— О, Три Чистых… — прошептала она, уткнувшись лбом в пропахшую легким цветочным запахом белоснежную мантию, — когда мой супруг научится сдержанности?

— Не богохульствуй, — нравоучительно отозвался генерал Ань. — У Трёх Чистых и без твоих просьб есть бесчисленное число забот. И о прислужниках дворца Юй Цзымина не беспокойся. Я кое-что заметил.

— Что? — встрепенулась Ши Шуй, выбираясь из тесного кольца рук — любопытство было её наибольшей слабостью, а сегодня само непростое дело обязывало проявить настойчивость.

— Двое из десятерых на некоторое время задумались, когда ты задала вопрос, были ли они во Дворце наказаний в ближайшие дни.

— Были, но… скрыли от меня?

— Нет. Они бы не посмели в моём присутствии. Были, но забыли.

Ши Шуй в изумлении заглянула супругу в глаза. Как это возможно — забыть?

— Всё выглядит именно так, моя дорогая, — сказав это, генерал Ань погладил её по плечу, призывая успокоиться. — Но теперь мы не в состоянии ничего доказать. Если некто вмешался в память младших небожительниц, его аура на них уже давно рассеялась. Поэтому забудь. Даже, если они посещали Дворец наказаний, что это доказывает? Чтобы войти в камеру к преступнику, нужно обладать уникальными духовными талантами. Скажи мне, кто из небожительниц, опрошенных тобой, мог войти туда незаметно?

Ши Шуй задумалась. Пожалуй, супруг прав — никто из тех, с кем она сегодня беседовала.

— Но…

— Успокойся, дорогая, — твердая рука генерала обняла её, даря некую уверенность. — Как только глава выйдет из медитации, я доложу ему. А пока мы не будем спускать глаз с императорской библиотеки.

— Какой в том толк? — Ши Шуй горестно вздохнула. — Юй Цзымин в прошлый раз на глазах у всех творил беззаконие. Никто не смог остановить его. Я боюсь… боюсь, мы снова что-нибудь упустим, а он одержит верх.

— Если боишься, вовремя спрячь оружие.

Ши Шуй в недоумении взглянула на генерала Ань, а тот, игриво щелкнув её пальцем по носу, развернулся и вышел из комнаты. Словно не собирался ничего пояснять! Она бросилась следом, позабыв и о солидном для старшего небожителя возрасте, и о высоком положении в Небесном городе.

— Подожди… Ань Гэлао, остановись наконец! О чем… или о ком ты говорил?

Ши Шуй вцепилась в широкий рукав мантии супруга, не собираясь отпускать без ответа.

— Ну, о ком я мог говорить? — генерал Ань решительно отобрал рукав и добавил немного тише. — Кто предотвратил покушение на Небесного государя и знает больше остальных в Небесном городе? Кто, кроме нас с тобой имеет отношение к Оку Бога на горе Шэньчжиянь?

— Син-эр… — отозвалась Ши Шуй, с досадой хлопая себя ладонью по лбу. — Дорогой, прости! Я была невнимательна к общей картине.

— Хорошо, что поняла это. Бывает только неправильный путь, но не бывает безвыходного положения. Действуй!

***

Ши Шуй застала дочь за каллиграфией. Та, подобрав широкий рукав свободной рукой, старательно выводила стройные ряды иероглифов — мягкая кисть с загадочным шорохом скользила по белому шёлку, оставляя после себя идеальные линии.

Такой старательности за наследницей семьи Ань она никогда не замечала.

Покачав головой, Ши Шуй подавила вздох — должно быть, девочка настрадалась, если настолько изменился её характер и привычки?

— Почтительная дочь приветствует матушку!

Ань Син теперь не только прилежна в каллиграфии, но и весьма наблюдательна для своих лет. Ши Шуй по достоинству оценила и духовное чутье, и ловкость рук — кисть успела вернуться на серебряный держатель, а дочь сложить ладони в церемониальном приветствии.

— Не будь такой вежливой, Син-эр, — Ши Шуй поспешила подойти ближе и подняла дочь, взяв за руку. — Не нужно мне кланяться!

— Почитание старших основа добродетели, — с лёгкой улыбкой ответила Ань Син.

— Ты изменилась, — Ши Шуй всё-таки не удержалась от вздоха. — Мне больно от этого…

Она провела пальцами по щеке дочери, а затем спохватилась — не за этим пришла во дворец Гуанхуэй!

— Какое дело ко мне у матушки?

