— Вообще, я предпочитаю магию, — сообщил я, обходя полки с винтовками на любой вкус.

— Я тоже, — услышал я с другого конца подвала. — Но поверьте моему опыту, дорогой племянник. В критический момент иметь пару гранат и не иметь пару гранат — это огромная разница. Не буду читать вам мораль, Иван Владимирович, но я повидал много ребят, которые считали, будто чары заменят им все на свете. И почти все они лежат на два метра под землей. Тела тех, кому повезло меньше, теперь валяются по всему свету.

Он щелкнул затвором винтовки где-то за полками и довольно хмыкнул.

А я вот вспомнил о том, как этот мир и его чародеи умудрялись меня уже несколько раз удивить. Что далеко ходить — мой собственный двоюродный дядя, ветеран войны, сам придумал и реализовал способ убийства других чародеев. Незаметный для них способ и практически гарантирующий смерть жертвы.

— Пожалуй, вы правы, — произнес я, прежде чем взять с полки винтовку.

Она была сильно укорочена, едва превышая размеры большого пистолета. Однако мне понравился и размер, и тот факт, что к ней подходили крупнокалиберные патроны. Не то чтобы я намеревался стрелять по танкам, но и против некоторых одаренных такие снаряды вполне могут сыграть свою роль.

Вряд ли противник ожидает, что ты будешь носить с собой карманную гаубицу.

— Отличный выбор, дорогой племянник, — заявил Василий Владимирович. — В умелых руках этот «Вепрь» вполне способен наделать дел в тесных помещениях. Конкретно этот экземпляр мне достался по случаю совсем недавно.

— Дайте угадаю, в Польше? — усмехнулся я в ответ.

— Нет, Иван Владимирович, — отмахнулся Окунев, набирая патроны в сумку. — Вы, наверное, и не заметили, что про бандитов уже почти не слышно ничего? Уровень преступности резко снизился в последнее время.

— Вы приложили руку?

— Ну, мы с некоторыми моими друзьями прошлись по самым мрачным местам столицы, — ответил мой двоюродный дядя. — Нам надо было размяться, а Министерству внутренних дел — отмыться от позора. Славная вышла охота… В этот раз будет, конечно, лучше.

А я ведь действительно и внимания не обратил. Сам-то я сталкивался только с парочкой банд и одну из них сам вырезал, главаря второй сдал специалистам, выбив из него признание. А выходит, не один я так переживал о разгуле преступности в Российской Империи.

И даже ясно, почему о карательных операциях шумихи не было. Раз уж полиции было необходимо восстановить свою репутацию, рассказывать об участии дворян им было не с руки.

— Ну и, пожалуй, возьму его, — самодовольно улыбаясь, произнес Василий Владимирович, снимая со стены ручной пулемет.

Даже страшно представить, что творится в голове этого человека.

— Вы же в курсе, что эта машинка будет отрывать конечности? — решил на всякий случай уточнить я.

— Поверьте, Иван Владимирович, я прекрасно разбираюсь в оружии, — ответил Окунев. — А теперь, раз мы здесь закончили, пора выдвигаться. Первая цель прилетает во Вроцлав через шестнадцать часов.

Я кивнул, не уточняя, кто именно это будет. Документы на всех фигурантов дела о кровавых магах я уже изучил, пока ехал к Окуневу. Государь не постеснялся напрячь все силы, чтобы мы могли справиться за один выезд, а его аналитики даже составили нам маршрут с учетом передвижения каждого члена европейских ковенов.

Голова Войцеха Шкупки дала Варваре Константиновне семнадцать описаний заказчиков, дальше колесо государственной машины закрутилось, и у каждого из словесных портретов появилось имя и фамилия.

Примечательно, что семнадцать человек охватывали почти всю Европу. Каждый из них делал несколько заказов польскому изобретателю. И все они, сговариваясь или нет, намеревались использовать его разработки против Российской Империи.

— Машина ждет, — сообщил Окунев, закидывая сумку со снаряжением на плечо.

— Тогда поехали, — ответил я, по пути к выходу снимая со стены сакс.

Василий Владимирович увидел нож в моих руках и одобрительно хмыкнул. Мне же просто вспомнилось, как я в прошлый раз работал с примерно таким же оружием на улицах Москвы. Так что, можно сказать, опыт есть.

