Своих денег у Гуревича-младшего быть не могло по определению, если только не намутил Тихон, но акцентировать на этом внимание нам было не с руки. Поволокли кассеты в «буханку».

Контора по продаже аппаратуры занимала полуподвальное помещение на каких-то задворках, чуть ли не в санитарной зоне металлургического комбината, и мы с Андреем крайне напряглись, когда Лёня попросил остановиться у обшарпанного здания послевоенной постройки.

— Не нахлобучат нас тут? — прямо озвучил я свои опасения.

— Не, через папу договаривался, — уверил меня Лёня, но этим своим заявлением нисколько не успокоил.

Волновались напрасно. И товар оказался в наличии, и валюту приняли без каких-либо придирок. Не стали даже ворчать, когда я настоял на том, чтобы Лёня распечатал не одну или две, а все коробки с деками. Парочку мы даже погоняли, подключив к местной аппаратуре.

— Может, ещё возьмём партию, но позже, — предупредил Гуревич молодых людей лет двадцати пяти, когда мы погрузили деки в «буханку».

— Заранее звони, — попросил один из продавцов. — Не факт, что в наличии будут. Всё течёт, всё меняется.

Когда подъехали к хозблоку, увидели уныло слонявшегося перед вагончиком Саню-Татарина с картонкой-объявлением на груди. Его приятель прохаживался по тротуару на другой стороне дороги.

Андрей остановился у бытовки, я выбрался из кабины и спросил:

— Ну как?

— Глухо, — ответил паренёк.

— Всё будет, — уверенно заявил присоединившийся ко мне Андрей Фролов.

Мы зашли в вагончик и, надо сказать, Дима Воробьёв энтузиазмом тоже отнюдь не светился.

— В киоске торгуют потихоньку, но вчера как стемнело, так отрезало. Сюда за весь день и вовсе только пара человек зашла, — сообщил он нам и кивнул на улицу. — Этим дармоедам приходится из своих платить. За всё время одного забулдыгу сдать ваучер привели.

— Ваучер — уже неплохо, — усмехнулся я. — Считай, их зарплату отбил.

— Скажешь тоже!

— Надо над киоском лампочку смонтировать, как на пивнушках, — решил Андрей. — Тогда ночью издалека будет видно, что открыто.

— Идея! — прищёлкнул пальцами Димон. — Сделаете?

— Сделаем.

— И объявления расклеить лишним не будет, — предложил Лёня Гуревич. — Я распечатаю на принтере, а пацаны по округе пройдутся.

Воробей поморщился.

— Думаю, пока новостройки не заселят, торговля не попрёт.

— Да там уже отделочные идут, ждать недолго осталось! — утешил я его.

— Объявления всё равно сделаю, — решил Лёня. — Реклама — двигатель торговли.

— Ну, сделай.

Мы загнали «буханку» во двор хозблока и перетаскали аппаратуру в выделенный под студию звукозаписи кабинет. Там сразу стало не слишком-то и просторно, Андрей достал рулетку и принялся делать замеры, после они на пару с Лёней стали рисовать схемы и прикидывать размеры стеллажей — так, чтобы не пришлось ничего переделывать при покупке нового оборудования.

— Серый, а можно тут раскладушку поставить? — спросил вдруг Гуревич.

— Ночевать здесь собрался?

— Может, и собрался, — кивнул Лёня, помялся и добавил: — Ну и Киру будет куда привести.

Андрей не удержался и фыркнул.

— Как вы на раскладушке-то? Давай мы тебе из отбраковки диван соберём?

Я заподозрил, что Фролов попросту хочет окончательно замаскировать тянувшуюся за нами ещё с октября недостачу, а вот Лёня ухватился за предложение руками и ногами.

— А давай!

Мы оставили его возиться с аппаратурой, а сами, раз уж всё равно нечем было больше заняться, отправились собирать мебель.

— Или ну его на фиг? — засомневался я уже в мастерской. — Может, стеллажи делать начнём или прилавок для киоска? А на мебель батю ставь, как собирался.

Андрей подумал-подумал и кивнул.

— Пойдём в киоске мерки снимем. — Потом предложил: — И по пиву?

— По бутылке, если только.

— Само собой!

Костя Чиж и Саша Романов приехали уже ближе к шести. С утра они занимались монтажом кухни, а остаток дня скупали ваучеры на нашей точке у «Ручейка».

