Во всех отношениях орки были лучше, чем люди. Они были более здоровыми, крепкими, сильными; они были иммунными почти ко всем человеческим болезням, но даже среди них иной раз рождались слабые дети. Дети, которых, казалась, сама судьба обрекла на смерть. Которые не смогли бы выжить даже и в более миролюбивом эльфийском или человеческом обществе, и которых здесь, в пределах великого и кровавого леса, и вовсе ожидала верная смерть.

Если бы такой ребёнок родился в семье простого орка, отец утопил бы его в речке, точно щенка или котёнка.

Если бы он родился в семье другого ученика или Патриарха, последний придушил бы его своими руками, чтобы снять с себя клеймо великого позора.

Именно это Гурен намеревался сделать с мальчиком, пока показывал рабам свою дочь — прекрасного, очень здорового младенца.

Но затем внутри него пробудились те самые тщеславие и гордость, которые отличали его от прочих представителей своего народа. Ребёнок был слабым, но это был Его ребёнок, и уже это делало его лучше всех остальных детей; неужели он убьёт своё чадо только потому, что боится осуждений со стороны рабов? Этих жалких созданий, которые лобызали его ноги? Хм!

Некоторое время он ещё подумывал о том, чтобы спрятать своего ребёнка и воспитывать его в тайне, но в итоге гордость одержала абсолютную победу, и уже вечером он вышел на очередной обход, показывая всем и каждому тщедушного младенца, который, казалось, мог развеяться в прах при первом же порыве ветра.

Прочие орки сперва с удивлением смотрели на это жалкое создание; затем, замечая суровый взгляд своего патриарха, леденящий точно касание преисподней, они падали на колени и смиренно рассыпали всевозможные похвалы в честь маленького принца.

— Хвала принцу!

— Хвала принцу!

— Хвала принцу.

И всё же в тайне все они надеялись, чтобы мальчик умер как можно скорее. Сама по себе его смерть казалась неминуемой — зеленокожие просто хотели, что она случится до того, как Патриарх успеет привыкнуть к своему отпрыску и не разозлится. Возможно, даже сам Гурен хотел, чтобы мальчик однажды просто перестал дышать, и чтобы он мог устроить великие похороны, после чего навсегда забыть про этот позор — гнилую ветвь на древе своей родословной.

И действительно, ученики Патриарха то и дело разносили известия, что маленький принц чувствует себя неважно, что он заболел или упал с лестницы и переломал себе все кости, в то время как его сестра запросто могла скатиться по ней кубарем и даже не поцарапаться — каждый день его смерть казалось всё более неминуемой.

И пока все её ждали и страшились, а рабы вырезали, по мере роста принца, всё более просторные каменные гробики, незаметно побежали годы…

— С принцем что-то не так…

— С ним всё не так.

— Не в этом смысле… Он странный.

— Чего это?

— Помнишь, как неделю назад принцесса вернулась с охоты и притащила на плечах гигантского Гарбула?

— Помню конечно. Экий монстр!

— Ага, с таким не справится целая армия, а она вырвала ему все зубы! Но я не об этом. Мы тогда устроили большой пир, — Патриарх был в отличном настроении, — но принца на нём, как обычно, не было. Я в это время прибирал коридоры дворца и вдруг прошёлся прямо возле его комнаты. А там какой-то шелест с другой стороны. И думаю: авось жук залетел. А ведь принц такой немощный, что его и жучок раздавит. Ну я заглянул к нему в комнату, просто помочь хотел, а там… Ну…

— Что?

— Книги!

— Книги?

— Ну знаешь, такие бумажки с буквами, которые господа читают, когда им скучно.

— Знаю я, что такое книги. Тебя это почему удивляет?

— Да ты бы видел, сколько у него этих книг. Горы! Штук сто. И сам он, я видел, сидел на подоконнике в своей чёрной мантии, скрюченный, аки зверёк, которому связали ноги, и читает, и даже меня не заметил…

— И это всё?

