[час петуха — «ю», с 17:00 по 19:00]

— Отчего же самой, А-Тун? Ты можешь пойти со мной, — лукаво отозвалась Шучэн. — Этот час идеален для того, чтобы навестить духов горы Сюэшань.

Шучэн совершенно точно знала — верная служанка хотя и бесстрашна от природы, но достаточно суеверна. Напугать её можно лишь одним. Духами.

— О, небожители… — лицо Тун и правда помрачнело — она старательно поклонилась всем сторонам света, — уберегите мою госпожу от злых духов и призраков!

— Какая ты не просветлённая, А-Тун… — тихонько рассмеялась Шучэн, прикрывшись краем широкого рукава. — Эти духи могут предсказывать будущее и даже указывать на родственную душу. Хочешь узнать, кто твоя родственная душа?

— Ай-я! Молодая госпожа! Не шути так больше… Не нужны мне никакие духи!

— Тогда сама пойду. А ты оставайся в доме, — воспользовавшись замешательством служанки, Шучэн протиснулась между ней и дверным косяком, чтобы с ловкостью юной лисицы выбраться на улицу.

Дождь прекратился. Низкие облака на севере сливались с тёмными очертаниями горного хребта Фуню, а на западе медленно гас тусклый вечер, предвещая такую же непогожую ночь, как в последние два месяца.

— Вот накидка, младшая госпожа, — Тун догнала её во внутреннем дворике, набросив на плечи подбитый норковым мехом шёлк.

Шучэн затянула шнуры, стягивая одежду возле шеи, и погладила Тун по щеке, выказывая благодарность. Так, как о ней заботилась эта дева, не заботился никто из прислуги, не говоря уже о родной матери.

— Я скоро вернусь, А-Тун.

— Ах, младшая госпожа… не случилось бы чего плохого.

— Тьфу, тьфу, тьфу… — возмущённо выдохнула Шучэн. — Не проклинай! Ты же знаешь, я второй год хочу попасть на поющую тропу.

— Но, говорят, по ней ходят духи… — в голосе служанки хорошо улавливалось вполне искреннее волнение.

— Духи Сюэшань принадлежащей клану Се. А кто я? Скажи, А-Тун!

— Дочь госпожи семьи Се, — нехотя ответила Тун.

— Верно! Эти духи просто обязаны быть со мною вежливыми.

Подмигнув служанке на прощание, Шучэн подобрала край платья и направилась к нависающей над их домом громаде Сюэшань.

Гора лишь казалась неприступной. Приблизившись к ней вплотную, можно было обнаружить узкую тропу, которая подобно ленте охватывала морщинистое тело Сюэшань, карабкаясь на самую вершину.

Её звали поющей — по узкому желобу вниз неслась мутная вода, напевающая десятками разных голосов. С внутренней стороны жёлоб прилегал к горе, а с наружной находился узенький проход шириной не больше одного чи, огороженный от пропасти жердями, привязанными к потемневшим от времени столбикам из лиственницы. Внизу этот рукотворный ручей образовывал глубокий пруд. На его берегу, как раз и стоял дом, выделенный им главой Се.

[чи – 33 и 1/3 см]

Обойдя пруд со стороны дома, Шучэн оказалась у поющей тропы. Прислушавшись к говорливой воде, она улыбнулась собственным мыслям. Встретятся ли ей духи, знающие будущее, не столь важно. Куда ценнее побороть собственный страх. Падение с чёрного камня в саду правителя Ся всё ещё жило в памяти, не давая покоя. Как и мальчик, сочувственно и немного высокомерно предложивший ей руку, чтобы подняться.

Отец говорил, смелость — не то, с чем человек рождается. Но воспитав её в себе, ты становишься по-настоящему свободным. Шучэн покусала нижнюю губу и решительно сделала первый шаг, ухватившись ладонью за липкую и холодную от влаги жердочку, отгораживающую тропу от пропасти.

Возможно, сегодняшняя смелость придаст ей сил, и она перестанет бояться вечно недовольную мать?

Шучэн еще не решила, на какую высоту нужно забраться, чтобы доказать всем — её страх исчез: она больше не боится упасть. А просто карабкалась вверх с упрямством маленькой улитки, решившей, во что бы то ни стало покорить самую длинную виноградную лозу.

