Я выудил из фотографий нужную, посмотрел на кисть, на которой не хватало пальцев и недоумённо нахмурился.

– И что с того?

Опер постучал пальцем по снимку.

– Мизинец и безымянный палец подверглись травматической ампутации задолго до смерти.

Спину будто кипятком обдало.

– Узнал? – поинтересовался Козлов, не спускавший с меня взгляда.

– Карбид, – произнёс я вслух прозвище знакомого пацана.

– Рябоконь Николай Михайлович, семьдесят третьего года рождения, – объявил оперативник, – проживавший по адресу… Но ты ведь и так знаешь, где он жил, так? Сосед по дому как-никак…

– У меня таких соседей… – проворчал я, прекрасно отдавая себе отчёт, что всё складывается не очень хорошо. Паршиво всё складывалось, чего уж там…

Это сейчас Козлов только давит и слабину прощупывает, а что будет, когда он узнает о моём разговоре с Карбидом пару недель назад? Узнает ведь – свидетелей было много, ещё тот младший лейтенант как на грех припёрся. А потом всплывёт, что мы с Алёной переспали, и я запросто сделаюсь инициатором и подстрекателем покушения, ибо вот он – мотив, на поверхности лежит. Ревность, ага.

– Пиши, Сергей. Пиши, – потребовал оперативник.

– Вы же понимаете, что это бред! Дело шито белыми нитками!

– Думаешь, пугаю? – проникновенно улыбнулся старший оперуполномоченный. – Думаешь, не посажу невиновного? Всё верно – невиновного не посажу, а тебя – запросто. Ты смотри, Полоскаев, ещё сорок дней не прошло, а на Кавказе память длинная…

Намёк касательно грузин вышел откровенней некуда, и у меня перехватило дыхание, словно горло железным обручем стянули, не глотнуть.

– Я никого и пальцем не тронул! – заявил я, понизив голос. – Освободился и сбежал!

– Дурака из меня не делай! – столь же негромко потребовал Козлов. – Потолочную ручку в «девятке» ты отломал – факт. А как, скажи, с запястья второй браслет снял, а? Мы ведь наручники в машине нашли! Так каким образом замок отпер? Где ключик взял? А я тебе скажу: у одного из покойников! И не надо врать, будто после перестрелки, когда выжившие разбежались, сам машину во двор загнал, чтобы сжечь, тогда тела и обыскал. Ключи от «девятки» не в замке зажигания были, а в кармане одного из убитых. Конкретно – Алексея Смирнова. Ну что – всё ещё будешь заливать, будто никого и пальцем не тронул, агнец безвинный?

Мне сделалось нехорошо, в паху заломило так, что стало больно не просто сидеть и дышать, но просто существовать.

– А ведь я предлагаю не ворошить прошлое, – улыбнулся, если не сказать – осклабился, опер. – Пиши, давай!

Решимости спорить изрядно поубавилось, но и связывать себя какими-либо официальными обязательствами не хотелось просто до скрежета зубовного.

– Это же филькина грамота! – вздохнул я, нехотя беря ручку. – Ну какое сотрудничество со следствием? Ерунду какую-то придумали!

– Эта филькина грамота будет подшита в дело и пойдёт в ход, когда вляпаешься со своим Мальцевым в какое-нибудь дерьмо! А ты ведь точно вляпаешься, ты по-другому просто не можешь, ибо бытие определяет сознание. Да, вот так! Строго по историческому материализму!

– Вляпаюсь и вляпаюсь. Вам-то что с того?

– Знаешь, что делает человек, когда начинает тонуть в выгребной яме? Он тянет в дерьмо за собой других. Вот прихватят тебя на чём-нибудь горячем и запоёшь как соловей. Про меня всякие глупости сочинять начнёшь…

– А так вы меня, прям, прикроете?

– Да разбежался! – хохотнул капитан, потом пожал плечами. – Нет, если по нашим делам претензии возникнут, словечко замолвлю, не сомневайся. Ту же палёную водку ты не ради подработки теперь возить станешь, а в рамках оперативно-розыскных мероприятий. Есть разница? Есть. Ну и, конечно, ко мне вопросов не возникнет на предмет, что нас связывает, если вдруг по-крупному залетишь. Не выйдет у тебя меня за собой потянуть. И мне спокойней, и тебе безопасней. Обоюдная выгода, с какой стороны ни посмотри.

– В стукачи штатные запишете?

– В информаторы.

Я тяжело вздохнул и спросил:

– Что не так с этим делом? К чему такие сложности? Меня зачем сюда приплетать?

