Девочка встала и показала на неё пальцем:

— Давай туда сплаваем.

— Мама просила не уходить далеко, — неуверенно проговорил мальчик.

— Трус! — засмеялась девочка, а потом стала повторять и показывать на него пальцем: — Трус, трус, трус!

— Не правда! — негодуя воскликнул ребёнок.

Девочка ярко улыбнулась, а затем резко забежала в воду и пустилась в плавь. Некоторое время брат рассеянно смотрел на свою сестру, которая стремительно удалялась в сторону горизонта. Наконец, когда её длинные серебристые волосы превратились в тонкую нить, которая сверкала на солнце, он, скрепя сердце, бросился за ней.

Девочка, несмотря на храбрость (или безрассудство), плавала хуже своего брата, а потому добрались до скалы они почти одновременно. Последняя оказалась поистине огромной и заполонила собой весь горизонт. Вскоре они нашли небольшой склон и забрались по нему в подобие каменного грота.

Он был довольно странным. Камни были ровными и гладкими. Местами на них виднелись закорючки, которые, если хорошенько присмотреться, превращались в буквы.

Девочка увидела одну такую надпись, сдула пыль, закашляла и попыталась прочитать:

— По… м… до…

— Порт, — присоединился брат, немного более умелый в трудной науке чтения. — Порт… номер… три… Добро пожаловать в небесный город… Налимар…

— Что это значит? — спросила девочка.

— Не знаю.

Она сделала задумчивое лицо, как будто прилагая все усилия, чтобы разгадать эту загадку, но уже в следующую секунду выбросила сложные мысли у себя из головы и сказала:

— Пойдём ещё что-нибудь поищем.

И они пошли. До самого вечера они бродили по запутанным каменным лабиринтам, и когда их всё же нашли охотники их племени, которые отправились спасать нерадивых беглецов, девочка переливалась золотом и серебром — с ног до головы её покрывали всевозможные побрякушки, половину из которых она нашла в ювелирной лавке, а другую — в магазине игрушек.

Детей строго наказали за их безрассудство, и тем не менее они никогда не жалели о своей авантюре.

И много лет спустя, когда плавучий город превратился в обитель их народа, которую они отстояли в страшной войне против союза других племён, которые затем обратили в рабство, — тогда брат будет ходить по его оживлённым, заставленным лотками улицам, постукивать тросточкой и вспоминать, как давным давно он и его сестра, (почившая в раннем детстве от укуса змеи, но навсегда обретшая жизнь в казематах его сердца), хлопали ножками и носились по тогда ещё пустынным и таинственным каменным лабиринтам…

…Всё это было проявлением тенденции, которая особенно ясно была заметна на карте плотности населения.

Смотря на неё, Александр заметил, что племена нового мира невольно тянулись к обломкам старой цивилизации.

Возможно так проявляла себя духовная связь, которую они чувствовали в отношении своего прошлого; возможно причины были сугубо прагматичными, но Факт оставался фактом.

Впрочем, со временем все эти места: и «плавучий» город Налимар, и казематы внутри чёрной горы, которые заполнили драконы, и таинственный город за великими стенами, в центре которого находилась великая арена, — все они теряли свой первоначальный облик. Их крепкий фундамент превращался в почву, через которую пробивались ростки новорождённых цивилизаций.

Они напоминали затихающие отголоски прошлого.

Но даже через сотню лет эльфы, кролики и драконы, бывало, забредали на улицу, которую топтали многие поколения и предков, и читали каракули на стене, тем самым вновь поднимая эхо прошедшего…

Сокровища древних позволили цивилизациям развиваться стремительными темпами; ещё быстрее сделали исторический процесс вновь обнаруженные боги…

Боги вовсе не исчезли. Они просто заснули, но даже и в таком состоянии могли в определённой степени влиять на мироздание.

В пределах плавающего города эльфы нашли всевозможные книги, многие из которых могли бы значительно ускорить развитие цивилизации если бы не находились в сильно потрёпанном состоянии.

Катастрофа не прошла бесследно. Некоторые кварталы Налимара оказались разрушены, другие затоплены; на две трети он и вовсе находился под водой. Время, влажность и дешёвая бумага сделали своё дело. Многие книги разваливались при первом же касание.

И всё же одна единственная книга, а вернее все экземпляры последней, смогли уцелеть. Почему? Чудо. На её обложке переливалась белая птица.

Новоявленные эльфы помнили далеко не все слова, которые сохранили их предки. Более того, за сотни лет, которые прошли с рождения нового мира, появились новые, а потому язык, бывший почти неизменным с момента создания вселенского общества, стал стремительно меняться. Даже пластина отметила данный момент. Последняя собирала информацию про все мировые языки и акценты. Наиболее заметные трансформация она фиксировала в отдельной табличке. Эльфийский язык (тот, у которого была письменность), например, имел следующие варианты:

'Диалект Древнего Царства Нарук

Переходный период Эпохи Сотни Воюющих Царств.

Общий диалект Белой Империй

Современная Вселенская речь'

Разница между ними напоминала разницу между староанглийским (Беовульф), среднеанглийским (Чосер) и современным английским (Шекспир).

Теперь, словно грибы после дождя, стали плодиться новые вариации, и вскоре у каждого из мириадов племён, что проживали на берегах великого моря на западе Континента, появился собственный уникальный диалект. Понять старую речь, особенно в письменном варианте, было непросто. И тем не менее они поняли каждое слово, записанное в священной книге.

Ибо на то была Божественная воля.

(И ещё тот факт, что найденные книжки представляли собой своеобразную детскую библию, с картинками).

Более того, когда они стали исполнять всевозможные ритуалы, записанные в Белой книге, то своими глазами узрели необычайную силу последних. Эльфы научились вызывать рыбные стаи, научились повелевать погодой и так далее и тому подобное; в один момент они и вовсе поверили, что великий город был священной обителью, которую даровала им Белая Императрица.

И тогда новоявленное Царство Западного Моря ступило в период религиозного возрождения. Они стали строить статуи и храмы древней богине. Каждый год они сжигали деревья во время великого праздника. Они перестали истреблять прочие племена, но стали обращать в свою веру и делать их своими вассалами.

В один момент даже мирской правитель великого города стал подчиняться Верховному жрецу. Величайшее эльфийское государство своего времени стремительно превращалось в теократию.

Помимо этого Белая книга пробудила интерес к стародавнему прошлому. Она содержала великое множество сказаний, напрямую взятых из древнейшей эльфийской истории. Например, о правлении Наместника Нара, про которое рассказывала песня, гимн за авторством Миры (не Белой Императрицы, но другой, дочери Нара, хотя жители Налимара долгое время путали эти фигуры).

В один момент, читая и перечитывая все эти истории, эльфы воспылали идеей найти своё место в этой великой хронологии. Сделать это напрямую они не могли. События священной книги заканчивались во время второго явления Миры и великой войны против ужасающей человеческой расы — про последнюю в Белой книге почти ничего не говорилось, и эльфы, которые до тех пор не видели ни одного человека (ведь последние обитали на другом конце пространного Континента), представляли людей огромными шестирукими монстрами, которые хватали небесные молнии и ударяли ими о землю.

В итоге завязалась борьба между двумя противоположными теориями.

Первая гласила, что текущий век и текущее время начинаются сразу после великого потопа. Что Священный город и прочие удивительные артефакты забытой эпохи, силу которых эльфы постепенно начинали понимать и использовать, были творением великой Белой Империи.

В свою очередь сторонники другой теории утверждали, что был и другой промежуток, некие тёмные века, не записанные в Белой книге.