Страна управляется справедливостью, война ведется хитростью.

(Лао-цзы)

Забрать раненую барышню из темницы Павильона Кушуй оказалось так же сложно, как отобрать козлёнка у голодного тигра. Сын проявил завидное упрямство и, лишь напомнив тому о сыновней почтительности, удалось перевести юную пленницу из грота в хижину у воды.

Выставив стражей у двери, Ли Пэйши удалился. А госпожа Фэнчу воспользовалась наступившим спокойствием, чтобы переодеть незнакомку. От чужих прикосновений та, наконец, пришла в сознание, но обнаружив себя полураздетой, испугано забилась в угол кровати, напоминая ощерившуюся для защиты кошку.

— Милая, тебе лучше? — спросила целительница. — Не бойся! Я перевязала рану.

Страх в глазах пленницы сменился заинтересованностью. Она осмотрела комнату и, заметив стражей у двери, нахмурилась.

— Они не войдут сюда без моего разрешения, — заверила госпожа Фэнчу. — Это охрана Павильона Кушуй.

— Почему... почему я здесь?

— Ты со своим спутником вошла на эти земли без разрешения, — целительница аккуратно перелила отвар в фарфоровую пиалу, размешала ложкой и поднесла пленнице. — Прими лекарство.

Та осторожно взяла пиалу в руки и принюхалась.

— Горькое...

Чтобы определять вкус по запаху, нужно выпить очень много лекарств. Госпожа Фэнчу мысленно посочувствовала бедняжке и, порывшись в поясном мешочке, достала бумажный свёрток.

— Вот, — она протянула деве свёрток и мягко улыбнулась, — конфета. Мой сын любил в детстве такие конфеты... Знала бы, не баловала его. Вырос совершенным грубияном!

Выслушав её, пленница одним глотком выпила лекарство, скривилась и, быстро развернув конфету, забросила лакомство в рот.

— Хорошая девочка, — похвалила её госпожа Фэнчу.

— Тётушка, а ты кто?

— Супруга главы Павильона Кушуй и целитель. Можешь называть меня госпожа Фэнчу.

— Угу... — пленница кивнула, но взгляд её остался настороженным.

— А тебя как зовут?

— Я Шучэн...

— Просто Шучэн?

Ответом был ещё один, едва заметный кивок. Почему она не назвала свою семью?

Госпожа Фэнчу бросила на пленницу внимательный взгляд, словно взвешивая каждую подмеченную деталь на лекарских весах. Нежная, как нефрит кожа. Руки, не знавшие тяжёлого труда. Маленькие ножки, без привычных для простолюдинок мозолей и царапин. И очень миловидное лицо. А ещё дорогие серьги и шпильки. Да и два, носимых пленницей браслета, дешёвыми не назовёшь — нефрит и раковины цзиньбэй на золотой нити.

Она из богатой семьи?

— Хорошо, буду называть тебя барышня Шучэн, если ты не против.

Возражений не последовало. Значит, не ошиблась — девочка, на самом деле, не из простых людей.

— Госпожа Фэнчу, я не знала, что земли у озера принадлежат твоему мужу. Не могла бы ты попросить у него прощения за меня и моего шифу?

— Господин Ли скоро вернётся домой. Не переживай! Он вовсе не злой. Просто тебе и твоему наставнику стоит объясниться.

В животе у пленницы громко заурчало. Она прикрыла его руками и смущенно потупилась.

— Проголодалась? Сейчас велю приготовить для тебя миску лапши с мясом.

— Благодарю, госпожа Фэнчу!

***

Пока Ся Шучэн ждала обещанную миску лапши в мире смертных, на Девяти Сферах из многомесячного заточения вышел Юй Цзымин. Подставив лицо яркому солнцу, дядя Нефритового императора некоторое время стоял на месте, размышляя, чьей же милостью он оказался на свободе?

Племянник слишком нерешителен, чтобы принимать такие решения. А значит, всё может оказаться ловушкой.

Поэтому покинув императорскую библиотеку, где он «размышлял о грехах», Юй Цзымин вернулся в собственный дворец и ещё несколько дней не выходил из него, пытаясь определить соглядатая. Но как ни старался, вокруг его жилища не обнаружилось ничего подозрительного.

