Я чуть не охнула, но успела прикусить губу и сдержала неуместное проявление эмоций. Похоже, мои смелые домыслы подтвердились целиком и полностью. Но ведь со своим уставом в чужой монастырь не ходят, даже если это не совсем монастырь.

– Я – Йона, а это Ребекка, – указала я на воительницу. – Мы не нуждаемся в убежище, мы хотим обрести знания! – Я извлекла Звезду моей души и предъявила жрице. – Вы ведь знаете, что это такое?

От моего бдительного ока не укрылась гримаса отвращения, угадывающаяся под покрывалом.

– Почему вы не любите магию? – поинтересовалась я.

– Потому что ее любят мужчины, – злобно зашипела хайдари. – Мы сбежали и от нее тоже.

– Так значит, вы стали добровольными затворницами этих застенков? – Ребекка явно не испытывала к хайдари большой симпатии, и в ее голосе проскальзывали саркастические нотки. – Глупо тратите свои жизни на бессмысленное ничегонеделание? А вот, например, я…

– Ты – жестокая тварь, кровопийца и предательница! – зло бросила ей в лицо женщина. – Я чувствую, что некогда ты тоже служила нашей всемилостивейшей спасительнице Банрах, но позже отвернула от нее свой неблагодарный лик. Учти, статуя пропустила тебя сюда лишь потому, что ты не мужчина, но этого еще недостаточно для того, чтобы называться настоящей женщиной!

Мы с Ребеккой уставились на незнакомку, потрясенные ее фанатизмом и бурей, которая, оказывается, медленно тлела в этой внешне уравновешенной женщине. Но хайдари быстро смирила свой порыв и продолжила говорить прежним ровным голосом, как ни в чем не бывало:

– Я знаю, что ты ищешь здесь, ученица гильдии Чародеев. Мы, хайдари, храним много тайных знаний, которые нам достались против нашей воли, а во внешнем мире считаются безвозвратно утраченными. Мы можем поделиться ими с тобой, если ты согласишься пройти наше испытание и выкажешь себя истинной женщиной. Согласна?

Я оторопело молчала. Ультиматум жрицы, хоть и выдвинутый в мягкой и обманчиво ненавязчивой форме, внушал подсознательный страх. Здесь явно крылся какой-то секрет! К тому же совесть подсказывала мне, что не следует оставаться там, где не уважают твоих друзей. С другой стороны, ведь именно сюда мы и шли так долго, преодолевая одно препятствие за другим. Так разумно ли теперь перечеркивать собственные достижения, поддавшись мимолетному эмоциональному порыву? Словно прочитав мои мысли, Ребекка ободряюще положила ладонь мне на плечо:

– Не дрейфь, подруга! Я все равно с тобой, да и лохматый где-то там, наверху…

– Ой, Беонир… – Я виновато всплеснула руками, досадуя на свою дырявую память, и просительно обратилась к женщине: – Он непременно должен узнать, что мы застряли здесь.

– В этом нет необходимости, – без тени эмоций отказала жрица. – Ведь твое испытание, если, конечно, ты согласна его пройти, не продлится дольше одного дня.

– Ладно, – неуверенно кивнула я. – В смысле я согласна. Но как все-таки вас зовут?

– В том мире, для которого я умерла, меня называли Сатари. Но здесь я родилась заново. Мое новое имя – Шалкааш, что означает «песчаная река». Иди за мной, ученица.

Шалкааш подчеркнуто не обращала на лайил никакого внимания, словно та была неодушевленным предметом. Но языкастая воительница тоже не осталась в долгу и, пригнувшись, ехидно прошептала мне на ухо:

– Ну и имечко у нее – полный отпад! Я бы на ее месте оставила старое… Но кому что нравится, конечно, я встречала и не таких извращенок.

Я заметила, как оскорбленно напряглась на мгновение спина шедшей впереди нас женщины, и предостерегающе сжала локоть своей болтливой подруги, желая избежать ненужного инцидента. К счастью, жрица оказалась выше таких мелочей и ничем не проявила своего неудовольствия, хотя, без сомнения, в душе затаила на нас злобу.

