— Серый, давай диван соберём, — предложил он, морщась из-за боли в припухшей правой руке. — У нас один прямо из салона забрали.

Я последовал примеру товарища, но Тихон успокаиваться не собирался.

— Сегодня же Роману Марковичу обо всём расскажу! — пригрозил он.

Мы вполне могли покрыть недостачу за счёт общака, но вот так сразу сдаваться не хотелось, и я указал на обтянутые полиэтиленовой плёнкой заготовки, сложенные у дальней стены.

— А ты по бумагам смотрел или по факту?

— Я, Сергей, фактическое наличие с учётными данными сверял!

— И прям всё-всё проверил? — усомнился я.

Пусть штабеля изрядно поубавились в размерах, полная их проверка заняла бы никак не меньше половины рабочего дня.

Толстый засопел и ничего не ответил.

— А Головину какую-то мебель отдали, это ты учёл?

Но тут покачал головой Андрей.

— То сентябрём ещё закрыли, — сообщил он и вдруг театрально прищёлкнул пальцами. — Тиша, а брак?

— Что — брак? — не понял счетовод. — Мы брак не выкидывали, в любом случае неоткуда расхождению взяться!

Фролов сделал вид, будто обдумывает услышанное.

— Выкидывать — не выкидывали. А при переезде из гаража точно все покоцанные детали вывезли? — спросил он. — Ты там смотрел? Мы же много всего за лето отбраковали!

Вопрос вогнал Тихона в ступор.

— Ты это у меня спрашиваешь?! — взвился толстяк, вновь брызнув слюной. — За переезд ты отвечал!

— А за отчётность — ты. Если не хватает бракованных деталей, то проверяй, сколько мы запоротых частей из гаража вывезли. Могли что-то упустить.

Возникло ощущение, что Андрей просто пытается довести собеседника до апоплексического удара, но, если и так, осуществить задуманное ему помешал Гуревич.

— Тиша, завязывай! — потребовал он. — Отдай деньги и погнали! Я уже на свидание опаздываю! Ты же Киру знаешь — она ждать не станет!

Толстый яростно замотал лохматой головой.

— Если недостача…

— Забей! — потребовал Лёня. — Деньги за ваучеры с мебелью вообще никак не пересекаются! Если они посеяли где-то диван, будут из своих покрывать.

Тихон возмущённо засопел, но всё же послушался, расстегнул дипломат и вывалил на стол пачки полусотенных и сотенных банкнот.

— Завтра! — с грозой произнёс он. — Устроим полную ревизию!

Андрей принялся перекладывать деньги в свою сумку и заявил:

— Только не завтра, а в понедельник.

— Тиша! — поторопил приятеля Гуревич, который уже собрался и выключил телевизор. — Идём!

Тихон с недовольным видом взял брошенную на диван куртку, а Лёня попросил:

— Выпусти нас, Серый.

Я сделал приглашающий жест, и мы двинулись на выход. Свет в коридоре не горел, и Толстый раздражённо выдал:

— Так и ноги сломать недолго!

— Экономия! — веско произнёс я, распахнув дверь в боковой проход, где и в самом деле было не видно не зги.

Но и спотыкаться там тоже было не обо что, вышли во двор без падений друг на друга.

«Вот туда точно стоит свет провести», — подумал я, подходя к калитке, а только распахнул её, и в тот же миг с улицы метнулась смазанная тень. И глазом моргнуть не успел, как в лицо уставилось дуло ПМ.

— Назад!

Толчок в грудь заставил отступить, тогда в калитку заскочили двое в штатском.

— Ни звука! — приказал человек с автоматом, взяв на прицел Тихона и Лёню.

— Лицом к стене! — скомандовал его напарник и рывком за плечо ускорил мой разворот, а потом ещё и двинул ботинком сначала по правому кроссовку, затем по левому, заставляя расставить ноги шире.

В этих действиях чувствовалась немалая сноровка, не иначе к нам пожаловали менты. Ну — так мне показалось и дёргаться расхотелось окончательно. Да и приставленный к затылку ствол пистолета резких движений нисколько не поощрял.

— Ты кто? — спросили меня.

— Сторож.

— Оружие есть?

— На поясе, — ответил я, даже не подумав юлить, только добавил: — Газовое.

Почти сразу револьвер выдернули из кобуры, а потом меня ещё и весьма профессионально охлопали и даже справились о содержимом одного из карманов.

