— Хоть бы вышли, что ль, на улицу… — тоскливо пискнул трактирщик Ефласий, после чего быстро спрятался за барную стойку.
— Ждали, что ль, нас? — проворчал тем временем Ратибор в толпу стоящих перед ними данов.
— А то! — чуть подавшись вперёд, крякнул в ответ маячивший по центру здоровый норманн с длинной плетёной, светло-коричневого цвета косой на голове, по всей видимости, бывший главным у своих соплеменников. — Купцу нашему срочную весточку передали, что прилетела в Дубкино буквально недавно, чтобы гостей ждал непрошеных! Только, — викинг насмешливо-озадаченно обвёл взглядом вдвое уступающую его шайке по численности ватагу русичей, — спешить, полагаю, никуда не придётся, ибо сейчас мы вас на мясо пустим! Меня зовут…
— Да плевать я хотел, как тебя там зовут!.. Идите сюда, собаки! — с этими словами Ратибор ловко, практически без замаха метнул один из своих одноручных колунов в главаря северян. Топорик с лёгким чавканьем вонзился по обух точно в сердце застывшему с удивлённым выражением на лице варягу, но ещё до того, как его уже бездыханное тело осело на пол, рыжий исполин, стремительно подлетев к мёртвому недругу, выдернул у него из груди чекан да молча врубился в свору опешивших, явно не ожидавших такой дерзости викингов. За своим предводителем, яростно взревев, бросились в сечу и стоявшие позади него русы. Закипела кровавая битва. Дикие вопли, свист ударов и звон стали да, наконец, раздавшиеся первые стоны раненых и предсмертные хрипы умирающих заполонили собой помещение. Обе стороны понимали, что пощады не будет и лишь победитель покинет «Дубраву» на своих двоих, потому, стиснув зубы, рубились все до последнего. Ратибор же находился, как обычно, в пылу сражения, явно склоняя чашу весов в пользу русичей. Да, их было вдвое меньше, чем противника, но рыжебородый богатырь стоил не одного десятка воинов, и это в полной мере ощутили на собственных шкурах слишком поздно осознавшие сей бесспорный факт северные наёмники.
Явно наслаждаясь битвой, с довольным оскалом могучий рус мастерски укладывал одного за другим оказавшихся у него на пути данов, с невероятными для своих габаритов ловкостью и скоростью выкашивая на небольшом пятачке обеденного зала таверны пытавшихся что-то противопоставить ему матёрых норманнов. Блок, удар, ещё блок, снова удар в ответ, уворот. Несмотря на огромные размеры оппонента, варяги никак не могли толком попасть по метавшемуся между ними, как между стоячими, рыжеволосому берсерку; на несколько же пришедшихся вскользь атак тот попросту не обратил внимания; его два братика всё продолжали свою смертоносную песнь, стремительно сводя на нет преимущество соперника в численности. Вот Ратибор, блокировав удар очередного противника, тут же вогнал второй колун в голову незадачливого дана, снеся ему полчерепа, после чего, ловко пригнувшись под выпадом следующего викинга, кинувшегося на него справа, всадил ему один топор в ступню, пригвоздив её к полу, а после могучим взмахом второго чекана прервал раздавшийся было полный неописуемой боли визг варяга, раскроив ему физиономию пополам. Тут же развернувшись, он бросился к бегущему на него врагу, с разбега, в прыжке вонзив тому обе свои одноручные секиры в грудь. Его бойцы старались не отставать от молодого богатыря, но по большей части основная их заслуга заключалась лишь в том, что они пытались не позволить никому зайти со спины их могучему командиру, невольно при этом поражаясь, что тот вытворяет на поле брани.
Вскоре бой был закончен; три десятка северян устлали своими окровавленными телами деревянный пол «Дубравы». Дружина тоже понесла утрату: шестерых воинов потерял Ратибор в этой плотной рубке, что не помешало русичам, неистово потрясая кулаками, победно взреветь после того, как последний из викингов отправился в Вальхаллу. Немного остыв, витязи принялись подсчитывать свои потери: помимо павших, хватало и раненых. В основном, правда, у них были лёгкие повреждения, но трое бойцов всё же слегли и по тяжёлой; простой прогулки супротив вдвое превосходящего по численности лютого врага никто и не ждал.
