— Наложница Се приветствует супруга.

Обычно первый взгляд, ещё не объятый притворством, говорит об истинном отношении. Во взгляде гуна Дицю Се Цяньяо уловила морозный холод и равнодушие, но уже через мгновение на его губах отразилась слабая улыбка. Так он улыбался всем подряд — просто защитная маска вельможи, используемая при дворе вана Ся.

Что она в этой жизни сделала не так, чтобы биться о неприступную стену его равнодушия? Не стараниями ли её семьи гун Дицю избавился от позорной мужской болезни, лишающей надежды на рождение наследника? И вот вместо искренней благодарности супруг терпит её в своем доме, изображая вежливость!

— Цяньяо… ты вернулась? Почему не идёшь отдыхать?

Не просто холоден. Морозно-непреступен! Стоило давно привыкнуть, но её такое отношение неизменно выводило из себя. Разве это допустимо — терять контроль над собой, если ты ступил на тропу бессмертия? Се Цяньяо потупилась, а когда заговорила, голос звучал предельно спокойно.

— Мой долг уведомить господина о поведении дочери.

— О… — равнодушие гуна Дицю вмиг лопнуло, как тонкий лёд, сковавший пруд ранней весной, — широкая бровь чуть приподнялась, а на лице отобразилось неподдельное удивление. — Что такого натворила Шучэн, если ты утрудилась говорить о ней прямо с дороги?

— Эта…

Се Цяньяо очень хотелось назвать дочь так, как та заслуживает — неблагодарной, строптивой дрянью. Но гун Дицю слишком баловал Шучэн. В её отношении следует действовать крайне осторожно, иначе вся съеденная по пути горечь будет напрасной.

— Эта глупышка без разрешения покинула поместье Се и присоединилась к Небесному клану. Она назвалась ученицей их мастера! Господин… мой дорогой супруг, я смиренно прошу образумить нашу дочь!

Гун Дицю, казалось, выдохнул с облегчением, что насторожило Се Цяньяо — неужели он всё спустит Шучэн с рук?

— Супруг, я прошу о справедливости!

— Справедливости? — переспросил тот, дав знак прислужнику долить чай. — В чём же состоит твоя справедливость? Ты хочешь молодое деревце закрыть в тесном дворике, а когда оно вознесло крону выше этого дворика, решаешь устроить ссору с ближайшими соседями?

— Но… господин! Она девица. А девице подобает соблюдать приличия и проявлять послушание! Как можно оставить родную мать и дядю без разрешения? Да ещё присоединиться к врагам!

Гун взглянул на неё с явным недовольством и покачал головой.

— Небесный клан не является врагом гуна Дицю. Но даже, если это так на самом деле, нам не стоит спорить с ними по пустякам.

— Неужели наша дочь в твои глазах — это всего лишь «пустяк»?

Се Цяньяо преднамеренно ударила в чувствительную точку. Супруг при всей любви к маленькому наследнику дочь тоже никогда не лишал своей милости. Наглая девчонка купалась в роскоши и заботе отца настолько сильно, как не могла себе позволить ни одна барышня славного города Дицю.

— Ты прекрасно поняла, о чём я толкую, — в голосе гуна Дицю вновь проступили ледяные нотки. — Я надеюсь, ты меня услышала, Цяньяо? Веди себя сдержанно и вежливо с самыми известными заклинателями государства Ся. И оставь, наконец, в покое Шучэн.

— Но наша дочь больна!

Се Цяньяо уцепилась за последнюю возможность переубедить супруга. Однако и это не помогло.

— Как я могу забрать её сейчас из Небесного клана? — спросил гун Дицю. — Это будет выглядеть так, словно мы не позволяем дочери совершенствоваться. Или, что ещё хуже, — не признаем мастерство заклинателей Небесного клана. Опять же, её болезнь давно отступила.

— Она убила тех демонов… — выпалила Се Цяньяо и осеклась под жёстким взглядом супруга. — Имею в виду, что Шучэн вмешалась, когда на тебя напали демоны.

— Никто не пострадал, — заметил гун Дицю. — Успокойся, Цяньяо! Если начнём суетиться с возвращением Шучэн из Небесного клана, привлечём к ней внимание семьи Вэнь. Ты точно этого хочешь?

