Но так ли это на самом деле?

Хун Сянъюнь изучил вогнутую чашу Ока Бога, отыскивая подтверждение собственным догадкам. И нашёл. Крошечный скол находился на самом ободе, едва заметный в полумраке древней пещеры.

Вот почему он видел серебристую каплю, тянущую гибкие щупальца к телу женщины в белоснежных одеждах! В его видении та стояла на крыше и сорвалась вниз, стоило капле увеличиться в размерах, а следом рухнула вся гора Шэньчжиянь, погребая под камнями Небесный город.

— Ань Син…

Тогда его звезда погасла во второй раз.

В груди заныло. Нет, он хочет взглянуть ещё раз!

Хун Сянъюнь вытянул ладонь перед собой, собирая внутреннюю энергию в мерцающий всеми цветами радуги сгусток. Чтобы после ударить им в центр Ока Бога. Артефакт глухо застонал и просветлел, словно настоящее зеркало. Только показывало оно вовсе не стоящего внизу небожителя, а события из жизни Небесного города.

За такую правду положен возвратный удар. Он последовал незамедлительно — сердитая энергия сбила Хун Сянъюня с ног, но не заставила оторвать взгляд от Ока Бога. Стоя на колене, Бог войны Девяти Сфер наблюдал за падением собственного клана, предательством Небесного императора, лишением Ань Син памяти и превращением её в верную прислужницу небесного трона, ненавидящую собственный клан и всех «демонов», обнаруженных в нём.

Он видел собственное пленение, пытки небесными гвоздями и заключение под фундаментом самого высокого небесного дворца — громада Шантянь придавила всем своим весом, а тёмный подвал стал могилой на долгие тысячелетия, пока дух его меча не ускользнул из Сумеречного зала, где томился в одиночестве, и не разбудил, подарив надежду.

Он вспомнил, как поступил позже с Ань Син, приняв её за единокровную сестру бывшего хуаньтеди — Нефритового императора Юй Сяолуна. И знать это было больнее всего остального. Ведь она, не смотря ни на что, пыталась его остановить… пока всё окончательно не рухнуло в бездну. И тогда в отчаянии использовала осколок древнего артефакта с горы Шэньчжиянь.

Это целиком его вина! Но это также слава Ань Син. Высшая небожительница и хозяйка дворца Дафэн смогла отказаться от всего ради покоя и мира на Девяти Сферах.

Заслуживает ли Небесный город такой высокой жертвы?

Хун Сянъюнь сплюнул наполнившую рот кровь. Сколько раз Око Бога ударило в ответ, наказывая за дерзновенное проникновение в тайны времён? Он сбился со счёта! Однако продолжал мысленно спрашивать, посылая к ртутному зеркалу артефакта один вопрос за другим.

Так он узнал самое важное для Небесного города — внутренний враг притаился в тени, словно голодный тигр. Ещё ничего не случилось, но чужая алчность и непомерные амбиции уже совсем рядом. Если не встать на их пути, всё снова рухнет в бездну.

Время попытается вернуться в привычное русло — таковы законы вселенной. Изменить их можно, лишь пожертвовав самое важное. Собственную судьбу.

Он покинул Шэньчжиянь только к вечеру.

Вернувшись во дворец Гуанхуэй, подаренный ему Нефритовым императором, как Богу войны, Хун Сянъюнь долго стоял на краю самой высокой из золочёных крыш. Сложив руки за спиной, он до рези в глазах всматривался в лежащий у ног город: невинный нефрит в окантовке из золота, нежащийся в невесомых облаках, красиво окрашенных на западе в закатный багрянец.

Нет, это не поцелуй уходящего в спальные покои светила застыл на кипенно-белом лбу нежного облачного лика! А позорный след пролитой небожителями крови.

В истории Трёх миров нет ни единого года, в который бы по их вине не умер кто-то из низших демонов. И с таким же удовольствием они прольют кровь других небожителей, своих собратьев по бессмертию. Око Бога совершенно ясно показало, что случится в будущем, если не отсечь порочные устремления и не искоренить желание властвовать вопреки праведному пути.

Он, Хун Сянъюнь, волею судьбы вернулся в эту точку не просто так. Он здесь, чтобы предотвратить ещё большее зло, чем когда-то был сам. Время не зря обратилось вспять, послушавшись Ань Син.

