— Я… не предлагаю…

— Правда? — теперь Хун Сянъюнь по-настоящему улыбнулся — ярко и чуточку иронично.

— Правда.

— Хорошо, что ты помнишь о почтительности и послушании, сяо Сюэ. Передай генералу Ань мой приказ и возвращайся на Девять Сфер.

В руках Бога войны появился шелковый свиток, скрепленный печатью дворца Гуанхуэй. Поклонившись, Сюэ Цзян принял его, а когда распрямился, обнаружил, что стоит на скале высоко в горах Фуню совершенно один.

Ветер бушует, он резок и дик...

Вновь петушиный доносится крик.

(из песни царства Чжэн)

Фан Синюнь опустил меч прямиком во внутренний дворик на горе Гаочунь, но не для того, чтобы отдохнуть самому — вцепившаяся в него Ся Шучэн была готова лишиться чувств. Бледная и едва стоящая на ногах, она несмело сошла с меча и затравленно огляделась.

Совсем, как зверушка, впервые выбравшаяся из хозяйской клетки! Он мимо воли ощутил жалость.

— Можешь войти и согреться. Там есть жаровня и угли. Разведи огонь.

Глаза дочери гуна Дицю стали вконец испуганными.

— А кому принадлежит этот дом?

— Мне. Стал бы я приводить тебя в чужой? — он вежливо указал на деревянные ступени, ведущие к главному входу. — Прошу!

Шучэн послушно вошла в дом и пораженно замерла на месте. Фан Синюнь ни капли тому не удивился. Всякий человек из мира смертных, оказавшись внутри, поразится скромному убранству покоев одного из выдающихся мастеров Небесного клана.

Но в этой скромности нет ничего постыдного. Человек, совершенствующий дух и тело не нуждается в богатом убранстве или удобной кровати.

— Вот жаровня, — он указал на медную подставку с углями, стоящую подле низенького стола, окруженного толстыми циновками. — Побудь здесь, а я отлучусь по делам.

Шучэн окликнула Фан Синюня, когда он собирался вновь стать на меч.

— Разве прилично незамужней барышне находиться в доме мужчины?

Она смотрела на него снизу вверх — меч уже поднялся над внутренним двором, готовый сорваться с места, унося хозяина с горы Гаочунь.

Глупая! Что она себе надумала?

— Ты ведь моя ученица. И я не принуждаю жить в этом доме. Я лишь прошу дождаться меня и согреться, — терпеливо пояснил он. — На северном склоне есть хижина, ранее возведённая для слуг. Поскольку слуг у меня нет, можешь жить там. Никто в Небесном клане и слова дурного о тебе не скажет.

— Хорошо… — с явным облегчением кивнула Шучэн. — Тогда я дождусь тебя, шифу!

Чем дольше он смотрел на неё, тем больше находил общих черт с той невинной девочкой из детства, нелепо свалившейся с камня в саду правителя Ся, что надолго запала в душу. Но разве у него есть теперь право сравнивать?

Фан Синюнь ничего не ответил. Просто поднял Клинок Света в беспросветно серые небеса.

Отца он застал на складе, где слуги разгружали привезённые мешки с зерном — товаром по нынешним временам, куда более ценным, чем любая денежная единица.

Покинув столицу, хоу Вэнь не брезговал торговлей. Фан Синюнь не мог осуждать его за это. Семья должна выжить, чтобы их месть удалась.

Окинув сына заинтересованным взглядом, хоу пригласил того под навес, где на углях грелся чайник, и не поленился разлить по чашкам ароматный Баймудань.

[Баймудань: 白牡丹 — Белый пион, сорт белого китайского чая]

Приняв чашку, Фан Синюнь сделал большой глоток. Цветочное благоухание с легким привкусом изюма и миндаля приятно удивило отвыкший от роскоши язык. Отец подал изысканный чай, достойный самих небожителей. Должно быть, хотел подсластить прошлый разговор, завершившийся отнюдь не на дружественной ноте?

— Я нашёл уязвимое место клана Снежной горы, хоу Вэнь.

— Всегда знал, что ты почтительный сын! — воскликнул тот, едва не пролив чай из тонкостенной фарфоровой чашки. — Говори же скорее, в чём слабость этих черепашьих яиц?

«Нет, ты всегда знал, что я не одобряю такие методы, поэтому давил на меня…», — подумалось Фан Синюню, но ответил он крайне сдержанно:

— Полагаю, семья Се тайно содержит у себя демонов.