Се Цяньяо скрипнула зубами. Возразить больше нечем. Семья Вэнь — вот настоящие враги гуна Дицю и клана Снежной горы. Заклинатели горы Гаочунь всего лишь пешки в чужой игре. Как говорят в народе, не буди задремавшего тигра — останешься цел.

— Займись лучше приготовлениями. Скоро нас навестит отец наложницы Бу.

Се Цяньяо молча поклонилась, надеясь скрыть от гуна Дицю клокочущую внутри ярость. Мало выскочки, укравшей внимание супруга, так ещё несносный отец-дикарь наведается в Красную резиденцию. Воистину небеса рухнули, а земля перевернулась!

Когда Се Цяньяо вернулась в свои покои, то первым делом извлекала из ящика старинный артефакт. Тот напоминал хорошо отполированное зеркало, но был заметно меньше любого из зеркал, находящихся в этой комнате.

Легонько постучав ногтем по блестящей поверхности, она прошептала пару слов, чтобы открыть портал и тихонько прошептала:

— Второй брат, ты здесь?

Поверхность артефакта сначала помутнела, а затем стала прозрачной, как талая вода в горах Фуню — Се Ханьюнь всегда носил похожее «зеркало» в широком рукаве ханьфу. И теперь она почти сразу увидела его бледное лицо.

— Говори! У меня много дел, — ворчливо произнёс глава Се.

— Гун не хочет возвращать Шучэн, — пожаловалась Се Цяньяо.

Она всегда называла супруга за глаза безлико — гуном. Большего уважения по её мнению тот не заслуживал.

— От меня чего хочешь? — возмущённо спросил главе Се. — Чтобы я поссорился с гуном Дицю вместо тебя? Будь сдержаннее в словах и делах, мэймэй. Не то окажешься выброшенной из Красной резиденции. Подумай о нашей семье!

— Семья, семья… — Се Цяньяо ударила кулаком по столу, — я слышала это слово множество раз! И что толку?

— Никакой почтительности, мэймэй… — вздохнул главе Се, после чего его лицо исчезло, а поверхность артефакта сделалась тусклой.

— Всегда сбегаешь! — теперь удар пришелся точно туда, где отображалось лицо главы Се. — Презренный трус…

В дверь тихонько постучали. Се Цяньяо спрятала артефакт обратно в ящик, засунула тот на полку и, взмахнув рукой, сняла духовные запоры с двери.

— Входи.

Через порог несмело преступила служанка, приставленная к Шучэн.

— Старшая госпожа, я принесла меч.

Ах, меч… Се Цяньяо усмехнулась. О личном оружии благодаря перепалке с супругом она напрочь забыла.

— Положи на стол.

Служанка бесшумно приблизилась и аккуратно опустила на столешницу искусно украшенные мелкими изумрудами ножны.

— Подожди! — Се Цяньяо не позволила той уйти. — Мы не закончили разговор.

Она без замаха влепила девице звонкую пощечину, с одного удара сбив с ног. И с наслаждением принялась пинать ногами, вымещая всю накопившуюся внутри злость. Служанка, давно привыкшая к такому отношению, переносила побои стойко — всё время молчала, не проронив ни единого стона, чем только раззадоривала гнев.

А заставило её остановиться сбившееся дыхание. Тяжело дыша, Се Цяньяо стояла у стола, уперев руки в бока, и с ненавистью разглядывала кровоподтёки не хорошеньком лице служанки.

— Убирайся из этого дома! Чтобы я тебя больше не видела.

Ответом был растерянный взгляд. Служанка попыталась ухватить её за подол платья, но Се Цяньяо сбила чужие руки, отойдя в сторону.

— Старшая госпожа… Куда же я пойду?

— Госпожа… — передразнила её Се Цяньяо. — Называй так Шучэн, не меня! Если бы я действительно была твоей госпожой, разве ты позволила бы ей творить всю эту нелепицу? Вон отсюда!

— Но, старшая госпожа…

Се Цяньяо не вытерпела — одним ловким движением подхватила ножны, извлекла поющий серебром клинок и приставила к горлу служанки.

— Не испытывай моё терпение, Тун!

Той ничего не оставалось, кроме, как отползти к двери и, вскочив на ноги, выбежать за порог.

— Жалкие люди! — бросила ей вдогонку Се Цяньяо.

Отбросив меч на пол, она зажала виски пальцами и тихонько рассмеялась. Одной змеёй в доме меньше — разве это не победа?

Над травами стелется плотный туман, но лотосы ясно видны,