— Я услышал тебя… — прервал его гун, устало взмахнув рукой. — Что советуешь?

— Найти причину для сближения с ними и немного понаблюдать, — с готовностью предложил глава Се. — Допустим, я могу запросить охранные артефакты Небесного клана. Они охотно продают их всем желающим защититься от демонов. На этом и сыграем. Если пойдут на сближение, что-то здесь не чисто. А они пойдут!

— Откуда такая уверенность?

— Думаю, им клан Снежной горы, словно кость в горле. Они тоже ищут способы уменьшить наше влияние в государстве Ся.

— Сошлись дракон и тигр на мелководье, — с едкой усмешкой заметил Ся Чжункан. И было совершенно непонятно, осуждает он Небесный клан или восхищается чужой настойчивостью. — Хорошо, на этом и остановимся. Отправляй голубиную почту! Жду от тебя обнадёживающих вестей.

— Слушаюсь, — глава Се сдержанно поклонился, но внутри него всё дрожало от радости.

Несколько лет он ждал веского повода, чтобы указать младшему брату правителя на ещё одну важную цель. Но тот не желал связываться с кланом заклинателей горы Гаочунь. И вот нужное время пришло! Воистину, сидящий на берегу реки рано или поздно дождётся проплывающего мимо трупа своего врага.

Я жую бамбук, ненависть кипит.

Ярость столь сильна, мост взорвать грозит.

Покои старшей госпожи Се Цяньяо, наложницы гуна Дицю и младшей сестры главы Се, сегодняшним вечером напоминали ямэнь. Несостоявшаяся хозяйка Красной резиденции восседала за столом, а перед ним на коленях стояла её родная дочь в окружении слуг.

[ямэнь — нечто вроде магистрата, резиденция назначенного правителем чиновника, включающая: место для приёма посетителей, судейский зал, тюрьму, казначейство и оружейный склад]

Тун впервые за десять лет видела госпожу Се такой раздражённой. Довольно хрупкая по телосложению женщина благодаря стулу казалась минимум на чи выше своего обычного роста. А её глаза источали сильнейшую неприязнь, отчего нос с горбинкой напоминал орлиный, а всё напряжённое тело — готовящегося к прыжку дикого зверя.

[чи — 33 и 1/3 сантиметра]

—Молчишь? — зло выдохнула госпожа Се. — Хорошо…

Тун с волнением посмотрела в спину младшей госпоже. Почему та молчит? Её мать не славится терпением, а бамбуковые палки в руках слуг выглядят, как прямая угроза.

— А что хочет услышать матушка? — наконец, отозвалась Шучэн. — Эта недостойная совершенно не понимает…

— Шучэн! — госпожа Се, не жалея руки, ударила ладонью по столешнице.

Тун на мгновение задержала дыхание и зажмурилась. А младшая госпожа тихонько рассмеялась.

— Матушка, береги себя. Злость вредит здоровью и обращает внутреннюю ци вспять.

Тун в ужасе открыла глаза. Зачем… зачем молодая госпожа дерзит? Ведь каждый раз это заканчивается одинаково — синяками на теле!

— Наглость! Ударьте её пять раз за непочтительность к старшим! — тут же приказала госпожа Се.

И, действительно, последовало пять хлёстких ударов. Били не по спине — там тело защищала подбитая норковым мехом накидка, а по выглядывающим из-под верхней одежды икрам.

Бедная... бедная младшая госпожа! У неё такая нежная кожа, что синяки проходят целый месяц. Да и стоять на голом полу ей совсем не положено. Разве госпожа Се не знает, что её дочь страдает от холодной ци?

Тун почувствовала, как по щекам скользнула непрошеная слеза.

— Ся Шучэн, повтори вслух главное правило для женщин этой резиденции, — строго распорядилась госпожа Се.

— Уважать и слушаться старших в роду. Быть всегда сдержанной в словах, праведной в поступках. Выражать дочернюю почтительность главе дома Ся и родной матери.

— Что из этого тебе не понятно?

Тун вновь уловила тихий смех. Младшая госпожа совсем не жалела себя!

— Мне не понятно слово «праведность», матушка. Я всегда полагала, что спасти отца от смерти — это поступок праведного человека, однако ты считаешь иначе.

Ладонь госпожи Се во второй раз соприкоснулась со столешницей. Тун показалось, что тушечница подпрыгнула, расплескивая чернила на лежащую рядом бумагу. Но удостовериться в этом ей не удалось — непризнанная хозяйка Красной резиденции вскочила на ноги и, оббежав стол, схватила дочь за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.