Козлов вновь указал на чистый лист, и на этот раз я упрямиться не стал, написал таки подписку о добровольном сотрудничестве.

– Что не так с Мальцевым? – спросил после того, как под диктовку добавил «написано добровольно, без психического и физического принуждения».

– Минуту! – попросил капитан, просмотрел текстовку и кинул листок на стол перед собой. – Да расслабься ты! Не «за спасибо» во всём этом участвуешь. Авансовая двадцатка – твоя. Нормальный процент, как считаешь?

– Нормальный, – нехотя признал я.

Мелькнула мысль, что не всё так плохо, но Козлов не позволил долго тешиться этим заблуждением, предупредив:

– Если вдруг мои коллеги начнут задавать вопросы о деньгах Мальцева…

– Скажу, ничего от него не получал, – быстро произнёс я.

– Ответ неверный! – нахмурился Козлов и постучал указательным пальцем по виску. – Голову включи уже! Пойдёшь в отказ, тебя рано или поздно к стенке припрут. Просто о нашей сделке молчи, срок за посредничество во взятке я тебе уже озвучил. Заём, аванс, плата за услуги интимного характера – что хочешь, то и говори. Только повод придумай выполнимый, чтобы мошенничество не пришили.

– Сука… – только и выдохнул я.

– Что же касается гражданина Мальцева пятьдесят четвёртого года рождения, то начинал он трудовую деятельность в системе торговли, удачно женился на дочке председателя колхоза, в числе первых занялся кооперацией. У ОБХСС к его тестю много вопросов было, но посадить не успели, другие времена настали. Всё можно стало. Тесть умер пару месяцев назад, а колхоз ещё раньше развалился, но…

– А можно ближе к делу?

– Палёная водка, – коротко изложил суть вопроса капитан Козлов. – Мальцев и легальным алкоголем торговать начал, как разрешили, но где-то в области у него цех по розливу поддельной водки. Вы куда за товаром ездили?

Я худо-бедно объяснил, потом показал на карте.

– Шифруются, – с досадой произнёс оперативник. – Ну да это неважно. Важно, что один молодой да ранний делец со связями в высоких кругах решил бизнес Мальцева под себя подмять. Ну и задействовал, как принято говорить, административный ресурс. Но вот незадача, нашли его потом за городом… Частично. И это уже серьёзно.

– Расчленение?

– Личность жертвы. Сынок это был одного немаленького чина из прокурорских. Формально прижать Мальцева нечем, но есть мнение, что надо.

– Так вы посадить его хотите или найти, кто взрыв организовал? – поставил я вопрос ребром.

– А это как получится. Найти заказчика взрыва – программа минимум, найти заказчика и посадить Мальцева – программа максимум. Поэтому смотри, слушай, запоминай. Отчитываться мне каждый день будешь.

– Зашибись! – шумно выдохнул я, осознав, в какое змеиное кубло угораздило угодить. – Выходит, он правильно думает, что дело на тормозах спустят? А ну как взрыв свои организовали? Руководство таких выводов не оценит.

– Всё так, – не стал отрицать Козлов. – Следователь, – он нацелил палец в потолок, – закроет дело в самое ближайшее время.

– Как так?

– Ну сам посуди – кто такой твой Карбид? Пироман, на голову больной, вечно что-то поджигал и взрывал. Вот и решил из хулиганских побуждений и по причине классовой ненависти автомобиль уважаемого человека повредить, но с зарядом переборщил. И нет никакого организатора.

– Сами же в это не верите, – вздохнул я и спросил: – Мальцева кто крышует вообще? Может, всё же с братками чего-то не поделил?

– Тут ситуация интересная, – усмехнулся капитан. – Слышал когда-нибудь фамилию «Садыков»?

Я покачал головой.

– Это тесть Мальцева, ныне покойный. Не последним человеком в области считался. Под конец перестройки сколотил небольшую группировку и помимо всего прочего прикрывал торговую деятельность зятя. В городе они особым влиянием не пользовались, но договаривались как-то, какие-то взаимные услуги нужным людям оказывали. После смерти тестя Мальцев перевёл легальную торговлю алкоголем под Холодова. Есть такой деятель новой формации, бизнесмен и депутат, из спортсменов-комсомольцев. Договорились они чуть ли не полюбовно на тот момент, насколько знаю. Один имеет возможность за бесценок скупать продукцию областных ликёроводочных заводов, у другого отлажена реализация. Но цех палёной водки в сделку не вошёл и завис вроде как бесхозным, на этом наш молодой да ранний и решил сыграть.