– А говорил, церковь домом тебе так и не стала, – напомнила Варна.

– За твой язык тебя стоило бы предать анафеме, – беззлобно сказал Свят.

– Не только за него, – согласилась она.

Передав ее в руки Дария, Свят отошел к лошадям, чтобы приготовить их к долгой дороге. Варна наблюдала за его неторопливыми движениями и невольно возвращалась мыслями к беззаботным дням на крошечной площадке, где они учились владеть оружием. Тогда она и представить не могла, что из длинного, несуразного ангела когда-то вырастет настоящий воин, несущий Слово Господне.

– Он так же красив, как в детстве, – вдруг сказал Дарий. Его голос звучал хрипло и напряженно.

– Не помню, чтобы ты восхищался им. – Варна с любопытством взглянула на него.

– Я должен признаться, облегчить, – он запнулся, – душу.

Она ободряюще сжала его плечо.

– Меня сжирает зависть, – выдохнул Дарий. – Он стал мужчиной, а я заперт в этой никчемной плоти.

Боль от его слов легко могла сравниться с огнем, разливающимся по телу вокруг укуса ярчука. Варна не знала, что ему сказать, не знала, как облегчить его страдания. Хотел он того или нет, но отныне и впредь ему вечно будет почти двадцать лет. Навеки юный, яснолицый и бледный, как луна. Ему суждено смотреть, как Варна стареет, дряхлеет и умирает, если, конечно, раньше ее не убьет болезнь или нечисть.

– Не отвечай ничего, – попросил он. – Считай это исповедью и сохрани ее в тайне.

Село, в котором они решили остановиться, чтобы поесть, Варна узнала – Тихомир привозил их сюда на Святки, однажды они сжигали здесь чучело зимы, призывая весну с местной ребятней. Он единственный продолжал видеть в них детей, которых нужно вывозить за пределы церкви, хотя бы иногда.

Раздобревший от сытой жизни мужичок согласился впустить их во двор и накормить. Варна с удивлением заметила, что вся семья хозяина почтительно склоняет головы и смотрит в пол в их присутствии.

– Чего это с ними? – с набитым ртом спросила она, кивнув в сторону застывших женщин.

– Дак это, не каждый день Взвод на пороге появляется, – пробормотал мужик. – Мы вас дю-юже уважаем, – протянул он.

– За что? – раздалось из-под капюшона Дария.

– Дак кто ж еще в пасть к чертям полезет, если не вы? Мы, сельские, знаем о тварях, что по земле ходят. Как скотина хворать начинает, пишет староста вашему брату, они приезжают – и все: тишь да гладь, снова красота и из дома выходить не страшно.

Его простодушное «дак» заставило Варну улыбнуться. Мужичок был бесхитростный, обычный деревенский простак. Во многих местах, в которые их приводила охота, таких уже не осталось. Каждый мало-мальски оперившийся дурачок считал, что жизнь познал, да с советами лез. Еще и платить не хотели: мол, да подумаешь, черта лысого из болота вынули и обезглавили, велика заслуга!

– Что слышно? – спросил Свят, отставив тарелку.

– Ну, что слышно… – пробормотал мужичок, задумавшись. – Спокойно у нас в последнее время, никто не изводит. А ты-то что, ранена?

Варна кивнула и непроизвольно прикрыла бок рукой. Пальцы наткнулись на что-то влажное, она опустила глаза и увидела, что рубаха насквозь пропиталась сукровицей.

– Вам, может, это, помочь чем? – участливо спросил хозяин.

– Тряпки чистые есть? – холодно спросил Свят, буравя Варну взглядом. – И вода кипяченая.

Она героически вытерпела перевязку и очередной сдавленный вздох Свята. Жена хозяина даже мазь какую-то предлагала, да так настойчиво, что пришлось взять. Вряд ли поможет, но кожу охладила приятно.

– Вы, это, приезжайте, если что! – крикнул мужичок, стоя на пороге. – Спать уложим, накормим! Девчонку-то не потеряйте!

Видимо, «девчонкой» он назвал ее, Варну. Она хмыкнула и залезла в седло. Бок налился болью, ей стало жарко.

– Гнилью пахнет, – сказал Дарий. – Это от тебя.

– Уверен? – огрызнулась она.

– Плохо, Варна, очень плохо. – Он нахмурился так, что темные брови почти сошлись на переносице.