Сердце, вначале напряжённо стучащее в груди, теперь превратилось в оглушающую колотушку — било по ребрам, ушам, норовило выбраться наружу через горло. Шучэн казалось, она задыхается от усталости. Её слабое тело было в неладах с волей и это удручало.

Остановившись, чтобы отдышаться, она с любопытством изучила открывшийся вид — горное поместье Се, раскинувшееся на нескольких террасах, освещали ночные светильники из красной бумаги, делая похожим его на праздник фонарей.

Се богаты, им не жалко масла и свечей в любое время года, а их клан, славящийся своим лекарским искусством, процветает.

Но Шучэн не испытывала гордости, созерцая великолепие горного поместья. Она видела Се изнутри. Вечно обеспокоенную собственным положением мать, суетливого второго и отчуждённого первого дядю, возглавившего остров Пэнлай в Лазурном море. Последнего Шучэн видела раз жизни — когда второй дядя, Се Ханьюнь, принимал жетон главы клана Снежной горы. Тогда первый дядя подарил ей нефритовый браслет.

Ощутив прохладу нефрита под широким рукавом, Шучэн нахмурилась — строгий глава острова бессмертных попросил её никогда не снимать украшение. Но этот браслет не желал нагреваться! Первый дядя не мог не знать, что она страдает от холодной ци. Так зачем же сделал такой подарок? В своём упрямстве и настойчивости он напоминал мать, и это раздражало.

Шучэн отвела взгляд от залитого светом фонарей поместья и присела, удерживаясь одной рукой за жердь. Лицо непривычно горело, разгорячённое быстрым подъемом в гору. А вода в жёлобе казалась обжигающе холодной. Макнув кончики пальцев, она осторожно провела ими по щекам. После чего зачерпнула воду ладонью, собираясь смыть пот со лба.

На дне желоба что-то блеснуло, привлекая внимание, а затем послышалось тихое пение. Шучэн удивилась — на небе нет ни луны, ни звёзд. Всё захвачено в плен непроницаемой пеленой дождевых облаков. Так откуда здесь взяться свету и кто может петь в такую ночь? Может быть... рассказы о духах правдивы? Дотянувшись до светлого пятна, она извлекла из мутной воды кусок серебра и в это же мгновение жердь, удерживающая её тело, с оглушающим треском лопнула пополам.

Не успев вскрикнуть, Шучэн свалилась в жёлоб и, хотя он был неглубоким, её подхватило быстрым потоком, после чего безжалостно обдирая руки о камни, затянуло в какую-то щель.

Больно ударившись спиной, она вдруг поняла — вода исчезла. Зато появилась пустота вокруг. Удар отразился гулким эхом под невидимыми сводами и затих в отдалении.

Пещера?

Шучэн вытерла залитое водой лицо таким же мокрым рукавом и осмотрелась. Её окружала тьма. Холодная и влажная, она забиралась под промокшее платье, заставляя стучать зубами. Если остаться здесь немного дольше, можно замерзнуть.

Нужно выбираться!

Она осторожно встала на корточки и поползла вперёд — туда, где почудился серый, как дождливые сумерки, свет.

Зло, которое боится, что о нём узнают — наверняка большое.

Небесный клан совсем не уважал их! Заклинатели прислали защитные артефакты байсюэ спустя пятнадцать дней, а сопровождал товар всего один бледный на вид юноша да хрупкая барышня.

Не особо спешили с помощью и без охраны отправили, не заботясь о возможном нападении демонов. Что это, как не плевок в лицо?

[байсюэ (báixuě) -- белый снег, чистый снег; обр. изысканное стихотворение. Охранные артефакты Небесного клана]

Се Ханьюнь внутренне слал проклятия всем узколобым заклинателям горы Гаочунь, но его губы продолжали вежливо улыбаться. В конце концов, лучше ввести врага в заблуждение, чем по несдержанности обнаружить истинное отношение.

О том, что барышня может оказаться той самой совершенствующейся, о которой ходили слухи, глава Се не задумывался. Слишком просто та выглядела — ни статности, ни мощной ауры. О женщине-мастере говорили: достигла бессмертия, станом подобна молодому бамбуку, а силой укутана, как в облака, и в руке держит карающую молнию — настолько высок её уровень и быстро духовное оружие.

— Семья Се благодарит Небесный клан за помощь, — Се Ханьюнь небрежно указал на ящик, полный белоснежных цзиньбэй.