Можно придумать десятки причин для того, чтобы объяснить его заботу о барышне Ся. Но все они будут ложью, либо попыткой найти оправдание. А правда в том, что Шучэн незаметно превратилась для него в белый лунный свет.

Это пугало. Потому что, Фан Синюнь был догадлив от природы. Несложно увязать события из недалёкого прошлого с демонической аурой, всё сильнее проявляющейся в ученице. Шучэн родная дочь Се Цяньяо, на свадебный паланкин которой напал некто, весьма напоминающий демона.

Она родилась спустя десять лунных месяцев после того, как младшая сестра главы Се переступила порог поместья Ся Чжункана. Это записано в семейной летописи младшей ветви дома Ся. Будь иначе, благородный гун Дицю ни за что не признал бы новорождённую своим ребёнком.

Но в пользу сомнительного происхождения Шучэн говорило необычное отношение к ней со стороны главы Павильона Кушуй. Еще находясь в плену у демонов, Фан Синюнь удивился той свободе, которую дали Шучэн в чужом поместье.

Но больше всего на происхождение ученицы указывало её бесстыдное поведение. Стала бы воспитанная барышня, которой едва исполнилось восемнадцать, сама раздевать мужчину?

От одной мысли о том, что произошло между ними в темнице, Фан Синюнь ощущал неясное томление духа. Вполне объяснимое возмущение, как строгого наставника, боролось внутри него с чем-то непонятным… совсем не контролируемым разумом.

Почему он до сих пор помнит вкус её губ? Почему осуждает её больше, чем самого себя? Ведь это он не устоял перед искушением. Не от того ли, что уже впустил в своё сердце?

Заклинатель нехотя поднялся с мокрого камня и медленно пошёл в сторону почтовой станции. На сердце словно открылась незаживающая рана — оно ныло, как старый перелом на руке, напоминающий о непогоде.

Он непочтительный ученик и бестолковый наставник! Может ли такой бесполезный человек мечтать об истинном бессмертии?

Зов пришёл с севера. Мягкий и тёплый, нежно коснулся плеча, словно кто-то по-дружески опустил руку. Фан Синюнь болезненно поморщился и выставил ментальную защиту. Он не готов для встречи с мастером Ин. Она зря ищет своего ничтожного ученика, используя духовное чувство.

Может ли такой жалкий смертный предстать перед глазами небожительницы?

Заклинатель с горькой улыбкой посмотрел на полы испачканной в дорожной грязи нежно-голубой мантии. Нет, дело вовсе не во внешней грязи! Смущён и залит нечистотами его дух, потому что запретное чувство глубоко вошло в сердце, пропитав всё его существо насквозь.

Разве он посмеет теперь показаться на глаза наставнице? Та желала для ученика только одного. Бессмертия.

Путнику грустно в пути,

Жаждет вернуться домой.

Тысячью нитей тоска

Сердце его оплела.

(Лу Ю)

Фан Синюнь давно не жил среди простых людей, но всё равно успел заметить нечто необычное — холодная весна с затяжными дождями, грозящая голодом всему государству Ся, на юге почти не воспринималась за бедствие.

И если благополучие севера можно объяснить зажиточностью живущих там знатных семей и их заботой о народе, то процветание на юге выглядело пятном туши на идеальном пейзаже. Этого не должно быть!

Он вернулся на почтовую станцию поздним вечером и теперь сидел за самым отдалённым от двери столом, наблюдая за входящими и выходящими посетителями. Почтовая станция жила своей, довольно оживлённой жизнью, на которую никак не влияла разбушевавшаяся на улице непогода.

За окнами сверкали молнии и рокотал недовольный гром, а в тесное помещение набивались новые люди. Похоже, все собрались переждать ливень здесь — в уюте, среди потрескивающих древесным углем жаровен, масляных светильников и неспешных бесед за столом.

Фан Синюнь велел заварить для себя улун, купленный сегодня в чайном доме, неосмотрительно построенном у самой дороги на юг. Почему хозяйка не побоялась кочевников? И вообще, зачем в этом отдалённом месте такое заведение — кто здесь может оценить по достоинству лучшие сорта чая?