— Здесь что?

— Ключи.

В этот момент Лёня Гуревич пришёл в себя достаточно, чтобы начать качать права, и потребовал объяснений:

— Вы кто?

— Умолкни! — шикнул на него тип с автоматом, и Лёня умолк.

Да и кто бы на его месте не умолк? Глупо лезть на рожон в ситуации, когда в тебе могут понаделать не совместимых с жизнью отверстий одним движением пальца. Хотя, если это менты, скорее просто саданут прикладом. Но тоже хорошего мало.

— Сколько людей внутри? — продолжил допрос человек с пистолетом.

— Один.

— Веди!

Меня ухватили за ворот свитера и развернули от ограды, но ствол пистолета при этом от затылка не убрали, да ещё наметили им давление, направляя к лестнице. Позади лязгнул засов, затем послышались шаги — это вслед за мной погнали Тишу и Лёню.

В коротком переходе, где царил кромешный мрак, тип с пистолетом потянул ворот на себя, заставив меня слегка отклониться назад, и предупредил:

— Без глупостей!

И я глупостей совершать не стал, вышел в коридор, двинулся к освещённой двери мастерской — молча, ни криком, ни шумом не предупредив Андрея. Да ему бы это и не помогло.

Стоило только переступить через порог и сильный толчок меж лопаток бросил меня вперёд, а следом заорали:

— Замер! Руки держи так, чтобы я их видел! Лицом к стене!

Андрей ошалело глянул на меня, потом медленно-медленно отложил киянку, расставил руки в стороны и отступил к стене. Тогда последовал очередной толчок.

— Встал рядом! Живо! — И сразу по нервам хлестанул новый вопрос. — Где Гуревич?!

За спиной послышался какой-то шум, потом в стену, едва не расшибив себе лицо, с разбегу врезался Тихон. Он всхлипнул и замер с упёртыми в бетон ладонями, по мясистым щекам скатывались крупные капли пота.

— А ты на диван! — прикрикнули, видимо, на Лёню, и автоматчик чуть ли не прорычал: — Так его здесь нет?! Блин, я же говорил, не надо сюда соваться!

— Проверить стоило! — огрызнулся тип с пистолетом. — И чем ты недоволен? Сынок его у нас, сейчас всё узнаем!

У меня внутри всё так и заледенело. Не менты, бандиты.

И это было плохо. Очень плохо.

Пусть они и не дали мне возможности их разглядеть, но свидетелей могут и не оставить.

Свидетелей чего? А вот всего этого самого!

— Знаете где Гуревич? — спросил автоматчик, полюбовался на наше синхронное покачивание головами и обратился к Лёне: — Батя твой где?

— Не знаю! — пустил тот петуха. — Папа с нами не живёт!

— Плохо, — сказал бандит с пистолетом. — Ты нам нужен только для торга с отцом, если он неизвестно где, то и в тебе нужды нет. А в твоих друзьях так и подавно!

В тишине помещения явственно щёлкнул взведённый курок, и Тихон Морозов не выдержал, нервно крутанулся на месте.

— Стойте!

Грохнул выстрел, загулял эхом от стены к стене, отозвался звоном в ушах. Тиша охнул и сполз на пол, я дёрнулся было и тут же застыл на месте, остановленный резким окриком.

— Замер, сука!

И я замер. Скосил глаза и увидел, как по куртке Морозова растекается кровь. Пуля угодила в левую сторону груди, ранение точно было смертельным. И действительно — почти сразу сип, хрип и конвульсии стихли. Тиша неподвижно замер на полу с неуклюже подвёрнутой ногой.

Лёня вскрикнул, послышался шлепок пощёчины, и автоматчик проорал:

— Ну, не вспомнил ещё? Освежить память?!

И тут я понял, что сейчас мне выстрелят в спину. Или не мне, а Андрею, но очерёдность значения не имеет: любой из нас переживёт другого лишь на несколько минут. Даже если поначалу бандиты и не собирались никого убивать и Толстый спровоцировал выстрел своим паническим рывком, теперь наша судьба решена. Мы неугодные свидетели, от которых придётся избавиться, и одновременно расходный материал, с помощью которого попытаются сломать Лёню.

И от осознания нелепости и неправильности происходящего в мозгу что-то провернулось, и на меня снизошло озарение.