Точеная фигурка, окутанная то ли свадебным, то ли погребальным покровом, плыла прямо на сильфа. Трогательно склоненную головку, наводящую на мысли о сломленном бурей бутоне экзотического цветка, скрывала плотная вуаль, увы, ничуть не колышущаяся в такт нежному дыханию. Непрозрачный покров венчал веночек из увядших лилий. Округлившийся стан усопшей красавицы напомнил барону о том душераздирающем положении, в котором пребывала на момент гибели несчастная жертва – готовившаяся стать матерью, наполнив отзывчивое сердце Генриха новой порцией скорби. Мертвая Луиза тянула к нему бледные руки, взывая о милосердии. Повелитель, не в силах вынести это воистину жалостное зрелище, положил Гиарду на землю и преклонил колено:

– Прекрасная госпожа, я ваш верный слуга и если вы соблаговолите подсказать мне возможность, с помощью которой я смог бы облегчить страдания вашей неупокоенной души, то я…

Мертвая красавица неожиданно взревела, словно голодная гиена, торжествующе расхохоталась, подняла вуаль и бросилась на коленопреклоненного рыцаря. Расширенные от шока глаза Генриха моментально охватили все подробности представшего ему богомерзкого зрелища. Освещенные беспощадной луной пальцы Луизы, покрытые синюшными трупными пятнами, противоестественно удлинились, превратившись в крючковатые, сизые когти. Черный, криво раззявленный рот, полный могильной земли и жирных, желтых червей, издавал пронзительный ведьмин визг. Но, на фоне покрывающих лицо обширных ожогов и струпьев, особенно впечатляюще выглядели глаза, а вернее – их полное отсутствие. Вместо правого – плескалось студенистое озерцо зеленого гноя, зато из левой глазной впадины на Генриха жадно глянул красный, пылающий углем зрачок. В последний момент барон будто проснулся и умудрился совершить короткий перекат через плечо, спасший ему жизни. Руки-клешни промахнулись, щелкнул в каком-то дюйме от его шеи. Из пасти демонической твари вырвался разочарованный вой. Генрих подхватил брошенный клинок и на полусогнутых ногах мягко пошел вокруг противника, выбирая удобную для нападения позицию.

– Кто ты? – холодно спросил барон.

Тварь снова захохотала:

– Я младший брат владычицы Ринецеи, демон Арафел!

Генрих издевательски выгнул бровь. Он к месту вспомнил свое давнее правило, уже не раз и не два отлично помогавшее ему в различных жизненных передрягах – выведи противника из себя и твой шанс на победу возрастет многократно:

– Слушай, Ара, а вы случаем не кролики? А то что-то ваши родители отличались прямо таки неприличной плодовитостью. А еще что-нибудь, кроме вас, они делать умели?

Демон угрожающе заскрежетал зубами:

– Да как ты смеешь меня оскорблять. Я – великий боец!

– Угумс, верю! – с готовностью подтвердил барон. – Абигер, помнится, тоже так говорил… – он выдержал драматичную паузу, – … перед смертью!

– А-а-а, – взбешенно завизжал демон, размахивая лапами, – так это ты убил моего любимого, старшего брата!

Де Грей не стал незаслуженно приписывать себе чужие подвиги, но и опровергать обвинение тоже не спешил. Он просто замолчал, предоставляя твари возможность выть и бушевать сколько ей заблагорассудится. А между тем, взбешенный демон совсем ослабил бдительность и бездарно проморгал момент, когда Генрих повернулся спиной к тусклой луне, подгадав ту позицию, в которой ее неяркий свет ослепил единственный глаз Арафела. Свистнула Гиарда… Демон успел уклониться, но оказался недостаточно проворным. Отрубленная лапа чудовища полетела на землю, фонтан дурно пахнущей, черной крови, забил из обрубка. Арафел взвыл и схватился за культю. Незримая аура враждебной магии, до этого времени плотно опутывающая двор замка, разом ослабела. Эткин завозился и чего-то неразборчиво забормотал в полудреме, протяжно зевнул некромант…

– Марвин, помоги! – громко закричал Генрих, продолжая отбиваться от наседающей на него, все еще сильной твари. Соприкасаясь с когтями демона, Гиарда звенела, испуская радужные снопы огненных искр. Но вот один коготь зацепил плечо храброго сильфа, глубокая царапина тут же набрякла каплями крови…

– Марвин! – снова позвал Генрих.

