Венедикт Кириллович, фактически получивший имена людей, связанных с убийством дочери, стал на шаг ближе к мести. Опубликовав от лица своего рода мою запись, Солнцев, можно сказать, объявил войну всем, кого упомянул Сухарев. И если государственные ведомства не успеют перехватить указанных в этом списке людей, Венедикт Кириллович возглавит охоту за убийцами.

Многое могут простить дворяне Российской Империи. Но убийство своих, покровительство магам крови — это вещи, прощать которые нельзя. И если наследник не сдержит своего слова, уже завтра по всей стране начнут умирать люди.

Это суду нужны доказательства, дворянам хватит и одного слова другого дворянина. Тем более вхожего в высшие эшелоны власти. Да, это в генеральном штабе Дмитрий Васильевич мелкая сошка. Для остальных благородных семей он небожитель.

Мое участие в этом деле — сущая формальность. Ведь трансляция шла не от Моровых, а от Венедикта Кирилловича, с медиамощностей Солнцевых. Так что я выступил в роли журналиста, державшего камеру, и боевой единицы, по сути, наемника. Общество, конечно, отметит мое участие, но основная заслуга в публикации достанется Венедикту Кирилловичу.

Как и возможные проблемы. Не только он может мстить, но и люди в высоких кабинетах обязательно попробуют добраться до Солнцевых. За те суммы, что крутились в работорговле, даже на императора бы попытались напасть, а тут всего лишь старик, у которого до сих пор нет наследника. Вырезать Солнцевых под корень сейчас реальнее некуда.

И тот факт, что Венедикт Кириллович заплатил мне за снятие проклятья, а после покупал у меня артефакты, будет вывернут так, что Солнцев — инициатор, а не я. Там он платил мне за магические знания, а тут за допрос Сухаревых. Все логично, ведь у Венедикта Кирилловича полные карманы денег, он стар и может желать забрать с собой как можно больше врагов.

Закрыв гараж, я прошел в дом, где меня уже ждал Егор Никифорович. Поклонившись, управляющий принял у меня куртку.

— Иван Владимирович, с возвращением, — произнес он. — Распорядиться подать вам ужин?

— Да, пусть кто-нибудь накроет в моих покоях, — кивнул я.

— Госпожа Наджарова сегодня получила свои документы, — сообщил управляющий, — и очень просит вас принять ее.

Уже исходя из того, что он назвал ее именно так, следовало, что все закончилось. Егор Никифорович воспринимал ее как чужого человека, временно находящегося в моем доме.

— Вот как? — усмехнулся я. — Пусть приходит через четверть часа.

— Будет исполнено, — вновь поклонился управляющий.

Я поднялся к себе, и прежде чем перейти к своему крылу особняка, увидел, как Айшет, так и не дождавшись меня на крыльце, вернулась в дом. Но останавливаться для разговора я не стал — меня ждал душ, хотелось смыть грязь, в которой я вымазался, общаясь с Сухаревыми.

Чем дольше я вращаюсь в местном обществе, тем больше мерзости всплывает наружу. Конечно, можно утешаться тем, что Российская Империя благодаря моим действиям становится лучше и чище, однако все равно ощущал себя ассенизатором, который работает настолько много, что запах уже впитался в кожу.

За схватку с магами я почерпнул немного жизненной эссенции, но переходить на пятый узел все еще было рано. В течение боя ткани организма вновь наполнились протекшей из резерва магией. Конечно, через какое-то время этот процесс прекратится, но пока что лучше не торопиться.

Приняв душ, я надел халат и мягкие тапочки, уже чувствуя себя намного лучше. А вооружившись бритвой, несколько секунд смотрел на свое отражение. Подростковый пушок, пробивающийся на лице, меня не устраивал, но и елозить лезвиями по лицу откровенно не хотелось.

Отложив бритву обратно, я напитал руки магической силой и приступил к внесению правок собственной внешности. Теперь, когда у меня есть четыре узла, я многое могу изменить. Например, избавиться от волос на лице.

Некоторые дворяне в этом мире любили аккуратные бороды или усы, но мне это не нравилось. Так что печати, засиявшие в магическом взоре, легли на лицо, уничтожая пушок и замедляя процесс его роста. Лишние волосы осыпались в раковину, а я сменил печать и приступил к стрижке.

