Спящий собирался продолжить свою трапезу и уже приподнимал голову второго караульного, как вдруг остановился и посмотрел перед собой.

Он увидел обезьянку.

Последняя приподнялась и спокойно разглядывала его своими большими чёрными глазами, в которых мелькал и похрустывал костёр.

Некоторое время висела тишина.

Затем Спящий медленно, — и почтительно, — поклонился.

— Приветствую… Творец.

— Как ты меня узнал? — спросила обезьянка.

— Предчувствие, — ответил Хамон.

Повисла тишина.

Александр внимательно разглядывал своего собеседника. Ему с его человеческим восприятием вещей определить этот момент было довольно сложно, и всё же Хамон постарел. Веки его немного сузились, и вокруг них появились серые морщины. Кожа его стала немного более дряблой, а глаза заволокла мутная белёсая вуаль. Он был стар. Даже очень стар. Ему было несколько сотен лет, что составляло более чем приличный возраст даже для Спящего Третьего ранга.

Верно, именно поэтому Хамону приходилось использовать все эти уловки, чтобы добывать себе пропитание. Он повелевал крупицами энергии дрёмы, которые всё ещё пронизывали руины города, и отправлял авантюристам сновидения. Таким образом он заманивал их в свою берлогу, обещая великую тайну, и пожирал. За пределы города он старался не выходить — ведь за его стенами энергия дрёма становилась совсем слабой. Там он был совершенно беззащитным перед ужасающими монстрами Второго слоя.

В некотором смысле, он сам был одним из таких монстров.

Одним из реликтов почившего мира.

Мир Сновидений, как и прочая вселенная, был уничтожен вместе с явлением Высшего Демона Разрушения. Александр не стал его восстанавливать, ибо не видел в этом особенного смысла. Немногих выживших Спящих он поместил на Второй слой Континента; туда же забросил руины их великого города.

Некоторые его кварталы всё ещё были обитаемы, правда их жители забыли культуру и порядки своих предков и теперь напоминали варваров, которые захватили Рим, после чего стали использовать его прекрасные поместья в качестве загонов для скота.

В других хозяйничали ужасающие монстры.

Хамон представлял собой нечто среднее между первыми и вторыми.

Он был Спящим — настоящим древним Спящим, который помнил величие своей расы, — и при этом вёл себя как обыкновенное чудовище и даже не пытался наладить контакт с представителями своего народа. Почему?

Когда Александр спросил его об этом, Хамон медленно приподнял голову и ответил:

— Чтобы уберечь.

— Уберечь?

— Своими действиями я прогневал тебя, творец. Я не хотел, чтобы твой гнев распространился на прочих представителей моего народа.

Александр на секунду опешил, а затем вздохнул.

Хамон говорил правду? Или просто хотел показать себя в хорошем свете, чтобы заполучить его прощение? Александр не знал. Даже столько лет спустя Спящий всё ещё представлял для него загадку. Впрочем, пусть. Александр мог заглянуть ему в голову и прочитать его реальные мысли, но это, во-первых, было невежливо, во-вторых, не очень приятно, а в третьих — скучно.

Пускай некоторые загадки остаются загадками.

Если всё в этой жизни будет ясно и понятно, она будет попросту неинтересной.

— Я не станут трогать прочих представителей твоего народа, — сказала обезьянка. — Ведь это и мой народ тоже. Я сотворил его своими руками.

— … Я понимаю, — поклонился Хамон.

— Что же касается мира сновидений… Его больше не будет, но я сделаю так, чтобы новая энергия дрёмы тоже собиралась в пределах этого города. Тогда твои сородичи смогут восстановить свою цивилизацию.

Хамон ничего не ответил, но только низко поклонился.

Наконец обезьянка вздохнула и сказала:

— Твоя жизнь не будет бесконечной, но после смерти твоя душа снова попадёт в цикл перерождения.

— … Что есть душа без её воспоминаний? — медленно спросил Хамон.

— Что есть воспоминания без души, — многозначительно ответила обезьянка и щёлкнула пальцами.