По улицам Небесного города изредка проходили скучающие низшие небожители и озабоченные прислужники, посланные в город по внутренним делам разных дворцов. А солнце привычно просыпалось на востоке и уходило отдыхать на запад.

Этот покой и умиротворение казались Юй Цзымину противоестественными!

Высший небожитель уже слышал, что Нефритовый император признал его невиновным. И что советник клана Асюло отпущен из-под стражи. Но также хорошо помнил — враги разрушили весь тщательно продуманный план. Он отброшен назад и теперь придётся заново карабкаться в гору, время от времени напарываясь на острые камни.

Хорошо, что племянник изо всех сил старался соблюсти лицо. Это в некоторой мере облегчало путь, но, к сожалению, не избавляло от препятствий.

Долго ждать нельзя! Иначе дорога затянется на тысячелетия. С такой мыслью Юй Цзымин заперся в своих покоях и отправил короткое сообщение в мир смертных.

Где-то там, под толщей сизых облаков и в тени древних гор, жалкий смертный получил недвусмысленный приказ и был готов ради обещанного бессмертия пожертвовать безопасностью Трёх миров.

Да, это можно назвать предательством и нарушением естественного порядка. Но разве он, Юй Цзымин, виноват, что есть такие алчные и глупые существа?

***

Хун Сянъюнь присматривал за дворцом дяди Нефритового императора издалека, чтобы не спугнуть хитрую змею. И поэтому постороннего обнаружил раньше самого Юй Цзымина.

Высокая сухонькая фигура в традиционном ослепительно-белом ханьфу пряталась в тени цветущих слив мэй. Хун Сянъюнь опознал небожителя по нескольким серебристым прядям, благородно разбавившим густую черноту волос.

Бог судьбы! Что понадобилось этому высшему небожителю от дяди Нефритового императора?

Понаблюдав немного, Хун Сянъюнь убедился — это не случайность. Чэнь Чжэкай не ради прекрасных видов обратился в мраморное изваяние. Бога судьбы интересует то, что творится во дворце дяди Нефритового императора.

Такое открытие стало для него камнем в туфлях, от которого следует немедленно избавиться. Если Бог судьбы спугнёт змею, та затаится на долгое время.

Мысленно прокляв любопытство хозяина дворца Юньци, Хун Сянъюнь преодолел разделяющее их расстояние и, отряхнув полы мантии от несуществующей пыли, с изрядной долей иронии поинтересовался:

— Неужели Совершенный владыка понижен до небесного стража?

— А! Уважаемый Бог войны. Приветствую тебя, — Чэнь Чжэкай церемонно поклонился.

Не сдержавшись, Хун Сянъюнь улыбнулся. Этот чересчур вежливый Бог судьбы выглядел испорченным, как старая рисовая лепёшка! Будь на его месте Цай Чжэань...

Непроизвольно вспомнив негодяя из далёкого будущего, он почувствовал, как улыбка сама бежит прочь. Цай Чжэань предпочитал язвить в ответ, но тоже казался очень уважительным высшим небожителем.

А если судьба Небесного города повторится?

Не дождавшись ответа, Чэнь Чжэкай поинтересовался:

— У Бога войны ко мне дело?

Лицо Совершенного владыки выглядело действительно совершенным — невозмутимо-отрешённым, как у достигшего просветления божества.

— И почему Бог войны назвал меня стражем? — чуть тише добавил Чэнь Чжэкай, и его вопрос прозвучал вполне невинно.

— Ай... разве можно быть таким серьёзным? — Хун Сянъюнь усмехнулся, всматриваясь в холодные глаза Бога судьбы. — Я даже рад, что Совершенный владыка покинул дворец Юньци, чтобы полюбоваться городом и вдохнуть чистого воздуха, наполненного небесной ци. Но мне стыдно.

— Вот как...

— Да, абсолютно точно! Я сейчас испытываю стыд и горькое сожаление. Потому что пришёл просить Совершенного владыку об услуге.

— Я слушаю тебя, уважаемый Бог войны.

Отрешенное выражение лица Чэнь Чжэкая ни капли не изменилось, позабавив Хун Сянъюня. Неужели этот старик решил потягаться с ним в лицемерии?

— Мне нужна пайцза дворца Юньци для одного из моих помощников.

[пайцза — «табличка, доска»; верительная бирка из металла или дерева, символ делегирования власти или наделения особыми полномочиями]