— Я могу вернуться?
— Вернуться куда? — Владыка Демонов повернул голову и окинул его испытующим взглядом. — В мир людей?
— В мир людей.
— Что хорошего в этом сборище ничтожных насекомых? Ты обладаешь невероятной мощью и энергией, еще и мой соплеменник и дальний родственник, — холодно сказал Владыка Демонов. — Поскольку ты демон, я смог призвать твои души и вернуть их в мой дворец. Оставшись здесь, ты будешь жить вечно. Ты уже на деле показал свою силу и доказал, что можешь послужить нашему роду.
Мо Жань улыбнулся:
— Прошу прощения, но, хотя до сих пор я лишь позволял другим пользоваться моей силой, сам я никому не служу.
Какое-то время Владыка Демонов вглядывался в его лицо своими красными зрачками. Он ничего не сказал, но в его испытующем взгляде ясно читалось осуждение.
— Ну ладно, — помолчав, добавил Мо Жань, — есть одно исключение. Я готов служить ему.
Владыка Демонов ядовито усмехнулся:
— Ты готов служить бревну?
— Он не бревно[310.2].
Владыка Демонов в гневе закатил глаза:
— До этого я назвал его маленьким небожителем исключительно из вежливости. Он даже не божество, а просто гнилой саженец, посаженный стариком Шэньнуном, — видя, что его слова злят Мо Жаня, Владыка Демонов замолк и, повернувшись к нему боком, прислонился тонкой талией к подоконнику. — У тебя точно все в порядке с головой?
Не дождавшись ответа, Владыка Демонов продолжил свои увещевания:
— Тебе нужно уяснить одну вещь: если ты в самом деле собираешься вернуться туда, тебе не удастся получить доступ к наследию расы демонов. Ты сможешь прожить лишь несколько десятилетий, самое большее — сто лет.
Услышав это, напряженный до предела Мо Жань неожиданно широко улыбнулся:
— Так долго?
— …
— В мире людей это считается долгой жизнью.
Владыка Демонов, казалось, был совсем сбит с толку и даже немного рассержен:
— Жизнь человека не длиннее жизни муравья, что можно сделать за несколько десятков лет? А что можно сделать за сто? Разорвав пространство и время, ты открыл Врата Жизни и Смерти, и даже сам освоил Вэйци Чжэньлун. После того, что ты устроил, старика Фуси в Небесной Обители, вероятно, от злости хватил удар. При таком таланте ты по доброй воле собираешься, как черепаха, волочить свой хвост по грязи[310.3], прожив свой ублюдочный век в безвестности, — чем больше он говорил, тем сильнее раздражался, а под конец высказался без обиняков. — Дурень.
Мо Жань опустил веки, его длинные ресницы дрожали. Сначала демону показалось, что он кипит от гнева, но стоило ему присмотреться, и стало понятно, что Мо Жань изо всех сил пытается сдержать смех.
Владыка Демонов: — …
Мо Жань поднял голову и широко улыбнулся:
— Откуда ты знаешь?
— …
— В мире людей слишком многие говорили мне, что я глупый.
Владыка Демонов выглядел так, словно у него внезапно зверски разболелась голова. Потерев лоб, он почти простонал:
— Как вышло, что демон настолько потерял достоинство…
— А я никогда и не считал себя демоном, — напомнил Мо Жань, — и смутно почувствовал что-то, лишь когда открылись демонические врата.
Владыка Демонов молча уставился на него.
Какое-то время Мо Жань еще улыбался, но затем улыбка сошла с его лица и он серьезно взглянул на Владыку Демонов:
— В любом случае спасибо тебе за то, что защитили мое духовное начало[310.1].
— Я пожалел твой талант.
Мо Жань лишь покачал головой. Ему не хотелось продолжать этот разговор, поэтому он просто серьезно и искренне взглянул на этого демона черными глазами, что смогли тронуть сердца множества людей, и сказал:
— Мне очень жаль, но тем не менее я все равно хочу вернуться в мир людей.
— …
Какое-то время оба молчали.
— Нужна причина, — в конце концов жестко сказал Владыка Демонов. — Дай мне вескую причину.
— Потому что я обещал одному человеку, — ответил Мо Жань. — Я обещал, что вернусь к нему.
Куньлуньский Дворец Тасюэ.