Пока заклинатель недоумевал о нравах южной границы Ся, в зал вошло двое добротно одетых мужчин. Предложив хозяину морские раковины, они заняли соседний стол — последний из пока свободных на почтовой станции, и громко заказали по цзиню баранины на каждого.

[цзинь — порция в 500 грамм]

Если бы не упоминание о мясе, Фан Синюнь не обратил бы на них внимания. Но грубая пища не приветствовалась среди совершенствующихся, поэтому от одного упоминания о баранине ему захотелось уйти. На месте удержало любопытство — присмотревшись к мужчинам, заклинатель обнаружил, что те носят жетоны Красной резиденции.

«Сяо Ся» — сообщала скромная надпись на полированной яшме.

Не нужно быть великим стратегом, чтобы понять — гун Дицю послал своих людей на поиски дочери. Но Фан Синюнь не знал, радоваться ему или же погружаться в тревогу? Совсем недавно наставница Ин предупреждала, что поместье Се обвинило Шучэн в грехах, направленных против праведного пути.

Может ли глава клана Снежной горы упустить преступницу? Что-то подсказывало — если на южные границы явились люди гуна Дицю, скоро здесь появятся и последователи клана Снежной горы. А любой, самый посредственный совершенствующийся, всегда опаснее обычного человека.

Когда охоту на Шучэн откроет поместье Се, он не даст за благополучие ученицы ни фэня, ни чоха. Почувствовав тревогу, Фан Синюнь прислушался к негромкому разговору людей из Дицю.

[ни фэня, ни чоха — образно: не дать ломанного гроша]

Старший жаловался, что не хочет опоздать к отправке в Янчэн. А младший ему старательно поддакивал — мол, не к лицу стражам оставлять своего господина, когда у того важные дела в столице.

Мужчины говорили шёпотом. Расслышать их помогало лишь хорошо развитое духовное чувство. Мысленно поблагодарив наставницу Ин за вложенные в него основы совершенствования, Фан Синюнь собрался покинуть это место, когда старший из мужчин обратился к проходящему мимо хозяину.

— Уважаемый, взгляни на рисунок, — попросил тот, вытягивая из-за пазухи мятый свиток из желтой бумаги. — Не видел ли ты эту барышню здесь?

Проходя мимо чужого стола, заклинатель бросил взгляд на рисунок и едва не споткнулся на ровном месте. С желтого, порядком истрёпанного листа, на него смотрели умные глаза барышни Ся!

Он отвернулся и с горечью подумал, что теперь ему нельзя возвращаться в комнату ученицы. Если хозяин укажет на него, как на спутника единственной дочери гуна Дицю, оправдаться будет невозможно — барышня пропала.

Тихо выйдя за дверь, Фан Синюнь на мгновение остановился и прислушался. Гомон внутри усилился. Наверное, те двои бросились обыскивать комнату Шучэн? Богатство семьи Ся и высокое положение гуна заставляли многих служить ему со всей преданностью.

Заклинатель со вздохом извлёк меч из ножен и, направив в него духовную силу, поднял в воздух. Пора уходить отсюда!

Взмыв над крышей почтовой станции вместе с хозяином, Клинок Света указал острием на северо-восток. Фан Синюнь пока не готов вернуться в Небесный клан с покаянием, поэтому решил наведаться в Дицю.

Если гун собирался уезжать в столицу, не поспешит ли к нему Ся Шучэн? Следует поговорить с ней! Демоническая ци — не та вещь, которой можно безнаказанно пренебрегать без риска для собственной жизни. Ни клан Снежной горы, ни даже сами небеса не простят такой ошибки. Разве он, как наставник, не должен удержать барышню Ся за руку, не позволяя сбиться с праведного пути?

***

Несколько тысяч ли верхом ради соблюдения данного слова — Шучэн никогда не думала о себе, как о способной на такое геройство. Но что-то в ней неуловимо изменилось! Слабое тело устало — ягодицы, спина и ноги ныли, а глаза слезились от встречного ветра, обильно разбавленного дождём. Однако воля неутомимо вела вперёд, заставляя преодолевать и оставлять позади размытую дорогу с редкими встречными повозками.