– Куда подевалась твоя мантикора? – недовольно брюзжала Эвридика, абсолютно не привыкшая ходить пешком. – Мы могли бы полететь в город на ней. А так все ноги собьешь, пока дойдешь…
Арден никак не реагировал на жалобы своей невесты. Закинув на плечо сумку с моими вещами, он неутомимо шел вперед, насвистывая какую-то легкомысленную мелодию. Но в противовес беззаботности напеваемой им песенке лицо юноши хранило отпечаток суровой отрешенности. Впрочем, я вполне понимала его настроение, а также целиком и полностью разделяла озабоченность, владеющую моим любимым. Мы оба не знали, что ждет нас в Блентайре.
Небо над нашими головами оставалось чистым, не затуманенным ни единым облачком. К своему огромному облегчению, я заметила, что даже за пределами волшебного леса Шорохов природа начинает понемногу брать свое, постепенно пробуждаясь от затянувшегося черного сна. Весна потихоньку подкрадывалась к границе города, уже готовая вдохнуть жизнь в засохшие, скособоченные кусты и деревья вдоль дороги. Недавний дождь увлажнил почву, сделав ее годной для посева. Теперь требуется самая малость: бросить в землю зерно – и оно благодарно прорастет, по осени дав обильный урожай. Среди старой, скатавшейся, будто войлок, травы я с радостью обнаружила несколько свежих зеленых стебельков, еще очень слабых и тонких, но не менее упрямых и целенаправленных, чем я сама. Во всяком случае, они точно так же боролись за свою жизнь, заставив меня осознать – я не одинока в своем порыве. Да, Лаганахар еще способен возродиться, он просто затаился и ждет того, кто протянет ему руку помощи. Надежда на спасение еще не потеряна…
Ближе к наступлению сумерек мы свернули с дороги, разожгли костер и поужинали хлебом и сыром из непритязательных припасов, выданных Даэнаром. На горизонте смутно маячили высокие башни Блентайра, обозначая конец нашего пути. Завернувшись в плащ, Эвридика моментально уснула, утомленная долгим дневным переходом.
Несмотря на очевидную близость весны, ночи все еще оставались холодными и темными. Мне не спалось. Придвинувшись к огню, я бездумно ворошила палочкой медленно прогорающие дрова, любуясь переливами рубиновых искр, то и дело вспыхивающих в глубине обрамленных пеплом углей. Наша жизнь тоже похожа на быстро угасающий костер. Одни из нас сгорают скоротечно и ярко, согревая родных и близких; а другие превращаются в жалких скряг, экономя собственное топливо и вытягивая тепло и свет из окружающих. На своем жизненном пути я встретила и тех и других…
Арден подошел ко мне неслышно, сзади. Подогнув под себя ноги, уселся рядом и точно так же принялся возрождать огонь, помогая ему съесть как можно больше дров.
– Я устал. Запутался и устал, – произнес он в тот момент, когда я уже решила, что любимый никогда не осмелится заговорить. – Я не понимаю тебя и не могу разобраться в собственных ощущениях. Помоги мне, звезда моя!
– Чем? – хрипло, словно каркнув, поинтересовалась я.
– Люби меня! – попросил он так жалобно, что у меня слезы на глаза навернулись. Именно таким тоном умоляют о подаянии нищие, побирающиеся возле храма. Но я ничего не могла сделать для Ардена, связанная нерушимой клятвой, данной убитой мною королеве Эвнике.
– Нет! – холодно отказалась я. – Никогда!
Губы юноши исказила разочарованная улыбка.
– Женщины во всем превосходят мужчин, – иронично сообщил он. – И даже «нет» они умеют говорить намного лучше…
Я молчала, ощущая волны исходящего от него гнева. Ничего не имею против нашей ссоры, ведь это пойдет на пользу и ему, и мне. Некоторые отношения рвутся как струны. Что ж, по крайней мере была музыка…
– Наверное, ты так и осталась маленькой, трусливой, глупой девочкой, – с ожесточением выкрикнул Арден, сминая ветку и с размаху швыряя ее в костер. В небо взметнулся столб искр. – Ничего не понимаешь в любви…
– Не понимаю? – печально улыбнулась я. – Ну тогда слушай! У любви есть три измерения. Первое – это измерение зависимости, оно случается с большинством людей. Муж зависит от жены, а жена зависит от мужа. Они бесконечно эксплуатируют друг друга, высасывая кровь и силы, подчиняя, принижая, низводя до состояния собственности и товара. В девяноста девяти случаях из ста в мире происходит именно это. И тогда любовь, способная вознести на небеса, ввергает нас в пучину смерти и хаоса…
Арден слушал меня внимательно, не прерывая. По красивому лицу юноши ползали тени от языков пламени, поминутно изменяя его выражение то на задумчивое, то на восторженное или недружелюбное. А может, это были отображения сомнений, терзающих его душу?