Ань Син безошибочно уловила и её настроение, и намерение серьёзно поговорить. Такая проницательность у столь юной небожительницы выглядела пугающе. Ши Шуй смущённо отвела взгляд и, подхватив дочь под локоть, вывела ту из покоев в цветущий сад. Во дворце Гуанхуэй он был по-особому роскошным, поражая гостей размерами и количеством вечноцветущих фруктовых деревьев.

— Мне жаль, если я смутила матушку, — Ань Син вновь поклонилась, не обращая внимания на возражения Ши Шуй. — Моя память… она всё та же. Только духовные силы не те.

— Ничего не говори, Син-эр, — Ши Шуй взяла прохладную руку дочери и ободряюще её похлопала. — Эта небожительница помнит о твоих нуждах. Есть ли в саду укромное место, где нас не побеспокоят?

— Я проведу.

Следуя за Ань Син, Ши Шуй вышла на ровную поляну, выстеленную светлыми камнями. Её формы и размеры наводили на мысль о тренировочной площадке, что и подтвердилось словами дочери.

— Это место обходят стороной даже младшие прислужники. Оно используется для тренировок Бога войны.

— Хорошо… — Ши Шуй сняла с пальца пространственное кольцо и, сотворив одним движением руки заклинание, извлекла мешочек из светло-голубого шёлка. — Возьми, Син-эр.

Приняв мешочек, Ань Син ослабила серебристый шнур и вытряхнула на ладонь несколько молочно-белых камней.

— Духовные камни Белого источника? — с улыбкой спросила она, поднимая на мать ясные глаза. — Как матушке удалось достать их?

— Матушка знала, что ты… в будущем ты долго прожила во дворце Дафэн. А поскольку твоя ци полна солнечной энергии ян, белые духовные камни помогут наладить внутреннюю гармонию.

— Матушка хочет сказать...

— Да, Син-эр… Пока уважаемый Бог войны на медитации, ты должна набраться духовных сил.

Улыбка Ань Син погасла — так восходящее солнце прячется за дождевыми тучами, напоминая о приближающейся непогоде.

— Что случилось, ма?

— Девятихвостый лис умер во Дворце наказаний. Теперь некому указать на Юй Цзымина — ты понимаешь? Он ускользнул, словно песок сквозь пальцы!

— Умер? Демон?!

— Якобы откусил язык и истёк кровью, — с горечью ответила Ши Шуй. — Ничего не закончилось, Син-эр! Тебе нужно быстрее набраться духовных сил. Если он догадается, что демона изловили по твоей подсказке…

Ши Шуй запнулась — говорить о плохом не хотелось, слишком уж это напоминало проклятие, призываемое на голову родной дочери. Но Ань Син поняла её и без слов — серебристый шнур на мешочке из светло-голубого шёлка был туго затянут, а само вместилище духовных камней закреплено на поясе.

— Тебе нужно вернуться в родной дворец, Ань Син. Я приготовила не только белые камни. Отец достал остальные со всех пяти источников Небесного города.

— Воспользовался высоким положением советника главы Асюло? — с улыбкой поинтересовалась Ань Син.

— Рада, если ещё можешь шутить, — с укором отозвалась Ши Шуй. — Не понять детям родительских тревог…

— Прости… Прости! — Ань Син тут же бросилась к ней, как в детстве, и потёрлась щекой о плечо. — Ма… ну, ма!

— Ну, что же ты, как ребёнок, Син-эр? — говоря это, Ши Шуй и не думала освобождаться из объятий дочери. — Замуж вышла, вуаль сняла… а ты!

— Но разве я перестала после этого быть твоим ребёнком?

Что у Ань Син не отнять, так это острого языка. В любом возрасте она останется непоседой, умеющей сбить с толку одним лишь словом. Ши Шуй молча зарылась носом в пахнущие садом волосы дочери и осторожно поцеловала в макушку. Пусть Три Чистых всегда хранят её девочку!

弱肉强食

Мясо слабого – пища сильного

(сильный поедает слабого;

выживает сильнейший; закон джунглей).

Императорская библиотека напоминала огромную нефритовую курильницу, накрытую резной крышкой — сквозь плетёный золотой потолок внутрь свободно проникали солнечные лучи. Особенно светло здесь было в полдень, когда свет обрушивался на полированный стол из хрусталя, скользил по набору кистей и тушечнице, а затем дробился на десятки ярких зайчиков, зацепившись за края столешницы, и разбегался по книжным полкам, занимающим все стены от пола до самой золотой резьбы вверху.