После этого ясный свет в её глазах померк, и мохнатое тело опустилось на землю и захрапело.

Хамон ещё некоторое время стоял на месте с опущенной головой, то ли продолжая кланяться, то ли пребывая в раздумьях; наконец он склонился к телу караульного и вонзил в его голову заострённый жгутик, продолжая свою прерванную трапезу.

Александр в это время вернулся в Черное пространство и сразу переместил камеру на поверхность. Вскоре перед ним предстали многочисленные легионы зеленокожих воинов, которые выстроились на широкой площадке перед огромными сияющими вратами. Прямо перед ними стоял рослый орк — Император Бешеного Грома. Гурен посмотрел на свою армию, улыбнулся и приподнял свою массивную зелёную руку.

В ту же секунду раздался оглушительный рёв тысячи голосов.

День великого вторжения… начался.

Среди непроглядных джунглей Второго слоя находился таинственный храм. Вокруг него всегда стояла гробовая тишина. Звери, даже самые сильные, не смели приближаться к нему ближе чем на пару сотен метров. Птицы облетали его стороной. Даже капельки дождя, казалось, не падали на его черепичную крышу, но проходили насквозь, словно его и не было вовсе, и храм представлял собой бестелесную иллюзию, мираж.

Внутреннее убранство строения состояло из единственного просторного зала. Долгие годы последний оставался неизменным, как будто время здесь стояло на месте.

Сегодня это изменилось.

В дальнем конце каменного зала вспыхнул чёрный огонёк.

Сразу за ним загорелся другой, белый.

Миг спустя они смешались воедино и превратились в едва различимый силуэт. Храм и так напоминал таинственный мираж, но эту фигуру и вовсе почти невозможно было разобрать. Видны были только длинные мохнатые ушки, чёрное и белое, которые возвышались у неё над головой.

— Пора… — раздался хриплый голос, и призрачная фигура стала медленно приоткрывать глаза, которые испускали ужасающий разрушительный свет…

Похожим образом вспыхнули стальные врата, расположенные на каменистой горе посреди пустыни, после чего из них маршем показались орки. Они смотрели по сторонам, на бескрайние песчаные просторы, которые плавно переходили в голубые небеса, чувствовали знойный ветер на своей зеленой коже и вдыхали полную грудь раскалённого воздуха.

Сперва им было непривычно. Многие из них всю свою жизнь провели в джунглях, среди насекомых и деревьев. Вид чужеродного, мёртвого пейзажа вселял ужас в их огромные сердца… И всё же орки изначально были созданы для того, чтобы мочь работать в любых условиях. Вскоре они приходили в себя и, следуя приказаниям своего офицера, начинали сооружать палатки.

Простые солдаты подчинялись командиру своего отряда.

Отряды находились под предводительством сотника.

Сотники — пятисотника.

Пятисотники находились под управлением тысячника и десятитысячника, которые, в свою очередь, подчинялись одному из двенадцати генералов под прямым управлением Великого канцлера и стратега Герона.

Последний в это самое время сидел в палатке на вершине горы, которая с недавних пор превратилась в полноценную крепость и важнейший опорный пункт для предстоящего вторжения, и перебирал бумаги.

В один момент молодой орк приподнял голову, посмотрел на песчаные просторы вокруг и вздохнул.

По правде сказать, он до сих пор был не уверен в правильности своего решение. Изначально он собирался пойти войной на людей. Последние представляли собой самую слабую расу, и в то же время проживали на плодородных и богатых ресурсами землях, которые можно было использовать, чтобы пропитать его военную машину.

Тем не менее, в последний момент удивительное событие заставило его переменить свои планы.

На величайшей статуе Бессмертного императора, которая находилась в столице Бешеного Грома, появилась надпись. Единственное слово: «Юг».

Можно было подумать, что это была нелепая выходка или чей-то саботаж — но тогда его творец приложил немало усилий, ибо такая же гравировка появилась вообще на всех статуях Бессмертного императора, которые находились в пределах великого леса. Она появилась даже на маленькой деревянной статуэтке, которая стояла в комнате Герона…