– Вторая возможность – это любовь между двумя независимыми личностями, – невозмутимо продолжала рассказывать я. – Подобное тоже происходит весьма редко. Спутник таких отношений – страдание, потому что влюбленные неспособны преодолеть постоянный конфликт. Между ними нет сонастроенности, ибо оба они так независимы, что никто не готов пойти на компромисс, подстроиться под другого. Это удел творческих натур, превыше всего ценящих свободу и индивидуальность. Такое происходит с поэтами, художниками, мыслителями – со всеми теми, кто существует в созданном ими ментальном пространстве. С ними невозможно жить, ибо они слишком эксцентричны. Они дают свободу другому, но их отношение выглядит скорее как безразличие, чем понимание, словно им все равно. Такая любовь поверхностна, они боятся глубже погружаться в душу любимого, ведь они больше привязаны к своей свободе, чем к любви.
– Значит, ты такая? – с болезненной интонацией спросил Арден.
Но я не ответила и добавила:
– А третья возможность – это взаимозависимость. Подобное случается крайне редко, но когда оно случается, то это небеса на земле. Два человека – ни зависимые, ни независимые – погружаются в безмерную синхронность, словно дыша вместе. Одна душа в двух телах – вот что это такое. Это и есть настоящая любовь. Называй любовью только это. Первые два типа людей на самом деле не любят, они просто договариваются в социальном, бытовом и физическом плане. Третье – это нечто духовное…
– Но Йона, разве ты не ощущаешь, что я испытываю к тебе именно это – настоящую любовь? – пылко вскричал Арден, хватая меня за руку. – Почему же ты мне отказываешь?
– Я тебя не люблю! – отвернувшись, через силу соврала я. – А договариваться с тобой я не желаю.
– Не верю! – проскрежетал зубами он, так сильно сжав мою руку, что чуть ее не сломал. – Я тебе не верю!
– Ну и зря! – смеялась я, стараясь не допустить предательской дрожи в голосе. – Ты все еще путаешь любовь со страстью…
– А разве между ними есть разница? – удивился Арден.
– Страсть – это когда хочешь есть, а любовь – когда хочешь кормить, – спокойно пояснила я. – Поверь, ты сам ошибаешься в своих чувствах и принимаешь желаемое за действительность. – Мне во что бы то ни стало требовалось убедить любимого в этом, дабы смягчить боль, испепеляющую его душу.
– Ты неправа, – протестующе покачал головой он, разом остывая. – И я тебе это докажу… – Сейчас он казался таким смирным, таким безобидным, что на миг я утратила бдительность, поверив в его благоразумие…
Неожиданно Арден грубо схватил меня в объятия, заломив руки за спину и глухо рыча от бешенства.
– Ты все равно будешь моей! – шипел он мне в ухо, покрывая поцелуями мое отворачивающееся от него лицо и пытаясь поймать плотно сжатые губы. Мы покатились по земле, едва не угодив в костер.
Спустя миг я вспомнила о своих магических способностях и, произнеся короткое заклинание, отшвырнула Ардена на пару шагов, звучно припечатав к собранной нами груде хвороста. Он неловко упал на спину и остался лежать в такой позе, взирая на меня со смесью восторга и уважения.
– Извини меня, звезда моя! – с кряхтением произнес он, поднимаясь. – Не знаю, что на меня нашло! – Он подошел и протянул мне руку: – Мир?
Я доверчиво вложила свои пальцы в его ладонь, и он легко, словно пушинку, подхватил меня с земли.
– Мир, – согласилась я.
– Силой можно во многом убедить, но ничего нельзя доказать. – Арден самокритично скривил губы, мучаясь от чувства вины. – Жаль, что я пренебрег этой простой истиной. Я еще докажу тебе силу своей любви.