– Пошевеливайтесь! – крикнул им Свят. – Иначе умрешь прямо в дороге!

Судя по его тону, ему в целом было плевать, доживет ли она до утра. Но возможно, это лишь искусная попытка скрыть истинные чувства, свой страх и панику от того, что он ничего не может сделать. Каждый раз, когда Свят снимал повязку, его глаза широко распахивались, всего на секунду, но Варна видела застывший в них ужас. Если Дарий почувствовал гнилостный запах, значит, ее дела плохи: зараза распространялась слишком быстро, рана постоянно сочилась и, скорее всего, кровь уже заражена.

К церкви они добрались с закатом. Последний час Варна ехала, привалившись спиной к груди Дария. Холодная плоть снимала жар, прохладные пальцы сжимали ее вспотевшие ладони. Всю дорогу он тяжело вздыхал и то и дело аккуратно касался повязок, проверяя, не открылась ли рана.

Свят спешился и подошел к ним. Он протянул руки, чтобы помочь спуститься на землю, и Варна поняла, что без него не справится. Сдержав стон боли, она мешком упала на Свята и едва не повалила его на землю.

– Помнится, когда-то ты была легче, – пробормотал он, подхватывая ее под руку.

– Это мышцы! – возмутилась она.

– Огрызается – значит жить пока будет. – Дарий с опаской уставился на ворота. – Пройду?

– Возьми.

Варна точно знала, что Свят передал ему. Символ веры, оскверненный языческими рунами, крест, отлитый не из серебра, а из металла, искусно его имитирующего.

– Вы в каких количествах их производите? – ухмыльнувшись, спросила она.

– С каждым годом про́клятых все больше, – серьезно ответил Свят.

– Про́клятых? Вы называете нас про́клятыми?

– Глядя на вас, я все больше убеждаюсь в правильности этого определения, – фыркнул он и потащил ее вперед. – Давай, не упирайся, пойдем.

Работать на освященной земле им доводилось множество раз, и Дария приходилось защищать с помощью колдовства. Поддельный крест облегчит им жизнь.

– Не думала, что вернусь сюда. – С замиранием сердца Варна переступила невидимую глазу границу и оказалась на святой земле.

– Давай сделаем так, чтобы ты не осталась здесь навсегда.

– Хочу могилку в лесу, можно?

Свят так посмотрел на нее, что желание шутить мигом улетучилось. Варна вздохнула и обвела замутненным взглядом знакомые места.

Церковь выглядела точно так же, как в тот день, когда они с Дарием покинули ее, – каменная кладка в потеках, но башенку на крыше отстроили заново, крест тоже новый, сиял в лучах закатного солнца, как отполированный медяк. В окнах приюта виднелись темные фигуры, значит, детей по-прежнему подбрасывали на порог дома Господа.

– Я могу помочь? – раздался знакомый голос.

Варна уставилась на пухлощекое, смутно знакомое лицо. Свят дернул ее и потащил дальше, не позволяя задерживаться.

– Нам нужно провести службу, – заявил он.

– Млад! – выкрикнула Варна. – Ты ли это?!

– Господи боже мой! – завопил он и кинулся навстречу, путаясь в полах подрясника. – Варна! Богом клянусь, Варна! И…

Он врезался в них объемным животом и всплеснул руками от переизбытка чувств.

– Свят! Посмотри на себя, белый плащ! Ты…

– Срочно, Млад, – жестко прервал его Свят. – Подготовься к службе, она ранена.

Растерявшись на миг, Млад кивнул и бросился обратно. Он неуклюже бежал, а Варна тряслась от сдерживаемого хохота.

– Ты посмотри, что с ним стало! – прошептала она.

– Сытая жизнь, – пожал плечами Свят.

– Как он ловко игнорирует меня. – Дарий открыл перед ними дверь.

После воскрешения Дария Тихомир решил передать дела прихода Младу, лишив того права покинуть церковь и отправиться на охоту. С тех пор мальчишка затаил обиду на Дария, но ни разу не высказал ее вслух.

– Ну, ты еще напомнишь ему о своем существовании, я не сомневаюсь. – Проходя мимо, Варна прикоснулась к его щеке.

– Да ты горишь! – Дарий схватил ее ладонь. – Как ты вообще стоишь на ногах?!

Он оттолкнул Свята и поднял ее на руки. Варна возмущенно зашипела, когда его пальцы неаккуратно сжали бок.