– Ребекка со мной не нянчится! – горячо и искренне запротестовала я. – Она моя ближайшая подруга!

– Ха, ну конечно, тебя вполне устраивает такая дружба! – Финн презрительно скривил губы. – Ты ведь абсолютно бесплатно получила ее защиту и покровительство. Благородная воительница опекает хилую девчонку-урода, паразитирующую на ее великодушии. Кто подобрал тебя, когда ты подыхала с голоду? Кто накормил тебя, успокоил и сопроводил в подземелье? Кто позаботился о еде, картах и привязи для этого вашего блохастого спутника? Кто?..

– Прекратите! – крикнула я, глотая слезы обиды. – Как вы можете судить обо мне вот так однобоко?

– Однобоко? Но ведь все, что я сказал, – правда, – вкрадчиво шепнул хитроумный лайил. – Разве нет?

– Да… – Я смутилась и виновато опустила голову.

«Конечно, – с раскаянием думала я, – Финдельберг все перечислил верно, упустив еще очень много значимых моментов. Но неужели я для Ребекки только обуза? Тогда почему отважная воительница вообще отправилась со мной в это путешествие? Почему не выставила за порог, как только я пришла в себя? Нет, ее дед не прав. Нельзя судить вот так, это несправедливо. Да, я готова признать, что физически изрядно уступаю своей подруге, не умею обращаться с оружием и ростом тоже не вышла. Но это же не все… Есть что-то большее!..»

– Моя внучка из кожи вон лезет, заботясь о тебе, а что ты можешь дать ей взамен? – Финн унижал меня целенаправленно и размеренно, будто вбивал последние гвозди в крышку заранее приготовленного гроба.

И все же он не учел моего настырного характера.

– Свою любовь! – Я отважно подняла глаза и встретилась с ним взглядом, честным и открытым. – Ребекка – моя подруга, и я никогда не сумею отблагодарить ее за все то добро, которое она для меня сделала. Но я всегда буду ее любить. Я буду рядом, если ей понадобится моя помощь. Да если придется, я жизнь за нее отдам! Это и называется дружбой, чтобы вы знали!

– Хорошо сказано, чародейка! – одобрительно рассмеялся призрак Финна голосом Сильваны и начал таять вместе со своим креслом.

Я со всхлипом вздохнула, ощущая струящийся по вискам пот. Эти странные испытания довели меня почти до смерти, выматывая нервы и вынимая из меня душу. Я понимала, все это происходит во сне, а не наяву, но вместе с тем устала сильнее, чем после поединка с крысокошками, и испереживалась больше, чем убивая гхалию, завладевшую обликом королевы Эвники. Я так хотела проснуться, но, к сожалению, не могла этого сделать… Я боялась, что призраки сведут меня с ума, ведь я недостаточно добра, справедлива и умна, для того чтобы суметь правильно ответить на их вопросы. Тогда я еще не знала главного: если у человека достаточно ума, то ему довольно часто приходит в голову мысль, что ума-то у него как раз и маловато!

Комната закружилась в серебристом вихре и тоже стала неуловимо меняться. Вскоре выяснилось, что теперь я сижу отнюдь не в скромном домике Ребекки, а удобно расположилась в мягком кресле, установленном в центре богато убранного зала. Ярко пылал огонь в зеве мраморного камина, на столе, покрытом бархатной скатертью, стояли зажженные свечи в подсвечниках и лежала толстая книга, открытая ровно посередине. Кажется, ее читали еще минуту назад… Но кому же принадлежат эти покои? Оглядевшись, я нашла и самого хозяина комнаты. Он находился в дальнем углу – рылся в сундуке, вынимая из него какие-то туго свернутые свитки. Его плечи стали шире, лицо посерьезнело, а ранее непослушные локоны лежали красивой волной. Но все-таки я без труда опознала в нем прежнего Джайлза, правда заметно остепенившегося и повзрослевшего. Когда он выпрямился и посмотрел на меня, его взгляд был полон немого укора.

– С кем же ты связалась, мой любознательный эльф?! Кто бы мог подумать! Якшаешься с оборотнями из подземелий… С оборотнями, которые воют на Уну, крадут наших детей и высасывают из них жизнь! И как в твою светлую головку взбрела подобная глупость?

– Это лишь сказки, мой милый друг! – озорно захихикала я. – Ниуэ совсем не такие – они не крадут детей.