— Евген где? — спросил Фролов, когда Рома сдал ему три приватизационных чека.

Здоровяк только мощными плечами пожал, а Костя и вовсе бросил:

— Хрен его знает, где рыжий шмонается! — Он закурил и предупредил: — Пойду с Воробьём бабки подобью, мы немного расторговались.

— Пива возьми! — попросил Романов, от которого явственно попахивало перегаром. — Трубы горят!

Чиж глянул на нас и уточнил:

— А вам, пацаны?

— Не, нам уже хватит.

Он ушёл, и я пихнул Рому в бок.

— Слышь, а чего у них с Евгеном? Неделю уже не разговаривают.

— Ага, — кивнул Андрей. — Тоже внимание обратил.

Саша Романов немного помялся, потом поскрёб подбородок и уточнил:

— Серый, помнишь, бухали последний раз, Костя ещё свою тёлку привёл? — А после моего кивка продолжил: — Мы и так гашеные были, да ещё, как ты ушёл, Евген план из заначки достал, убились наглухо. Ну и остались ночевать, а утром они закусились из-за этой Ольги. Мол, она Жеке ночью дала. А что там на самом деле было — без понятия.

— Наверняка было, — решил Фролов. — Евген поэтому и шкерится.

— Главное, чтобы сегодня появился. Ты его вчера нашёл?

— Да, застал дома.

Волновался я напрасно, Жека Зинчук подошёл загодя, ждать не пришлось. Мы погрузились в «буханку» и покатили на стрелку. Рулить взялся Дима Воробьёв — единственный из нас, кто не пил пива. Да он и дальше должен был оставаться в кабине. Остальное мы брались сделать сами.

На пустырь прикатили ровно к назначенному времени. Там Андрей попросил Воробья притормозить, послюнявил палец и высунулся из кабины.

— Порядок! — объявил он почти сразу. — Поехали. Только аккуратней. В снегу не забуксуй. Развернись и задом сдавай.

Я пригнулся и выглянул в окно. На пустыре уже маячили тёмные фигуры, и было их никак не меньше десятка; по спине побежали мурашки. А ну как просчитался? А ну как что-нибудь не учёл? И пацанов подставлю и сам огребу.

А! К чёрту!

Воробей принялся разворачиваться, и нас закачало, стало не до сомнений и переживаний. Будет, как будет. Выгребем.

«Буханка» начала сдавать назад, но достаточно быстро колёса стали пробуксовывать, машина остановилась. Андрей вылез из кабины, я присоединился к нему через боковую дверь. Только двинулись к тёмным фигурам, и те зашагали навстречу. Послышались смешочки, вперёд выдвинулся Йосик Немцов.

— А со ртом у него что? — первым нарушил молчание Андрей.

— Не по размеру взял, порвал, — выдал я и прикрыл шарфом нос и рот. — Погнали!

Фролов последовал моему примеру, и Немцов на мою реплику ещё даже достойный ответ не придумал, как я выдернул из кармана газовый револьвер и пальнул по боксёрам.

Раз! Другой! Третий!

Следом открыл стрельбу Андрей, и пацаны кинулись врассыпную. Распахнулись задние дверцы «буханки» наружу с резиновыми дубинками ринулись Рома, Чиж и Евген. Они принялись лупцевать ошеломлённых неожиданным нападением боксёров, которые даже не пытались отмахиваться, просто разбегались по сторонам.

Я же метнулся вперёд и с разбегу пнул корчившегося в кашле Йосика, удачно попал под рёбра и сбил с ног, а встать уже не дал, двинул коленом в лицо, добавил ботинком по голове, впечатал каблук в челюсть.

На тебе, сука! Получай!

Снег забрызгало красным.

Я продолжал втаптывать закрывавшегося руками Йосика в снег, Стёпа с приятелем вознамерился отбить главаря, пришлось вновь пальнуть в них, а дальше ими занялся Андрей. Ко мне присоединился Евген, он махнул дубинкой раз-другой, и я забрал резиновую палку, принялся охаживать ею Немцова сам. По голове уже не бил, всё больше целил по рёбрам и хребтине.

— Серый, хорош! — одёрнул Фролов. — Наглухо загасишь!

Я выпрямился, с шумом перевёл дух и предложил:

— Может, обоссать его?

Против этого выступил Чиж.