— Да как они смеют! — хоу Вэнь шумно поставил чашку на стол. — Впрочем, чему удивляться? У презренных людей и поступки презренны. Но… верны ли твои сведения?

— Моей ученицей стала дочь гуна Дицю. Как могу ошибаться?

Пожалуй, он зря произнёс это вслух. Лицо отца вмиг побагровело. Ударив кулаком по столешнице, хоу вскочил на ноги.

— Если она у тебя, почему не сказал раньше? Теперь-то они точно в моих руках! У этого осла всего одна дочь. Ради неё он на колени встанет.

Фан Синюнь аккуратно поставил чашку с недопитым чаем и тоже вышел из-за стола. Говоря о Шучэн, он хотел успокоить отца.

— Послушай, Шиюань… — хоу вцепился в рукав чужой мантии, но его волнение выдавал не этот случайный жест, а настоящее имя сына, произнесённое вслух — они ведь уже договорились, что его зовут по-другому. — Отдай мне эту девчонку!

Фан Синюнь высвободил нежно-голубой шелк из отцовской руки и твердо взглянул родителю в глаза.

— Нет.

— Ничтожный сын! — хоу вспылил мгновенно — его кулак едва не уткнулся в нос Фан Синюня — тот едва успел сделать шаг в сторону.

— Я больше не ношу фамилию Вэнь. Прошу меня простить.

— Понимаешь, что делаешь сейчас? — сердито вопросил хоу Вэнь, но всё же опустил кулак.

Даже такой вспыльчивый человек, как он, понимал — одолеть лучшего мечника Небесного клана не всякому по силам.

— Ей едва исполнилось восемнадцать… — спокойно произнёс Фан Синюнь. — Кроме того, я назвал эту барышню своей ученицей, а связь наставника с учениками куда сильнее кровных уз.

— С ума сошел! — рыкнул хоу Вэнь. — Ты проявляешь милосердие к дочери нашего врага!

Краем глаза Фан Синюнь уловил, как в их сторону обернулось несколько слуг, привлеченных яростными криками хоу. Неужели отец не видит, что теряет сейчас лицо?

— Хоу просил найти уязвимое место, — тихо заметил он. — Я выполнил его просьбу. Советую использовать эти сведения, чтобы подорвать доверие гуна Дицю к семье Се.

Лицо хоу пошло багровыми пятнами. Опасаясь, что отца хватит удар от распирающей изнутри злости, Фан Синюнь сделал шаг назад, сдержанно поклонился и положил меч на воздух, чтобы как можно быстрее покинуть земли семьи Вэнь.

— Никчемный! Непочтительный! Неблагодарный! — понеслось вслед.

Хоу Вэнь не жалел собственного языка, осыпая удаляющегося заклинателя самыми пренебрежительными и грубыми словами.

Фан Синюнь молча оторвался от земли. Гнев отца больше не трогал сердце. Он давно научился отделять мирские устремления от истинного пути совершенствования, на котором недопустимы любые эгоистичные желания.

Но при этом его всё же волновала репутация хоу Вэня. Крича на бывшего наследника на виду у слуг, тот мог утратить уважение с их стороны. А это совершенно неправильно. Лучше удалиться отсюда вовремя.

Оставив владения отца далеко за спиной, Фан Синюнь с облегчением выдохнул.

Стыдиться ли ему случившегося? И да, и нет.

Только вступив в неожиданный спор, удалось осознать кое-что важное. Он действительно больше не сын семьи Вэнь — память о беспомощной девочке, повстречавшейся однажды в саду вана Ся, оказалась невероятно живучей.

Но его внешней слабости есть достойное оправдание. Благородный муж благороден во всем, не исключая мести. Может ли известный мастер горы Гаочунь и заклинатель Небесного клана вредить слабой и беззащитной деве?

***

В скромном доме мастера Фан не было ничего, кроме тонкого матраса на полу, стола в окружении изношенных циновок и сложенных вдоль стены бумажных свитков, таких же старых, как само здание.

Обойдя комнату по кругу, Шучэн нашла хочжэцзы. К её радости та оказалась вполне готовой к работе — стоило снять колпачок и немного подуть, как сложенные туго листы бумаги сначала задымились, а потом вспыхнули.

В медной, давно утратившей цвет жаровне, лежали древесные угли. Зажечь их удалось не стразу. С огнём Шучэн имела дело впервые, но она видела, как его разводит ловкая Тун, поэтому проявила упорство — жаровня отозвалась сначала едва уловимым треском. Но уже через одну-две цзы пламя стало ярче.