– Ничего-то ты не знаешь, несмышленая девица! – мягко пожурил меня Джайлз, усаживаясь в кресло рядом. – Мне скоро стукнет девяносто, я немного отяжелел, потерял два зуба и мое зрение начинает ослабевать, но я пока еще не выжил из ума. Память у меня и сейчас остается хорошей… Ясно вижу перед собой лицо своей первой наставницы, сьерры Шианас. Она говорила мне: «Проклятый оборотень Беовульф сумел втереться в доверие к королю Арциссу и уговорил привести подлых ниуэ в Блентайр, но это отнюдь не изменило сути их проклятого племени. Ты будешь расти, Джайлз, но и власть ниуэ будет крепнуть с каждым днем. Ох в недобрый день высший эльфийский совет разрешил им жить в нашем городе! Но запомни, воспитанник: Белые псы так и остались оборотнями, они ненасытны и жестоки, им нет дела до человеческой жизни. А еще они способны заражать людей неведомой болезнью, от которой мы превращаемся в существ, подобных им. Когда-то в молодости у меня была сестра-близнец – красивая, как первые весенние цветы, и нежная, как дуновение ветра. Мы собирались не расставаться всю жизнь, но однажды утром она не вышла из дома мне навстречу. Ее спальня оказалась пуста… Многие недели мы искали ее, а потом… Потом она вернулась, но глаза ее горели незнакомым красным огнем, платье оказалось порвано, а меж ярко-алых губ блестели два клыка. Она хохотала как безумная и говорила, что только теперь стала счастливой…»

Чародей немного помолчал, дожидаясь, пока его рассказ уложится в моем потрясенном сознании, и продолжил:

– Шианас еще добавила: «Наш отец собственноручно всадил кол в ее сердце и отрубил ей голову. Мы пытались найти того, кто сотворил такое зло с моей сестрой, но не сумели. Мы лишь знаем, что это совершил ниуэ»… Девочка моя! – воскликнул Джайлз. – Беги от своего спутника, спасайся, пока не поздно!

– Нет, теперь я тем более никуда не уйду от Беонира! – выпалила я, вспомнив, как юноша собирался умереть, только бы не укусить меня, и украдкой вытерла рукавом выступившие на глазах слезы. – Изгнание делает всех жестокими и отчаянными. Разве ты сам этого не помнишь? Белых псов боялись, на них охотились, вынуждая скрываться в холодных подземельях. Может ли в таких условиях появиться дружба и сострадание? Нет. Ты говоришь, что они остались прежними. Тогда мы должны навечно встать рядом с ними, чтобы они смогли увидеть разницу между злостью и радушием. Если же мы отвернемся, то тем самым нанесем ниуэ подлый удар в спину. Поэтому нужно протянуть им руку помощи и прощения. Чтобы показать, что в мире существует доброта. И никогда не отвечать злом на зло!

– Хорошо сказано, чародейка! – вскричал Джайлз голосом Сильваны, и пламя из очага взметнулось ввысь, поглотив фигуру чародея.

Запах свежей травы и луговых цветов так резко взбудоражил мое обоняние, что у меня на секунду закружилась голова. Я провела рукой по глазам и увидела, что сижу на берегу реки Алларики, а подле меня суетливо возится моя приютская подруга Пиолина, перебирая пучки сушеных кореньев.

Я оглядела подругу тем заботливым взглядом, каким оглядывала меня в прошлые годы сама Пиолина. Светлые волосы подруги, связанные в хвост, уже не сияли прежним золотом, они потускнели и посеклись на концах, одежда болталась, точно не подходила ей по размеру, а руки были покрыты синяками и мозолями. Но карие глаза горели прежним горячим огнем ее безгрешной души, а доброта так и лилась сквозь них на меня, замершую от радостной встречи. Только сейчас я поняла, как сильно скучала по своей подруге, когда-то ласково называвшей меня «солнышком».

– Я очень рада тебя снова видеть! – воскликнула я и раскрыла объятия, но Пиолина, грустно улыбнувшись, поспешно отстранилась от них.

– И я тебя рада видеть, эльфиечка. Только не нужно меня обнимать…

– Но почему? – огорчилась я, совсем не понимая причины отчуждения. – Ведь раньше мы частенько делили на двоих одну краюшку хлеба и спали в общей постели. А сейчас я стала тебе неприятной?