К этому времени снегопад на божественной горе почти закончился. Пространственно-временной разлом окончательно закрылся, и смертоносный Великий Потоп из другого мира сразу же показался лишь каким-то абсурдным сном.
Занималась заря, и огромный мир под небесами постепенно наполнялся благостью и спокойствием.
— Образцовый наставник Чу!
— Образцовый наставник! Наставник!
Он услышал, что кто-то громко зовет его. Сознание медленно возвращалось.
Когда Чу Ваньнин открыл глаза, какое-то время его взгляд был совершенно пуст. Казалось, внутри его глаз медленно оседали дым и пыль двух прожитых жизней. На короткий миг ему показалось, что он вернулся на Пик Сышэн, в один из коротких зимних дней, и его разбудил послеобеденный галдеж учеников. Но потом в его сердце закралось сомнение, а не оказался ли он снова в темном и холодном Дворце Ушань и это стоящий рядом с кроватью Лю Гун вздыхает и зовет его вновь вернуться в мир людей.
Прошло довольно много времени, прежде чем его взгляд прояснился. Когда карие глаза обрели фокус, он окинул взглядом окруживших его заклинателей. С небес на землю медленно падал снег. Затянувшаяся ночь почти испустила последний вздох, и в глубине облаков уже можно было разглядеть первые проблески зари.
Чуть прикрыв глаза, он хрипло позвал:
— Мо Жань…
Казалось, тот дорогой его сердцу мертвый юноша откликнулся на его тоску, а может, его одержимость им была так глубока, что Чу Ваньнин начал бредить… Но внезапно он заметил несколько искрящихся золотисто-алых нитей, которые, просочившись сквозь щель во Вратах Жизни и Смерти, взмыли в залившиеся румянцем небеса и умчались куда-то вдаль…
Что это?!
Чу Ваньнин резко распахнул глаза, но не из-за криков стоящих вокруг людей, а из-за этих золото-алых нитей.
Что… что это могло быть?!
Эти странные лучи зажгли в его сердце почти угасшую надежду, и он, собрав остатки сил, без чьей-либо помощи молча поднялся на ноги. Спотыкаясь, Чу Ваньнин бросился следом за ускользающими нитями света. За его спиной послышались встревоженные голоса людей:
— Образцовый наставник Чу…
К этому моменту грязь и песок были полностью смыты, и все признали, что Мо Вэйюй не был преступником. Вот только цена этого посмертного очищения была слишком высока, да и был ли теперь в нем хоть какой-то смысл?
Впрочем, Мо Жань и раньше никогда не заботился о том, что будут думать о нем люди, очистит ли он себя или испачкает в грязи, сойдет с ума или станет жертвой собственной одержимости. То же касалось и Чу Ваньнина. Эти двое стремились лишь к тому, чтобы в их собственных сердцах не осталось места для сожалений.
— Учитель!
Сюэ Мэн хотел последовать за ним, но не успел сделать и пары шагов, как услышал за спиной взволнованный ропот.
Там, где стояли целители Гуюэе началась суматоха и послышались испуганные крики:
— Глава! Глава, что с вами?!
Ошеломленный Сюэ Мэн резко развернулся и, растолкав толпу, увидел, что Цзян Си в изнеможении рухнул на заснеженную землю. Под его телом тут же образовалась целая лужа крови.
— В чем дело?! — послышался гневный рев старейшины из Гуюэе. — Только что ведь все было хорошо?! Как же так?!
Один из учеников робко указал на ужасный рубец на животе Цзян Си.
— Это… до этого его ведь ударило водное острие Великого Потока? Глава опасался, что ситуация может выйти из-под контроля, поэтому никому ничего не сказал…
В воздухе витал слабый запах крови. В предрассветной дымке вновь вернувшегося к равновесию смертного мира Цзян Си рухнул на землю и в этом обновленном мире со спокойной душой закрыл глаза.
— Скорее, лечите его рану!
— Что вы застыли?! Спасайте его!
Разум Сюэ Мэна пребывал в смятении, в голове царил хаос. Пошатываясь, он с трудом стоял на ногах, все еще сжимая в руке Сюэхуан, который дал ему Цзян Си. Повернув голову, он увидел стремительно удаляющийся силуэт Чу Ваньнина. Ему так хотелось догнать его, но он не смог сдвинуться и на шаг, а просто как подкошенный упал на колени и зарыдал.