Высмотреть друга

я всхожу на вершину.

Она знала его слишком хорошо, чтобы за безмятежным выражением лица безошибочно угадать кипящее внутри недовольство. Оно считывалось и в блеске прекрасных глаз феникса, и в чуть более выразительной, чем обычно полуулыбке. А ещё Ши Шуй чувствовала на главе Асюло кровь и пыталась угадать, кто способен ранить столь могущественного асура?

Нет, его ханьфу выглядело безупречно: снежно-белый шэньи на нежно-кремовой нижней рубашке, напоминающей топлёное козье молоко, а сверху мантия из лунного шёлка, отливающая по всей глубине складок серебром. Под мантией виднелся широкий пояс, расшитый жемчугом из отдалённых морей и такое же шиву.

[шиву — поясное украшение, подвеска из драгоценных материалов]

Но красота одеяний Хун Сянъюня не радовала Ши Шуй. Сегодня она кожей ощущала, как в горах надвигается ливень, а весь дворец продувается ветром. Зять не из тех небожителей, которые станут тратить чье-то и своё время впустую.

[надвигается ливень в горах, и весь терем/дворец продувается ветром (shān yǔ yù lái fēng mǎn lóu) — то есть, над кем-то сгустились тучи]

Единственная, кого он мог баловать — Ань Син. Однако её дочь ушла на короткую медитацию в свои покои и Ши Шуй не могла сказать, что сильно расстроена этим. Чем дальше супруга от выведенного из себя главы Асюло, тем лучше для всех.

— Приветствую главу, — Ши Шуй присела в вежливом полупоклоне, сложив руки на левом бедре, как принято у знатных женщин из мира смертных.

— Где Ань Син?

Настолько прямого вопроса Ши Шуй не ожидала. На мгновение смутившись, она задержалась с ответом.

— Не важно, — остановил её коротким взмахом руки Хун Сянъюнь. — Я пришёл по другому делу.

Получается, её дочь только что сравнили с делами Небесного города? Не слишком ли много он позволяет себе? Рассерженный взгляд Ши Шуй встретился с глазами Хун Сянъюня — где-то там, на самом донышке, как в чаше с вином, мелькали странные отблески, напоминающие молнии. Эти глаза одновременно прекрасны и… ужасны в своей мистической глубине.

Кто она такая, чтобы настолько вызывающе смотреть на видевшего сотворение Трёх миров? Ши Шуй мимо воли потупилась, не выдержав силы чужого взгляда.

— Когда матушка собиралась сказать мне? — слова, сорвавшиеся с уст Хун Сянъюня, пугали ещё больше.

Вежливое обращение и лёгкий укор… или же прямое обвинение в обмане?

Ей не нужно ничего объяснять. Она поняла с полуслова. Глава Асюло говорит о том самом злополучном изменении во времени. Следовательно, не ошиблась — он ранен. И его ханьфу на самом деле пропускает едва уловимый запах свежей крови. Потому что её зять посмел нарушить волю Трёх Чистых — приблизился к Оку Бога.

Он ни за что не пошел бы туда, если бы… Ши Шуй медленно опустилась на колени.

— Прошу главу Асюло наказать эту недостойную!

— Матушка, ты знала сама или тебе сказала Ань Син?

— Я… — Ши Шуй замялась, подбирая нужные слова. — Син-эр сказала мне, когда… вернулась. Сказала, чтобы предупредить о заговоре против Асюло.

— Выходит, матушка, хотела присвоить всю славу себе? — усмешка Хун Сянъюня стала чуть шире, а по спине Ши Шуй словно зимней стужей повеяло — стало совсем неуютно.

— Я бы не посмела. Син-эр просила не тревожить главу.

— Вот как? — Ши Шуй почудился легкий вздох, но она не рискнула ещё раз поднять глаза.

Ей никогда не пришло бы в голову хоть в чём-то обмануть главу Асюло. Однако Ань Син умоляла не бередить старые раны. И она по мягкости характера решила уступить. И вот чем это всё обернулось!

Впрочем, кому она лжёт? Она сама верила, что он никогда не вспомнит. Ведь Око Бога меняет время таким образом, чтобы никто из непосвящённых ничего не заподозрил об этом изменении.

— Матушка, почему говоришь ты… а стыдно мне? И почему ты не бережёшь мою супругу?