Шалкааш долго вела нас по длинному тоннелю. Под нашими ногами мягко шуршал все тот же песок, а царящий в убежище полумрак немного рассеивался светом от факелов, укрепленных на стене через каждые двадцать шагов. Ход закончился узкой деревянной дверью, над которой зачем-то поместили небольшой медный колокол. Когда жрица отворила входную створку, колокол протяжно загудел и замолчал только после того, как дверь захлопнулась. Мы с Ребеккой остановились на пороге, изумленно оглядываясь по сторонам.

Мы очутились в огромном зале, стены которого сверху донизу покрывали надписи на неизвестном языке, а потолок поддерживали двенадцать витых колонн. Подле каждой из них стояла пара невысоких плетеных кресел, при этом расположены они были так, что сидящие в них люди никак не могли видеть друг друга. Сейчас в креслах никого не было, зато в проходах между колоннами выстроились восемнадцать женщин, все в скромных одеждах одинакового бурого цвета и с покрывалами на головах. Они стояли не шелохнувшись. Шалкааш, степенно вышагивая, прошла мимо каждой из них, а потом, не издав ни звука, вернулась обратно.

– Говорю я, Шалкааш, слушайте мои слова! – В мертвой тишине зала речь хайдари звучала невероятно торжественно и даже жутко. – Это Йона, ученица гильдии Чародеев. Она согласилась пройти испытание, необходимое для того, чтобы песок позволил нам открыть ей сокровенное знание. Кеелмин, я вручаю ее твоему попечению. Укажи гостье ее комнату, а после приводи к ужину. Я закончила.

– Спасибо, госпожа. – Я решила вести себя предельно вежливо и поэтому поклонилась жрице, но тут же уловила волну удивления и страха, исходящую от женщин.

– Я просто скромная жрица моей всемилостивейшей богини, – ровным, ничего не выражающим голосом поправила меня Шалкааш. – Правом называться госпожой обладает лишь богиня. А гордыня – это грех, недопустимый для дочерей песка.

– Прошу прощения, – еще раз поклонилась я. – Я лишь хотела просить тебя разместить нас с подругой в одной комнате, так нам будет гораздо удобнее.

На этот раз удивление, исходившее от хайдари, сменилось откровенным ужасом.

– Это недопустимо, – четко произнесла жрица. – Дружба противоречит сущности песка. Кеелмин, проводи гостью.

– Прошу следовать за мной. – От шеренги безликих женщин отделилась еще одна фигура и рукой указала нам на выход из зала.

Сопровождаемая хмурой Ребеккой, неприязненно зыркающей по сторонам, я вышла вслед за приставленной к нам хайдари и тут же попала в небольшой темный коридор, по обе стороны которого тянулись многочисленные, совершенно одинаковые двери. Над каждой я разглядела маленький колокол. Кеелмин, не произнеся более ни слова, указала на две двери в конце коридора. Отведенные нам комнаты были расположены рядом, и я тут же поняла, что жрица проявила личную инициативу, ослушавшись полученного приказа. В моей груди плеснулась теплая волна благодарности.

– Спасибо, – тихонько прошептала я в спину удаляющейся женщине и по движению ее лопаток поняла, что меня услышали.

Предназначенные для нас комнаты выглядели абсолютно идентичными – низкая железная кровать, рядом на скамье миска с чистой водой для умывания, на стене – крючок для одежды. И ничего более. Келья, а не комната. Я присела на кровать и погрузилась в размышления, пытаясь постигнуть образ жизни этих хайдари, пока что остающийся для меня загадкой. С каждой минутой желание поскорее покинуть это странное место росло.

– Пришло время ужина. Следуйте за мной.

Предварительный звук колокола и неслышно возникшая в дверях Кеелмин оторвали меня от медитативного созерцания миски с водой. Мы с Ребеккой покорно отправились следом за жрицей.

Помещение, выполняющее функцию столовой, оказалось еще более мрачным, чем первый зал с колоннами. На стенах я увидела фразы на все том же незнакомом языке, но больше всего меня поразил тот факт, что во всем помещении не было никакой другой мебели, кроме установленного точно в центре широкого массивного стола с двумя длинными скамьями. С краю одной из скамеек мы и притулились, стараясь не производить лишнего шума, ибо скупая обстановка столовой действовала на нас угнетающе. Напротив меня села сама Шалкааш, и я тут же ощутила на себе ее тяжелый ненавидящий взгляд, которым она сверлила меня даже сквозь непроницаемое покрывало жрицы.