– Но…

– Пойдем, пойдем со мной. Я позабочусь обо всем.

Кивком Рослава разрешила подоспевшей Катерине войти в избу. Крепко сложенная святая сестра скрылась за дверью, но и это не успокоило Марью.

– Не тревожься, братья иногда дерутся, – сказала Рослава, мягко уводя ее прочь.

– У меня их несколько, и они никогда не пытались заколоть друг друга ножами!

– Просто они еще не выросли. Он что-то сделал с тобой? Его брат.

Марья скривилась и поняла, что вот-вот разрыдается. После того что произошло в комнате, она чувствовала себя грязной.

– Он только говорил… Разные вещи, – нехотя призналась девочка. – Разве в Святом Полку так относятся к новобранцам?

– К новобранцам нет, а вот к маленьким девочкам везде относятся одинаково.

Рослава обняла Марью и прижала ее голову к своей груди. Слезы сами собой потекли из глаз Марьи.

Какая мерзость! Как у такого хорошего человека может быть такой ужасный, испорченный брат?!

– Именно поэтому ты должна стать сильной. Слышишь меня? Никто не вправе так поступать с тобой. Однажды Святослав не придет на помощь, и что ты будешь делать?

Марья замотала головой, не желая даже думать об этом.

– Мы должны уметь постоять за себя. Если ты передумаешь становиться Светозарной, я всегда приму тебя в нашем ордене.

– Я не передумаю, – хлюпая носом, сказала Марья. – Сестра, ты можешь отпустить меня в дозор? Утром четверка Светозарных уезжает проверять дорогу до Белого Града, и я подумала…

– Конечно, – неожиданно легко согласилась Рослава, – езжай. А о Святославе не беспокойся, я о нем позабочусь. Тебя проводить?

Марья с благодарностью сжала руку Рославы и искренне поблагодарила Бога за то, что у нее есть такая защитница.

Рослава определила ее к группе из трех женщин и одного мужчины, и Марье показалось, что путь будет легким и приятным. После давешнего происшествия приближаться к мужчинам охоты у нее поубавилось. Но оказалось, что женщины Светозарные куда более безжалостны, чем она думала.

Полтора дня в седле напрочь выбили из нее желание когда-либо садиться на лошадь. Воины отказывались останавливаться и упрямо ехали вперед с самого рассвета до полудня, а потом и до глубокой ночи. Ноги Марьи, она готова была поклясться, изгибами повторяли лошадиные бока. Сползая с коня в Белом Граде, Марья едва не плакала от облегчения.

Им выделили две комнаты на постоялом дворе, хозяин не взял с них за ужин ни одного медяка. В княжестве Светозарных уважали, не то что в диких землях за его пределами.

– Спать будешь с нами, – сообщила глава отряда. – А вы двое – в другой комнате.

Светозарные остались довольны распределением мест, а вот Марья поняла, что ночью придется постараться сбежать, никого не разбудив.

Поездка с дозорными теперь казалась ей сущим ребячеством. Письмо могло быть от кого угодно, да и если написала его Черная Варна, то она могла просто уехать из города, не дождавшись ответа.

Уговорив главу позволить ей лечь на полу, Марья расстелила тюфяк рядом с дверью и притворилась спящей. Ей пришлось провести неподвижно несколько долгих часов, прежде чем ее спутницы наконец замолчали, затушили свечи и притихли. Для пущей уверенности она подождала еще какое-то время и только потом бесшумно встала, взяла сапоги и ползком выбралась в узкий коридор.

С первого этажа доносились пьяные голоса. Оглядевшись, Марья увидела небольшое окно и с радостью обнаружила, что оно не заперто. Увидев внизу раскидистый куст, она мысленно помолилась и перевалилась через узкий подоконник. Повиснув на руках, Марья зажмурилась и разжала пальцы. Падение оказалось болезненным – она завалилась на бок и ободрала руки о колючие ветки.

Марья встала и, хромая, побежала вперед, в надежде увидеть вывеску постоялого двора. Ей пришлось обойти половину городка, прежде чем она заметила во дворе покосившегося дома коновязь и праздно болтающих мужчин в походной одежде.

Проскользнув мимо них, Марья вошла в кабак и едва не задохнулась от густого дыма – кажется, у хозяина что-то сгорело. Стараясь глубоко не дышать, она протиснулась к стойке, пытаясь не задевать распивающих пиво людей.

– Я слышала, – начала Марья, пытаясь перекричать завывания певца, – что здесь охотники остановились!

Хозяин смерил ее взглядом и спросил:

– И что?

– Мне бы поговорить с ними!

– А мне что за это будет?

– Благодарность от Святого Полка и, – она вынула серебряную монету и положила ее на грязную стойку, – от меня лично.

Мужик проверил монету зубами, кивнул и сказал:

– Там они, наверху. Последняя дверь.

Марья поднялась на второй этаж по узкой скрипучей лестнице и приблизилась к неприметной серой двери в конце коридора. Она прислушалась, но не уловила ничего, кроме воя проклятого гусляра. А что, если это не те охотники? Что она им скажет?

Глубоко вдохнув, Марья постучала и замерла, напуганная собственной смелостью.

Дверь открылась почти сразу. Рослая женщина с распущенными черными волосами уставилась на нее пронзительными темными глазами и прищурилась.

– Ты что здесь делаешь?

– Я… Мне…

Все слова вылетели у нее из головы. Она не ожидала, что так легко найдет Черную Варну, и теперь стояла перед ней как последняя дура.

– Входи.

Варна схватила ее за плечо и затащила в комнату. Бледный худощавый юноша сидел на кровати и с опаской смотрел на Марью.

– Кто это? – спросил он.

– Помощница Свята, – ответила Варна. – Что ты здесь делаешь и где он?

– Ты писала Святу? – Юноша сверлил Варну хмурым взглядом.

– Нам нужна помощь Святого Полка.

– Ты ничего не сказала мне.

– А должна была?

В комнате повисла напряженная тишина, и Марье стало не по себе. Кажется, между этими двумя кошка пробежала.

– Как тебя? – спросила Варна.

– Марья.

– Садись, Марья, и рассказывай, что ты здесь забыла.

Она села на кровать и чинно сложила руки на коленях. И с чего начать?

– Как ты нас нашла? – помог ей юноша.

– Увидела письмо, – призналась Марья. – Привязалась к дозорным и приехала с ними сюда.

– Для чего? Со Святом что-то случилось? – Варна села напротив и наклонилась, поставив локти на колени.

От ее взгляда Марье стало не по себе, но еще больше не по себе ей стало от того, что ей бы хотелось говорить наедине, а этот юноша явно не собирался уходить.

– Это личное, – пробормотала она.

Юноша удивленно вскинул брови и уставился на нее.

– Я хочу говорить только с Варной, – как могла твердо сказала Марья.

– Ты можешь ему доверять, – заверила ее охотница.

– Дело не в этом. – Марья замотала головой. – То, что я скажу, должна услышать только ты.

Юноша хмыкнул, встал и молча вышел из комнаты. Марья облегченно вздохнула и повернулась к выжидающе смотрящей на нее Варне.

– Святослав сам не свой с тех пор, как ты уехала, – выпалила она. – Не знаю, что вас связывает, но худо ему.

– В каком смысле худо?

– Недавно я нашла его с ножом. Он… Он резал свои руки. Это было сразу после того, как вы повстречались.

Глаза Варны округлились. Она недоверчиво посмотрела на Марью и уточнила:

– Мы ведь о Святе говорим?

– О нем, – подтвердила Марья. – С ним много чего случилось, на днях он с братом подрался, а тот, брат-то его, сволочь та еще.

– Верю, – пробормотала Варна. – И с каких пор твоему наставнику стало хуже?

– После охоты на Огненного Змея. Не знаю, что там произошло, но в него словно бес вселился. Сидит в комнате, никуда не выходит, почти не разговаривает, и я боюсь, что он снова калечит себя.

Последние слова Марья произнесла дрожащим голосом. Она сама не заметила, как в носу начало щипать, а зрение затуманилось от подступивших к глазам слез.

– Переживаешь за него? – Варна нахмурилась. – Почему?

– Тебе ли не знать, что человек он хороший! – выпалила Марья. – Не могу смотреть на него, сердце разрывается! Сестра Рослава рассказала мне, что вас связывало что-то большее, нежели…