Приглушенный свет выхватил из полутьмы серебряный шоулянь, напоминавший Тун свернувшуюся кольцами змею — толстая цепь охватывала левое запястье госпожи Се, обезображенное старым шрамом, и стекала по кисти четырьмя тоненькими нитями, соединёнными с массивными кольцами.

[шоулянь — цепочка на запястье; цепной браслет, соединенный с кольцами на пальцах]

— Ты очень… очень разочаровала меня, Шучэн. Завтра же отправишься в клан Снежной горы вместе с дядей! Я не позволю тебе… больше вредить…

Грубо оттолкнув дочь, госпожа Се проследовала к выходу, нервно шурша юбками из нежно-голубого шёлка. Им вкрадчиво вторил шоулянь на запястье — цепочки тихо позвякивали в такт поспешных шагов.

Сбежала!

Тун дождалась, пока рассеялся приторный аромат духов госпожи Се и бросилась к сидящей на полу Шучэн. Заглянув той в лицо, она испугалась. Раскосые глаза младшей госпожи отражали полнейшее спокойствие, а на губах играла неуместная сейчас улыбка.

— Младшая госпожа, вставай! Нельзя сидеть. Пол здесь холодный… — Тун охватила Шучэн за талию и, что есть силы, дёрнула вверх.

Ничего не вышло!

— Не спеши, А-Тун… Ноги плохо слушаются.

Тун приподняла край платья и оттянула левую штанину — на ноге младшей госпожи красовался свежий след от бамбуковой палки.

— Зачем ты спорила, младшая госпожа? — она вынула из-за пояса бутылочку с мазью от ушибов, предусмотрительно прихваченную в дорогу, и принялась втирать в пострадавшую ногу.

— Неужели, с собой всю аптеку носишь? — попыталась пошутить Шучэн. — Ай… Ты смерти моей хочешь? Больно!

— Тьфу, тьфу… Младшая госпожа, больше не говори так! Не проклинай себя смертью!

— Испугалась? — лёгкая улыбка пробежала по бледным губам Шучэн и тут же погасла — отведать бамбуковых палок, пусть и пять раз, это тебе не баоцзы надкусить.

[баоцзы — небольшая паровая булочка]

— Да, младшая госпожа, испугалась, — Тун было совсем не смешно.

Непонятно, чему радовалась её юная хозяйка? Каждый раз, оказываясь в клане Снежной горы, той приходилось страдать! Лекарственные отвары, которые готовил глава Се, тело племянницы принимало с трудом.

— Хорошо… Теперь можно покинуть душные стены Красной резиденции, — вдруг произнесла Шучэн и, тяжело навалившись на плечо Тун, поднялась на ноги. — Горы прекрасное место. Не грусти, А-Тун! Поездка пойдёт мне на пользу.

Она сказала, на пользу? Разве можно назвать постоянную тошноту и слабость, одолевающую юную госпожу в клане Снежной горы, благом! Тун горестно покачала головой, не зная, чем возразить, и старательно поправила на хозяйке меховую накидку. Нужно немедленно уложить младшую госпожу в постель и обложить грелками. Руки у той на ощупь совершенно ледяные.

***

В двухстах ли на юг от Дицю тоже моросил надоедливый дождь, постепенно уводя серый вечер в беззвёздную сырую ночь. Маленькая долина, с трёх сторон окружённая водой казалась мирно дремлющей. Но это было обманом. Долина бодрствовала в любое время суток все четыре сезона подряд.

Ли Пэйши, сын главы Павильона Кушуй, больше известного в народе, как Павильон Горьких вод, на мгновение остановился, всматриваясь в недовольно шумящую на севере реку Пушуй — где-то там, невидимый глазу старый мост поскрипывал под натиском воды, готовый изо дня на день рухнуть. Если это случится, дорога, ведущая из Лаоцю — небольшого городка близ озера Синбо, в северную столицу Дицю окончательно закроется. И людям придётся добираться в обход, через вольные земли племён мяо.

Ли Пэйши хотел бы взглянуть на тех безумцев, которые рискнут сделать это, нарушив договорённость Ся с юго-восточными кочевниками. Преимущество диким племенам мяо принесло позорное пленение хоу Вэня. Двенадцать лет назад столичная армия, подчинённая командующему Вэнь, оказалась в окружении, а сам хоу был похищен лазутчиками из собственного шатра. Ещё через месяц за него внесли щедрый выкуп, опустошив казну главной столицы, а династия Ся была вынуждена подписать мирное соглашение, отказавшись от всех притязаний на юго-восточную долину.