— Эй, хозяин! Вылазь давай, усё кончено! — Ратибор, весь в крови, постучал по барной стойке, из-за которой несмело стал выползать испуганный Ефласий. — Лекарь в вашей деревушке имеется? Сюда пусть мчит, да пошустрее! Вишь, у нас тут люди кровушкой истекают!
— П-понял, сейчас мигом приведу! — Ефласий, вылетевший было из корчмы, тут же попятился назад, неуверенно оборачиваясь к Ратибору и опасливо при этом гундося: — Тут, это, что-то непонятное… Вас, наверно, ожидают…
— Что там ещё?.. — Ратибор могучим рывком отворил входную дверь, чуть не сорвав её с петель, и вышел наружу. Метрах в двенадцати от входа в таверну на коленях стоял мрачно насупившийся варградский купец вместе со всем своим окружением, коего насчитывалось тел двадцать пять, не меньше. Оружия при себе у них уже не имелось; у нескольких виднелись свежие незначительные ранения, видно, полученные в ходе возникшего «недопонимания», очевидными виновниками которого являлись стоявшие над ними с топорами да мечами наголо Мирослав с его десятью бойцами. Задание Ратибора было выполнено на отлично: торговец и его слуги отчалить впопыхах так и не успели.
— Дуй давай за знахарем, непутёха! — рыкнул через плечо Ратибор маячившему позади него Ефласию, после чего кинул быстрый взгляд на Мирослава: — Всё в порядке, друже?
— Агась! Представляешь, они уже хотели отваливать, даже бросив тут охрану свою нам на съедение! Ещё бы минут пять-семь, и всё, поминай как звали, точно бы удалось ускользнуть этим проходимцам! У тебя как? — Мирослав вопросительно посмотрел на приятеля.
— Да могло быть лучше! — скривился Ратибор. — Шестерых ратников потерял, ещё трое следом к Перуну отправиться могут! По тяжёлой зацепили их… Так и знал, что надо одному мне идти!..
— Это кто тут проходимец, а⁈ — раздалось гневное повизгивание из толпы пленников. Говоривший имел приличных размеров брюшко, и стояние на коленях явно давалось купцу не без труда. Было ему под пятьдесят, но объёмная лысина значительно его старила, а седые пряди в угольно-чёрной бороде — тем более не молодили изрезанное глубокими морщинами лицо, покрытое старыми оспинами. — Я — Савросий, слыхали про такого⁈ — продолжал истерично верещать знатный пленник. — Вхожу в пятёрку богатейших и влиятельнейших людей Варградского княжества, если что! И теперь я требую объяснений: по какому праву вы напали на нас⁈ Это же разбойничество чистой воды! Мы под охраной Варграда, и вы жестоко заплатите за своё безрассудство!.. Я буду жаловаться… — торговец вдруг замолк, ибо ему удалось привлечь к себе внимание рыжего здоровяка, неспешно направившегося к нему; но вот хорошо это или плохо, он ведать не ведал, инстинктивно лишь приняв единственно верное решение, то бишь просто заткнулся.
— Ну чего ты голосишь? — Ратибор присел на корточки перед враз оробевшим Савросием, в полной мере оценившим внушительнейшие размеры почтившего его своим вниманием витязя. — Поведай-ка мне лучше, откель вы узнали, пузатики чванливые, что мы к вам едем, а? Советую начинать отвечать, да как можно скорее, пока я тебе чего-нибудь ломать не принялся, — Ратибор с силой схватил за кисть левой руки затрясшегося как осенний лист на ветру купца, взяв в свою могучую длань один из его пальцев. — Это очень больно, учти…
— Письмишко с голубком прилетело из Мирграда старосте деревни! Мне предназначалось! В нём и сообщалось, что отряд мирградских ратников уже выехал к нам, сюда, и что сваливать треба как можно шустрее, ежели не хотим лишиться всего груза! Ну мы и поспешили! А что, а вдруг правда! И не соврал, похоже, добрый человечек… — Савросий достал свободной правой рукой из бокового кармана носовой платок и печально вздохнул, не забыв опосля ещё и смачно высморкаться.
— Обыщите трюмы посудин! После доложить, что везут! Ну и разгружайте ладьи! Дальше они идут пустыми! — бросил тем временем Ратибор своим только что высыпавшим из харчевни воинам, после чего по новой обратил тяжёлый взор на пухлого торговца:
