– Ой, коляда, колядица моя! Открывайте двери, подымай с постели!

Подмигнула старуха, но не приблизилась, знай себе крутится, танцует, валенками притопывает. И чем ближе она к мосту подходила, тем прямее ее спина становилась, тем ярче глаза сияли.

Вдруг у моста, прямо из воздуха, появился некто – златокудрый мальчишка, совсем юнец, рубаха белая, с вышивкой у воротника, сапожки кожаные, штаны широкие. И как начал он хлопать в ладоши, да как запел чистым, звонким голосом:

– Мы искали коляду по Иванову двору! Как на улице мороз подмораживает нос, не велит долго стоять, велит скоро подавать: или тепленький пирог, или маслице творог…[53]

– Э-э-эй!

Взвизгнула Коляда, подпрыгнула да об землю ударилась. А как встала, Варна потеряла дар речи – не было больше старухи, стояла перед мальчишкой прекрасная женщина в белом сарафане, с щеками алыми, косой толстой, лицом таким красивым, что невозможно не залюбоваться.

– Что забыл здесь, Лель? – задиристо спросила Коляда.

– Нечасто увидеть можно, как мать солнца[54] обращается. – Мальчишка учтиво поклонился. – Решил проводить тебя, сестра, пожелать крепкого сна. Повеселилась ты на славу в этом году.

– Да и ты не отставал, братец. Возьми меня под руку да веди домой, раз пришел, сделай милость.

Едва касаясь моста ногами, боги перешли на другой берег и исчезли в неспокойном море душ.

Туман, что за Колядой стелился, начал проход затягивать, как вдруг сквозь него прорвался человек. Шатаясь, он сошел на берег и упал в снег.

Варна отпустила Дария и побежала к нему. Нет сомнений, нет никаких сомнений, это он, это…

– Свят!

Она схватила его, перевернула, попыталась положить голову себе на колени. Бледный, уставший и… Он будто помолодел на несколько лет, морщина меж бровей разгладилась, заломы на лбу превратились в тонкие линии.

– Дарий! Помоги мне!

Вдруг страшная боль пронзила ее тело. Задыхаясь, она прижала руку к сердцу, повернулась и увидела, что Дарий упал на колени. Он тоже схватился за грудь, его полный муки крик разнесся над лесом.

Кто-то встал рядом. Варна подняла голову и увидела еще одного Свята – такого же, как прежде, но до крайности измученного. Он смотрел сверху вниз, будто оценивал ее, будто старался что-то понять.

Это замешательство длилось всего мгновение – Свят опустился на одно колено и приложил ладонь к ее груди.

Ничего не произошло – невидимая рана продолжала пульсировать. Свят открыл рот и засунул в него пальцы. Мучительно долго он пытался достать что-то из горла, потом закашлялся и выплюнул потемневший кусок чего-то странного.

– Это не твоя боль, – прохрипел он. – Не твоя боль, Варна.

«А чья?!» – хотела заорать она, но не смогла произнести ни слова.

– Отделись от него, не позволяй ему, – дыхание Свята было прерывистым, будто он долго бежал, – делить это с тобой. Вода не смешивается с маслом. Ты вода, Варна. Закрой свои мысли, или это сделаю я.

В груди застряло что-то огромное, оно двигалось и пульсировало, Варна старалась изо всех сил, но ничего не менялось. Боль накатывала волнами, капли пота катились по лицу. Еще немного, и она просто потеряла бы сознание от этого мучительного ощущения.

Дарий упал лицом в снег.

Свят резко ударил ее в лоб тремя сложенными пальцами. От неожиданности Варна откинулась назад, юноша соскользнул с ее колен. Горячая волна прошла по телу, сознание прояснилось, боль начала угасать, а невидимая рана исчезла, словно ее и не было.

– Помоги ему. – Варна начала расстегивать плащ. – А я…

– Свет сожжет его. – Свят посмотрел на лежащего без движения Дария.

– Ты знаешь, что с ним произошло?

– Понятия не имею. – Он помог ей завернуть близнеца в плащ.

– Ты нашел его. – Варна не могла оторвать взгляд от юноши. – Это ведь он? Твой брат?

Свят сдержанно кивнул и убрал прядь волос, упавшую на лицо Злата. Этот нежный жест совсем не вязался с его одичавшим видом.

– Что вы здесь делаете? – Он осмотрелся.

– Мы искали тебя. После той встречи в церкви я… – Варна смутилась. – Мне показалось, что тебе нужна помощь.

Его лицо совсем близко, она разглядела светлую щетину и мучительно искривленную линию рта.

– Я не могу, – вдруг сказал он и отстранился.

– Что? – Варна попыталась схватить его за руку, но Свят увернулся. – Подожди, ты…

– Вот бы поесть вареников, – простонал его близнец, – с жареным луком…

Они уставились на него, открыв рот.

Юноша сел, завернулся в плащ и сказал:

– Помнишь? Их готовила Светлана. Вкусные, наверное.

Его блуждающий взгляд остановился на лице Варны, он нахмурился, а потом просиял:

– Это ты! Я так скучал. Из меня будто душу вынули.

Кажется, ее перекосило так же, как Свята. Он смотрел на брата округлившимися глазами, будто впервые слышал его голос. За его спиной зашевелился Дарий.

– Мы знакомы? – медленно спросила Варна.

– Я видел, как ты спишь. Видел, как ты растешь. Я видел все, – беззаботно сообщил юноша. – Златослав, так меня назвала мать. Можешь и ты так обращаться.

Его речь звучала немного необычно, будто время от времени он забывал, как правильно говорить, но его это ни капли не смущало. Злат положил руку на ее колено и провел ладонью по промокшим штанам.

– Чувствую. – Он кивнул сам себе. – Такая терпкая ткань.

– Жесткая, – поправил его Свят.

Злат повернулся и уставился на брата. Они выглядели как отражения друг друга, но Свят казался старше, и было в нем что-то неуловимое, темное, тогда как вокруг Златослава разве что цветы не распускались.

– Спасибо за помощь, – прохрипел Дарий. – Какого… Вас теперь двое?

Злат посмотрел на него, потом на брата, хмыкнул и пожал плечами.

– Тебя я тоже знаю.

– А я тебя – нет, – резко ответил Дарий.

– Что ты будешь делать дальше? – Варна поднялась с земли. – Свят?

– Уеду. У вас есть лошадь?

– Добудь свою, – вмешался Дарий.

– Мы позволяем тебе быть только потому, что ты привязан к ней, – неожиданно холодно сказал Злат.

– Позволяете мне быть?

Варна встала между ними, загородив Дария собой. Еще немного, и начнется перепалка, которая может закончиться дракой или чем-то серьезнее.

– Ты не можешь уехать, – твердо сказала она, обращаясь к Святу.

– Не может, – подтвердил Злат. – Он хочет быть здесь.

– Какого лешего?! – возмутился Свят.

– Говорю то, что чувствую. – Злат пожал плечами. – Ой…

– Люди не всё говорят вслух, – сквозь зубы сообщил Свят. – Пойдем.

– Я хочу остаться.

– Злат! Мы должны…

– Ничего я не должен, – возмутился мальчишка. – Хочу вареники. Можно мне поехать с тобой?

Он протянул руку Варне и замер в ожидании.

– Его нужно хотя бы теплее одеть, – сказала она. – Потом можешь ехать куда хочешь. Пойдем.

Она взяла Злата за руку и повела к лесу. Там, в надежной тени деревьев, они оставили лошадей.

Ладонь мальчишки была теплая, человеческая. Как странно, он совсем не такой, как Свят. Интересно, где он был все это время? Что видел? Как выжил в Нави?

– Ноги колются, – пожаловался Злат.

– Ты замерз. – Варна прибавила шагу.

– Замерз… – задумчиво пробормотал он. – Везде колется.

– Потому что на улице зима.

– Зима? О… Зима… – Злат будто смаковал новое слово. – Я так долго молчал. Мне нравится, как шевелится язык. Он делает звуки. А! – крикнул он. Ему ответило эхо. – Слышала?!

– Это… А, черт с ним.

Пусть он и выглядел взрослым, ума у него было не больше, чем у ребенка.

«Дарий, наверное, в восторге, – подумала Варна, – вместо одного Свята мы получили двоих».

Она показала Злату, как залезть на лошадь, но он все прослушал – был занят созерцанием могучего животного. Злат вздыхал, охал, потом набрался смелости и прикоснулся к бархатистому носу.

– Щекотни! – взвизгнул он.