По поводу причесок не было единого мнения, и хотя некоторая часть дворян гналась за модой, порой опережая в этом аспекте даже собственных жен, но большинство все же было довольно консервативным. И я не видел смысла выделяться на их фоне, лишь внес небольшие изменения в типовую прическу.

Я мог бы исправить свою седину, но она делала меня заметным. Зато длина отросших волос была явно лишней, а на висках я и вовсе оставил не больше трех миллиметров. Получившаяся картина меня полностью устроила.

Длинные волосы у артефактора — это такая же чушь, как и мешковатый балахон у алхимика. Если в артефакт попадет твой волос, можно получить очень много самых разных проблем. В лучшем случае он просто взорвется, когда по ритуальным символам потечет магия.

В этом мире почему-то считалось, что алхимики должны носить мешковатые балахоны. Никто почему-то не думал, что если ты связан с трансмутацией веществ, собирать пыль со всех полок широкими рукавами и путаться в подоле — вредно для самого практика.

Да, в моем прошлом мире Верховный маг мог делать и выглядеть как угодно. Но на таком уровне я уже сам не готовил ингредиенты и не варил зелья. У меня были ученики, которые таким образом набивали руку и учились разбираться в магических законах.

Но здесь и сейчас я никому не могу доверить свою работу. А потому удобство важнее. Короткая прическа же придает мне немного агрессивный вид, что вместе с моей репутацией даст возможность выглядеть жестче. В возрасте восемнадцати лет это особенно важно — чтобы собеседники воспринимали тебя всерьез.

Закончив, я вышел из ванной и едва не столкнулся с горничной, как раз готовившейся постучать. Девушка замерла на мгновение, оценивая мой внешний вид, но опомнилась быстро.

— Иван Владимирович, ужин готов, — отступив на шаг, поклонилась она.

— Хорошо, приберись в ванной и можешь быть свободна, Наталья, — кивнул я, проходя к накрытому столу.

— Как пожелаете, Иван Владимирович, — отозвалась та, тут же скользнув в ванную.

А я расположился на мягком диване, втянул аромат тушеной свиной грудки, приправленной большим количеством лука и обжаренными на гриле овощами. Взявшись за приборы, я услышал стук в дверь. Наталья тут же поспешила к ней, чтобы выглянуть наружу.

— К вам госпожа Наджарова, Иван Владимирович, — не впуская посетительницу, с поклоном доложила горничная.

Я уже нарезал себе мясо, и первый кусочек нежнейшей свинины с острыми специями таял во рту, так что был немного занят, чтобы ответить сразу.

— Пусть войдет, — разрешил я.

Горничная выполнила мой приказ и, впустив Айшет, тут же удалилась обратно в ванную. Жемчужина гарема проводила ее задумчивым взглядом, но тут же прошла к моему столу и поклонилась, как полагается простолюдинке перед благородным.

— Приятного аппетита, Иван Владимирович, — произнесла она, прежде чем выпрямиться. — Спасибо за то, что согласились выслушать, несмотря на поздний час.

Улыбнувшись в ответ, я указал ей на кресло.

— Не предлагаю тебе разделить со мной ужин, — заговорил я. — Что-то мне подсказывает, что свинину ты не ешь.

— Не ем, ваше благородие, — подтвердила девушка, после чего перешла к теме беседы. — Иван Владимирович, вы охладели ко мне в последнее время. И хотя все равно не отказали в помощи, я не могу понять, в чем я перед вами провинилась. Скажите, что вас не устраивает, чтобы я могла исправить свой недостаток.

Я усмехнулся.

— Госпожа Наджарова, я человек гостеприимный. Наделил вас статусом гостьи. А вы в ответ отблагодарили меня тем, что я лишился полезного человека.

В глазах собеседницы мелькнула досада, однако больше ничем она себя не выдала.

— Прошу прощения, Иван Владимирович, этого больше не повторится.

— Верно, не повторится, — согласился я. — Завтра Егор Никифорович лично отвезет вас по адресу квартиры, снятой на ваше имя. Несмотря на то, что государство может о вас позаботиться, выделив место в общежитии, все же вы оказались в бедственном положении. Но я взял на себя обязательство позаботиться о том, чтобы поселить вас в отдельное жилье. Ваши вещи перевезут вместе с вами, так что никакого дискомфорта вы испытывать не должны по этому поводу.