Они вошли в одну из комнат после короткого стука, и Вульн почувствовал терпкий запах жжённых трав.

— Во имя предков… — сорвалось с его губ. — Что за смрад?

Все взгляды устремились в его сторону. Навстречу ему поднялся высокий мужчина с орлиным взглядом:

— Господин Вульн, меня зовут Лэвалт Кастволк. Благодарю, что уделили нам время.

Лэвалт держался с достоинством истинного благородного: его голос звучал твёрдо и уверенно, а спина была прямой, как стрела. Вульн скупо кивнул в знак приветствия и спросил:

— Зачем жгли травы?

— Ну как, господин… Дрянь всякую надобно прогнать, вот и пожёг, — заговорил мужчина, стоящий у изголовья кровати, а затем поспешно добавил: — Я знахарь.

— Здесь нечем дышать. Проветрите комнату.

— Господин…

— Откройте двери и окна, — прервал знахаря Лэвалт. — Делайте всё, что скажет господин Вульн.

Слуги замельтешили, а Вульн прошёл к кровати и посмотрел на новорождённого. Мальчик едва слышно дышал и совсем не двигался. Он аккуратно дотронулся его лба — кожа была горячей.

— Кто принимал роды?

— Я-я, господин, — ответила женщина в углу, которую он заметил только сейчас. Она выглядела испуганной. — Я… повитуха.

— Как всё прошло?

— Тяжело, — сказала она. — Госпоже Валде нелегко пришлось.

Вульн перевёл взгляд на знахаря и спросил:

— Чем пробовали лечить дитя?

— Да только травами… Ещё молитву Рондару зачитывали да на солнце выводили.

— И всё?

— Ну так… А что ещё, господин? Я ж знахарь, а не маг. Проклятие, видать, тут.

— С чего вдруг проклятие?

— Так это ж… Зельем ултойским мальчонку поливал.

— Зельем прозрения? — понял Вульн.

— Точно! Цвет сразу изменился.

— Он родился здоровым, — сказал Лэвалт, встав рядом. — И орал, и ручками с ножами дрыгал. Даже грудь сначала принял, а потом ни с того, ни с сего…

На мгновение голос Лэвалта дрогнул, и Вульн произнёс:

— Пусть все, кроме вас, выйдут, господин.

Лэвалт кивнул и приказал остальным:

— Оставьте нас!

Вульн бросил на стул плащ и, медленно вздохнув, сосредоточился. Когда из комнаты вышел последний слуга и тихо хлопнула дверь, он сказал:

— Лучше отойти.

Лэвалт шагнул назад, и Вульн снова дотронулся младенца. Он осторожно направил силу внутрь крохотного тельца, и тут же ощутил слабое покалывание — едва уловимый отклик магической энергии. Искорка магии была такой мизерной и хрупкой, что с трудом удавалось её различить.

— Это не проклятие, в нём есть дар…

— О чём вы?

— Зелье откликнулось на силу. Ваш сын родился магом.

— В нашем роду никогда их не было, — удивлённо сказал Лэвалт.

— И всё же дар может обрести любой.

— Так всё из-за магии? Это пройдёт?

Вульн ясно различил душу — трепещущий кокон, едва связанный с плотью. Душа рвалась прочь, и он не понимал, почему.

— Господин?

Вульн обернулся и произнёс:

— Он умирает.

Лэвалт растерянно уставился на него:

— Почему?

— Душа противится.

— Что?..

— Не знаю, господин Лэвалт. Я никогда не видел ничего подобного.

— Тогда… тогда сделайте что-нибудь! — Даже в свете тусклого огня было видно, как побледнел Лэвалт. — Вы ведь тёмный эльф! Я знаю, что некоторые из вас практикуют особое колдовство.

— Мы не можем так просто…

— Валда… Я не уверен, что она вынесет ещё одного ребёнка. Она едва осталась в живых после родов. У меня должен быть наследник!

— Господин Лэвалт, вмешиваться в естественные процессы — не лучшая идея. Вы ведь в курсе, почему духоплетение запрещено в Оикхелде?

— Никто не прознает!

— Господин…

— Я заплачу пятьсот золотых, если спасёте моего сына!

— Пятьсот? — удивился Вульн и умолк, обдумывая предложение.

Такие деньги здорово бы его выручили. С такой суммой можно смело вернуться на родину и расплатиться с долгами. Можно снова вернуться в школу…

— Тысяча! — воскликнул Лэвалт, приняв молчание за отказ. — Тысяча золотых! В любом виде!