Молодой некромант открыл глаза, мигом оценил ситуацию и быстро сплел пальцы, рисуя магический знак. Оконченное заклинание сорвалось с его губ и полупрозрачной сетью всего лишь на краткий миг окутало демона, но и этого оказалось достаточно. Лезвие Гиарды блеснуло в лунном свете, и отрубленная голова умершей графини покатилась по пепелищу.

– Отправляйся к брату! – напутствовал ее барон, судорожно переводя дыхание и зажимая кровоточащую рану. – А невинная сущность госпожи Луизы пусть вернется в Обитель затерянных душ!

– Браво, отважный барон! – от всего сердца похвалил Эткин. – Вижу, семейство Ринецеи убывает весьма впечатляющими темпами!

– Но все-таки недостаточно быстро, – буркнул Генрих, покачиваясь на подгибающихся от усталости ногах. – Хоть бы ты, Марвин, на них какую заразу наслал что ли. Что-то меня в раз слабость обуяла…

– И не мудрено, – некромант уже извлек из своей сумки бинты и корпию, и щедро плеснул на руку друга какой-то прозрачной жидкостью, заставившей барона взвыть не хуже убитого им Арафела. – Тварь оказалась чрезвычайно сильна, но ее магическая защита схлынула мгновенно, забрав заодно и твою энергию. Радуйся, что вообще уцелел, мало, кто способен устоять в бою против высшего демона!

Эткин задумчиво бродил вокруг обезглавленного трупа, присматриваясь и принюхиваясь.

– Это ты чего? – хохотнул барон, после снадобий Марвина почувствовавший себя значительно лучше. – Хочешь кроме горгулий еще и демоном закусить?

Но дракон лишь вяло махнул на насмешника лапой, не прерывая своих исследований:

– Если демон вселился в тело мертвой графини, – негромко рассуждал он, – значит, он искал среди руин замка то, о чем мог помнить человеческий разум погибшей красавицы. Интересно, ради чего такого ценного Арафел сознательно подвергал себя опасности, так долго оставаясь в уязвимой смертной оболочке?

– А ведь Эткин прав! – воскликнул прислушавшийся к словам гиганта некромант. – Демон что-то искал!

– На теле нет ничего необычного. А вот лицо…, – дракон когтем поддел голову несчастной Луизы, – вернее глаза…, – Эткин изумленно присвистнул. – Марвин, подойди, глянь, это точно то – о чем я думаю?

Молодой некромант бережно принял от дракона останки мертвой красавицы и разразился серией восторженных воплей. Генрих недоуменно хлопал глазами:

– Да что вы там обнаружили то, гоблин меня раздери?

– Ты наверно не слышал, что глаза драконов обладают уникальной способностью – могут видеть чуждую магию? – улыбнулся Эткин.

– И?

– В замке де Брен хранился один такой глаз. Уж не ведаю, как и когда он к ним попал, но Ринецея об этом узнала, а это, в свою очередь, – дракон просиял, словно осененный судьбоносной догадкой, – наводит меня на мысль, что она действительно причастна к исчезновению моих собратьев. Этот глаз и нашел ее покойный братец…

– Дай мне кинжал, – потребовал Марвин и, получив желаемое, осторожно, затаив дыхание, выколупнул из левой глазницы Луизы крохотный красный камешек, упавший на подставленную ладонь Генриха. – Вот он – легендарный глаз дракона!

– А я то думал, что мне просто показалось, будто ее зрачок пылает как уголь. – Покачал головой Генрих, рассматривая чудо. – А тут вон оно как все повернулось!

Подчиняясь убедительному жесту Эткина, некромант поднес камешек к собственному правому глазу и приложил к роговице. Сияющая красным светом точка дружелюбно мигнула и в один миг всосалась в глазницу Марвина. Юноша негромко ойкнул.

– Больно? – заботливо поинтересовался дракон.

– Нет, – Марвин восторженно оглядывался по сторонам, – просто я сразу стал значительно лучше видеть этим глазом. Мир словно обрел невиданную четкость и насыщенность красок. Не взирая на темноту, я теперь вижу даже спящих букашек, сидящих на травинках!

– Ох, чует мое сердце, не случайно все это! – тихонько ворчал Эткин, пока некромант вдохновенно и поэтично описывал красоты ночного мира. – Не просто так мы этот артефакт нашли! Похоже, все события, что с нами происходят, нанизаны на единую нить будущего, словно соседние бусинки в длинном ожерелье, и не зря нам этот камушек даден был, ох – совсем не зря!