Снаружи нас действительно ожидал автомобиль. Вполне комфортный кроссовер без гербов. Слуга принял у Окунева сумку и бросил ее в багажник.

— Доберемся до аэропорта, там нас ждет частный рейс, — продолжил инструктировать меня родственник. — Перелетим, не привлекая внимания. А уж во Вроцлаве повеселимся как следует.

Я кивнул и, самостоятельно открыв себе дверь, забрался в салон.

По улицам столицы мы промчались с такой скоростью, что я заподозрил дорожную службу в пособничестве. Впрочем, чем больше у нас будет время по итогу, чтобы разобраться, как действовать, тем лучше.

В аэропорту нас встретили люди в деловых костюмах без знаков различия, но с явным отпечатком Службы Имперской Безопасности на лицах. Не произнося ни слова, один из них вручил Василию Владимировичу планшет с информацией, а остальные разгрузили машину и направили багаж к небольшому самолету, уже ждущему нас на посадку.

Забравшись в салон, Окунев первым делом разблокировал планшет. Я же устроился в кресле напротив, благо места в самолете, предназначенном для высшего сословия, хватало с избытком.

Улыбчивая стюардесса подкралась к нам неслышной тенью и, склонившись в поклоне, поинтересовалась:

— Господа желают чего-нибудь особенного?

— Двойную порцию двойного эспрессо, — произнес я. — И подайте к нему какое-нибудь пирожное. Главное, чтобы послаще.

Окунев вскинул бровь и отвлекся от чтения, услышав мои слова.

— Какая интересная у вас диета, Иван Владимирович, — хмыкнул он. — Мне коньяк двенадцатилетней выдержки. И три дольки лимона к нему.

— Будет исполнено, господа, — улыбнулась, соблазнительно изгибаясь при поклоне, стюардесса.

Девушка покинула нас, и Василий Владимирович проводил ее плотоядным взглядом. Окунев был вдовцом и вполне мог себе позволить потоптаться на сторонних пастбищах. Меня же подобная податливость обслуживающего персонала не трогала.

— Я полностью контролирую собственный обмен веществ, — ответил на вопрос родственника я. — Быстрые углеводы помогут мне бодрствовать до конца следующих суток, не теряя концентрации.

Окунев покачал головой, после чего приподнял планшет, обозначая предмет разговора.

— Во Вроцлаве у Мартина Чечко должна состояться встреча с представителями польского ковена, — объявил Василий Владимирович, а наш борт в этот момент поднялся в воздух. — Государь упомянул, что вы, Иван Владимирович, к ним весьма неравнодушны. Так что предлагаю положить там всех, чтобы два раза не вставать. Какая, в сущности, разница — для себя Чечко артефакты у Шкупки заказывал или по заданию местного ковена?

Я пожал плечами.

Смысла скрываться я тоже не видел. Если уж начали рубить головы, стоит ли переживать, что несколько капель попало на фартук?

— Предлагаю разобраться на месте, Василий Владимирович, — озвучил я. — В самоубийственные атаки бросаться не будем. Но если выпадет шанс избавиться от парочки дополнительных культистов, я возражать не стану.

Окунев улыбнулся.

— Это-то я и хотел услышать.

* * *

Что представляет собой место сбора польского ковена магов крови? Загородный клуб на огромной территории с усиленной охраной и развлечениями на любой вкус.

— Что скажете, Иван Владимирович? — спросил Окунев, убирая бинокль.

Я стоял рядом с опущенными веками. Мы находились в километре от закрытой территории клуба. И для того, чтобы точно определить расположившихся внутри магов, мне потребовался небольшой, но довольно сложный ритуал усиления восприятия.

— Больше трехсот человек — неодаренные, — сообщил я. — Большая часть, судя по всему — обычный обслуживающий персонал. Магов всего двадцать шесть, никого с семью узлами нет. Однако все практикуют магию крови.

Василий Владимирович кивнул — я почувствовал это даже с закрытыми глазами. Стоило нам высадиться в Польше, как Окунев утратил всякий намек на веселость, и то безумие, что плескалось в его глазах в Российской Империи, отступило. Рядом со мной был настоящий профессионал своего дела.