— Вы уверены, господин?

— Я дам вам эти деньги сей же час!

Вульн колебался всего секунду: нужда в деньгах взяла верх. Он не имел права отказываться от такого предложения.

— Можно попробовать запечатать душу. Если ребёнок справится, то останется в живых. Если не справится, то… умрёт.

— У нас нет другого выбора, господин Вульн.

— Не хочу, чтобы меня обвиняли в смерти ребёнка.

— Я даю своё согласие и слово главы Дома Кастволк: какой бы исход нас ни ждал, никто вас ни в чём не обвинит.

— Поклянитесь, что никому не расскажете о том, что сейчас произойдёт.

— Клянусь своим родом, что сохраню всё в секрете.

Вульн кивнул и, повернувшись к мальчику, развёл руки в стороны. Один глубокий вздох, и очертания комнаты размылись. Вульн увидел мир духов: хаотичный, мерцающий, полный скрытой опасности.

Он внутренне собрался и потянулся к ребёнку. Душа выглядела как маленький сгусток света, едва теплящийся на краю бездны. Он делал это не первый раз, но, как и всегда, коснулся её с благоговейной нежность и трепетом — так, как касаются крыла бабочки или лепестка розы.

Вульн начал плести узор, почти не тратя собственной энергии, потому что здесь был важен контроль, а не сила. Он схватился за очередную нить и почувствовал, как душа взбрыкнула. Он приложил усилие и вдруг ощутил вибрацию. Мальчик внезапно поднял веки, и Вульн уставился на два бездонных колодца.

«Мрак вотрийцев! — с трепетом понял он. — Так вот в чём дело!»

— Его глаза… — послышался голос Лэвалта. — Это же!..

Душа резко вырвалась из тела и, взмыв вверх, прорвала барьер, который отделял мир живых от мира мёртвых. Краем глаза он видел, как пролетали мимо другие души, но приковал всё своё внимание лишь к одному одинокому огоньку, устремившемуся за предел. Вульн даже не пытался удержать душу: слабое тело новорождённого не могло выдержать соперничество Мрака и магии.

Душа разорвала последнюю нить, связывающую её с оболочкой, и Вульн ощутил лёгкую волну от лопнувшего магического ядра — теперь младенец точно был мёртв.

— Он не дышит! — срывающимся голосом закричал Лэвалт. — Мой сын!

Вуль был готов к такому исходу, но чувствовал бессильную досаду. Его взгляд коснулся огромного потока из тысячи душ. Они летели вниз — туда, где их ждала новая жизнь.

«А что если притянуть одну из них?» — пришла ему безумная мысль.

Магии в теле младенца больше нет, а на восстановление ядра уйдут долгие месяцы. Если найти молодую душу… Если ребёнок достаточно окрепнет… Вдруг?..

Однако такое было запрещено даже на его родине. Мог ли он позволить себе подобную наглость? Что сказал бы его мастер?

«Они всё равно должны родиться в этом мире, — начал убеждать себя Вульн, не отрывая глаз от потока. — Разве они не предпочли бы родиться в семье благородного?»

— Мой… мой сын… мёртв? — тихо спросил Лэвалт.

— Нет.

Не тратя время на раздумья, Вульн выцепил путами блеклую, молодую душу, которая ещё сохранила облик из прежней жизни — когда-то это был мужчина.

Душа, как и ожидалось, начала бунтовать, но всё же легко поддалась чарам. Вульн торопливо и в то же время бережно притянул её к себе, а затем направил в опустевшее тело младенца. Душа прикоснулась к хрупкому сосуду, раскидывая свои нити, словно щупальца.

Несколько томительных секунд ничего не происходило, но затем младенец вдруг вздрогнул всем тельцем и, судорожно вздохнув, громко заплакал. Вульн посмел потянуть его веко вверх и присмотрелся: тьма в глазах мальчика исчезла.

— Господин Вульн?

— Дитя будет жить.

Лэвалт подошёл ближе и, затаив дыхание, заботливо поднял сына на руки:

— Во имя славного Рондара и великой Ондоры… Вы чудотворец, господин Вульн.

— Скажу откровенно, господин Лэвалт: я не знаю, что ждёт вашего сына. Он одарён не только магией, но и силой, доставшейся людям от древних.

Лэвалт поднял взгляд:

— Мрак… Это из-за родства с вотрийцами.