты что, досточтимый, побойся Сварога! Не мне же предназначалось!..

— Хорошо. От кого прилетело?

— От очень большого человека из Мирграда, от о-о-очень!.. — протянул староста чуть ли не нараспев. — Причём как в переносном, так и в буквальном смысле…

— Имя!

— Ратибор… — поманив к себе костлявым пальцем рыжебородого воина и заставив того наклониться, проскрипел ему на ухо Волоний.

— Я знаю, как меня зовут, старче! — нетерпеливо поморщился молодой гигант. — Имечко огласи, которым была подписана прилагающаяся к весточке записка! Где она, кстати?

— Так я же и говорю: Ратибор! — растерянно пробормотал старейшина. — Им и была подписана!.. Богатырём нашим знаменитым… Я не понял, а тебя что, также величают? — Волоний непонимающе хлопал глазами. — Или это ты есть⁈ — в конце концов озарило его. — А записку сопроводительную я сжёг… Так было велено в ней! Под страхом смертной казни через колесование сразу после прочтения спалить!.. Письмишко же отдал купцу, не медля ни минуты…

— Вот дерьмо!.. — рявкнул поражённый Ратибор, переглянувшись с не менее удивлённым Мирославом. — Да эта крыса издевается надо мной! Обнаглел уже до такой степени, что именем моим подписывается! Пёс блохастый, да чтобы ты до нужника никогда добегать не успевал!..

— Это вы мне? — обиженно прошамкал Волоний, приняв последнее предложение на свой счёт. — Я сказал всё как есть, без утайки!.. А до нужника я давно уже не сигаю, у меня горшочек всегда недалече имеется… И что бы я без него делал! На нём так хорошо думается…

— Так, уважаемый, давай без подробностей! Не тебе я, не дуйся!.. — Ратибор оставил старосту и снова подошёл к Савросию, явно уставшему стоять на коленях и севшему просто задницей на землю, заблаговременно подложив под неё, родимую, кафтан одного из слуг. — Письмо твоё, полагаю, ты тоже спалил сразу же после прочтения?

— А как же, — не без скрытого злорадства прошипел купец. — Как велел мой благодетель, так и сделал! Вы жизнь нам сохраните?.. — уже умоляюще прошептал он.

— Посмотрим… — Ратибор обернулся к подлетевшему Зареславу, проверенному бойцу, в руках которого был небольшой ларчик из красного дерева, искусно украшенный серебряными узорами.

— Тысяцкий, везут эти толстопузые, как они и сказали, сафьян, шелка да специи! Трюмы — битком! И вот ещё, в самой богато обставленной каюте нашли! — с этими словами верный воин протянул любопытную находку Ратибору.

— Разгружайте, попрём всё это добро до Мирграда! Телеги и тяжеловозов у местных прикупите!.. Эх, везёт мне в последнее время на сундуки ценные… — Зареслав умчался выполнять приказ, а рыжебородый витязь тем временем, прикинув на руке вес шкатулки, с хитринкой уставился на враз потемневшее лицо Савросия. — Отмычку мне сам отдашь или сначала ухо тебе оторвать? — после чего, взяв у тяжело вздохнувшего торговца с явной неохотой снятую с шеи золотую цепочку с висящим на ней позолоченным ключиком, Ратибор отошёл в сторону и, немного повозившись, отворил крышку явно ценной добычи. Всеми цветами радуги сверкнули рубины, сапфиры и изумруды; ларец оказался доверху набит драгоценными каменьями. Быстро его захлопнув, молодой богатырь скупо улыбнулся; улов явно был знатным.

В этот момент из «Дубравы» вышел местный знахарь Хотомир. Выяснилось, что один боец скончался от тяжёлых ранений, у оставшихся двух шансы выжить вполне себе неплохие, при условии, что они останутся здесь, на попечении у лекаря; перемещать их никуда было нельзя. Ратибор щедро насыпал целителю злата, наказав сделать всё возможное и невозможное для их скорейшего выздоровления, затем, с сундучком под мышкой, пошёл пошептаться с Мирославом о делах насущных, пока его воины загружали приобретённые у местных жителей телеги добром купеческим.

— Можете залазить назад, в свои лоханки да валить на все четыре стороны, — бросил он перед этим Савросию. — Воду да жратву мы не тронули. Ну а большего вам и не надо, дабы до Варграда добраться! Кулбаху и его своре поклон нижайший передай от нас да большущую фигу, — Ратибор сложил из трёх пальцев всем известный кукиш. — Скоро свидимся, коль боги не против будут… Ну всё, будь здоров, барышник, не кашляй!..

— Что думаешь по поводу всей этой дребедени, Мирка? — рыжебородый богатырь, наблюдая за понуро бредущими к ладьям торговцем и его прихлебателями, покосился на друга.

— Плохо дело, — Мирослав был задумчив и угрюм. — Их предупредил кто-то из своих… Из наших, чего уж тут говорить, ещё и поиздевавшись над тобой! А как ещё расценивать то, что этот поганец вписал твоё имя в сопроводительную записку⁈ Самая натуральная издёвка! А знаешь, что хуже всего, Ратибор? — Мирослав крайне редко называл приятеля его полным именем, и значило это лишь одно: он очень встревожен.

— Ну? — могучий витязь, провожая взглядом запрыгивающих на свои судёнышки Савросия со слугами, обернулся к взволнованному товарищу.

— Хуже всего то, что об этой нашей вылазке знали всего пятеро: ты, я, Яромир, Свят и Емельян!

— Ну да, — Ратибор враз помрачнел, — ведь Тихомир к тому времени, когда начали обсуждать этот наш набег на купеческие припасы…

— Уже покинул трапезную князя! — закончил за него Мирослав.

— Что же это выходит… — в глазах Ратибора полыхали дьявольские голубые огоньки.

— Рат, — Мирослав смотрел прямо на друга, — я уверен в одном: это не я, не ты и не Яромир! Князя также всю жизнь знаем, и он не при делах наверняка! Что, сам себя Свят, что ль, травил да козни против Мирграда строит⁈ Кулбаху сам на себя писульки строчит⁈ Бред, да и только! В общем, методом исключения, остаётся тогда только один человечек…

— Емельян!.. — по лицу Ратибора заходили желваки. — Я сам как-то думал на него, но быстро отбросил эту мыслю…

— А зря! Всё же тогда сходится! — Мирослав торопливо затараторил: — Сам покумекай, мы знаем его всего ничего: года полтора, не более! Пожил у Свята, пожил и решил, что хочет владеть всем этим! Ну, дворцом, там, прудиком с лебедями… А что? Амбиции, может, через край у него, только скрывает умело… Решил, что писарем всю жизнь штаны просиживать, это не его! Ну и надумал дядю своего к праотцам отправить! Самоуверенно полагает, поди, что без проблем усидит на троне Мирграда. Эх, чего, Рат, мужики только не творят ради власти, богатства и женщин…