— Нет. Мне и про другой случай рассказывали. Ты не поверишь…

Такие разговоры довольно часто происходили в пределах столицы Бешеного грома. Главной темой для обсуждений всё равно оставалась юная принцесса, которая, словно яркая звезда, неумолимо стремилась к небесному олимпу, но и «странного» принца в последнее время упоминали всё чаще и чаще. Причём иной раз они были связаны. Так, например, рассказывали один случай, когда на пиршество к Патриарху приехали представители соседнего племени.

На том пиру неожиданно заметили принца. Редкое событие. Последний почти не покидал свою опочивальню. Тощий сероватый мальчик с длинными тёмными волосами, он казался на несколько лет младше собственного возраста и значительно младше своей сестры, — грациозной и опасной как пантера.

Сестра догрызала третьей немного сыроватый окорок — орки традиционно сами готовили себе еду, сидя вокруг великого костра, — а мальчик расковыривал первый, когда один из представителей делегации сделал, быть может, не самое лестное замечание касательно юного принца.

Впрочем, никто его не запомнил.

Уже в следующую секунду юная принцесса Гера вскочила, набросилась на орка и одним движением свернула ему шею, после чего, на глазах обескураженных зрителей, как ни в чём не бывало вернулась на место и схватила брошенный окорок.

Патриарх Гурен усмехнулся.

Принц Герон и вовсе не дёрнулся, продолжая ковыряться в мясе.

Дети вообще были необычайно дружными. В те редкие моменты, когда сестра не выходила на охоту, а принц не сидел за книгами, которые странники и торговцы приносили со всех краёв известного мира, их видели вместе гуляющими по дворцу. Иногда они говорили, и разговоры их были немного своеобразными:

— Герон!

— … Что?

— Сколько листьев на этом дереве?

— … Примерно 3821

— А на этом?

— … 4291. Примерно.

— Сам посчитал?

— Рассчитал.

— Я посчитаю и проверю.

— Удачи.

— Один, два… скучно. А сколько капель падает во время дождя?..

И так далее и тому подобное.

Был и другой занимательный случай, правда узнали про него значительно позже. Однажды на земли племени Бешеного Грома двинулась армия одного из учеников Патриарха Сиятельного Рассвета. Гурен пришёл в ярость, когда об этом услышал, и уже собирался немедленно поднять собственное войско, или не поднимать, или голыми руками перебить противника, — когда его сын между делом заметил, что делать это будет…

— … Опрометчиво.

— Почему? — мрачно спросил Гурен, одним взглядом выбивая из мальчика пот и едва не заставляя его свалиться на колени.

— Это… ловушка, — ответил Герон.

— Ловушка?

— … Они привели слишком малые силы, чтобы удержать захваченные территории. Но если бы это был простой грабёж, они бы уже вернулись на собственные земли. Это ловушка. Они хотят тебя выманить.

— Хм… и зачем? Что они планируют? — мрачно спросил Патриарх. Было очевидно, что, если принц не сможет ответить на этот вопрос, ему не поздоровится.

— Они собираются захватить столицу пока тебя нет и перебить твою семью… Конкретно Геру. Они её боятся.

— Ха… ха-ха-ха… — рассмеялся Патриарх, но смех его был зловещим. — Что за бредни ты несёшь, дрянной мальчишка? Ты говоришь, что пока я буду истреблять их армию, они смогут пробраться во дворец? Через великие рубежи на границы? Через мою гвардию? Моих учеников? Или ты хочешь сказать, что легендарный убийца Бархан вернулся из могилы, чтобы это провернуть?

— Нет. Это сделает Рял, твой ученик.

— А?

— Он предатель.

— Что ты…

— Доказательства лежат в его комнате. Он ведёт переписку с Патриархом Сиятельного Рассвета с помощью невидимых чернил — я заметил характерный запах, — но их можно проявить с помощью свечки. Твой канцлер должен знать, как это сделать, — с этими словами мальчик наклонил голову и с трудом сдержал зевок.

Ему хотелось поскорее возвратиться в свою комнату, к своим книгам.

На следующий день нашли доказательства, и Патриарх Бешеного Грома лично вырвал Рялу хребет и повесил его труп посреди городской площади.