– Значит, нам нужно найти этот ромб и сориентироваться по нему. Что-то же он должен обозначать? – Беонир, кажется, стал единственным из нас, кто обрадовался этому зловещему знаку.

– Опять змея? – неприятно поразилась Ребекка. – А может, хватит с нас уже змей?

Беонир бессильно пожал плечами, давая понять, что он тут ни при чем.

– Мне это не нравится… – откровенно призналась Ребекка. – Мне категорически не по нутру здешний омерзительный запах и кое-что еще… Я как будто слышу тихую, зовущую вдаль песню, звучащую где-то там, глубоко у меня в мозгу. Но слов не разобрать… И мне это очень не нравится!

– Не знал, что у тебя есть мозги! – хмыкнул Беонир.

– А вот у тебя совершенно нет чувства юмора, – не осталась в долгу лайил, мстительно пиная юношу по лодыжке. – У-у-у, дурак блохастый!

– Юмор бывает блестящий и матовый, – резонно заметила я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Причем последний более доходчив.

Ребекка и Беонир виновато засопели носами, признавая, что вновь чуть не затеяли очередную свару.

– Гм… Нравится – не нравится, молчи, моя красавица! Выбора-то нет, – наконец спокойно изрек ниуэ, делая вид, будто все у нас в порядке. Он заботливо скатал карту и упрятал ее обратно в мешок. – Предлагаю идти строго на север. Обещаю, через пару дней мы обязательно выйдем к этому ромбу, чем бы он в итоге ни оказался.

Едва лишь нам удалось немного углубиться в Пустошь, как дующий из ее центра ветер усилился и стал более горячим. Он заставлял песок взмывать в диком танце, поднимаясь почти на высоту человеческого роста, а его нескончаемые порывы заметно тормозили наше и без того медленное продвижение. Ноги чуть ли не по колено увязали в сыпучих склонах барханов, ставших настоящим испытанием не только для обуви, но также и для наших мышц и нервов. И даже невзирая на платки, прикрывающие наши лица, вездесущий песок залетал в нос и уши, глаза все время щипало и кололо, а скулы, казалось, царапали тысячи мельчайших бритвочек. Завернувшись в плащи и низко склонив головы с глубоко надвинутыми на лбы капюшонами, мы медленно брели по пустынному бездорожью. Настроение упало до нуля, тяжким грузом сожаления надавливая на наши уныло поникшие плечи. Да, мы предполагали, что будет трудно. Однако не предполагали, что настолько…

Разговаривать не получалось, ибо даже едва приоткрытый рот немедленно оказывался полон песку, и поэтому я лишь изредка поднимала голову, чтобы взглядом найти спину шагающего впереди меня Беонира, и сразу же опускала ее обратно. Эти краткие моменты обзора позволили мне составить весьма приближенное представление о том месте, где мы очутились. Безжизненное пространство пустыни тянулось до самого видимого горизонта. А единственной достопримечательностью нашего пути стали убогие, засохшие много столетий назад кустарники, которые ветер отчего-то не спешил вырывать из земли, да еще редкие зеленовато-бурые растения, усыпанные колючками, названия которых я не знала. Ни одной птицы, ни одного животного не встретилось нам в течение этого первого дня странствий по странно мертвой, негостеприимной земле Пустоши.

Когда на небе зажглись блеклые звезды, мы решили остановиться на ночлег, но упрямый ветер не последовал нашему примеру, даже не подумав утихнуть. Ужин получился невкусным, приправленным изрядной долей песка и маленьких камушков, а пить мы старались понемногу частыми, короткими глотками, очень быстро закупоривая после себя фляги. Выбрать место для лагеря оказалось проще простого: вокруг нас повсюду расстилалось одно и то же песчаное море без единого намека на жизнь. Завернувшись с ног до головы в плащи, мы не сговариваясь тихонько улеглись рядом друг с другом и мгновенно заснули.

Во сне мне показалось, будто кто-то надоедливый настойчиво гладит меня по спине и по рукам, проделывая это очень тихо, но как-то равнодушно, без малейшего сочувствия. Уже на рассвете меня внезапно разбудил громкий вскрик Ребекки. Девушка тяжело дышала, широко распахнув глаза, а на песке в шаге от нее лежало чье-то пронзенное метательным кинжалом туловище, обладающее бессчетным множеством уродливых конечностей и непропорционально маленькой головой, из которой торчало нечто острое, издали напоминающее лезвие зазубренного серпа. Животное было маленьким, плоским, не имело хвоста и полностью слилось бы с песком, если бы не темная жидкость с неприятным запахом, растекшаяся вдоль контура его безобразного туловища.

– Песчаная стоножка! – Беонир брезгливо отпнул эту гадость подальше от меня. – Жалом на голове эти твари прокалывают кожу своей жертвы и пьют ее лимфу, возмещая недостаток жидкости в собственном организме. Нам еще сильно повезло, что Ребекка убила этого паразита до того, как он успел присосаться к кому-нибудь из нас.

– Так вот они какие, – прошептала я, и меня сильно замутило при мысли о ночных «поглаживаниях». Кто знает, какое количество таких вот «гостей» прогулялось за это время по моему телу?

До самого утра никто из нас так и не сомкнул глаз…

Стоило нам снова тронуться в путь, как ветер неожиданно унялся, причем так незаметно, что мы продолжали идти с опущенными капюшонами по инерции довольно долго, прежде чем обнаружили сей погодный парадокс. Обрадовавшись возможности снять изрядно надоевшие плащи, мы начали было стягивать с себя лишнюю одежду, но в этот момент Пустошь вдруг ожила…

Сотни, тысячи, нет – мириады непонятно откуда появившихся крошечных существ яростно набросились на наши разгоряченные тела, выдвигая тонкие кривые челюсти и больно впиваясь ими в кожу. Суматошное размахивание руками не принесло никакой пользы – с нас ручьями лился пот, однако вредителей не становилось меньше. Мы снова поспешно оделись, но теперь даже плотная ткань плащей не могла защитить нас от укусов, ибо оголодавшие насекомые легко прогрызали ее насквозь. Наступил полдень, но мы все еще не сдвинулись с места, безуспешно сражаясь с несметными полчищами крылатых кровососов.

Прокружившись вокруг собственной оси в течение нескольких часов, Беонир запутался, сбился с маршрута, и теперь он вовсе не был уверен, в том ли направлении мы продолжаем перемещаться. Распухшие от сотен укусов ноги отказывались переступать иначе, чем очень медленным шагом, а поэтому мне и моим друзьям скоро начало казаться, будто мы вовсе не движемся, а просто стоим, окруженные плотной завесой насекомых.

С приближением сумерек количество атакующих заметно снизилось. Немного воспрянув духом, мы, предельно измотанные и раздраженные, приняли логичное решение идти не останавливаясь до самой темноты, покуда хватит сил.

– Что это было? – вопросительно рычала лайил, обеспокоенно рассматривая многочисленные следы, оставленные на ее теле острыми челюстями летучих мучителей. – Я превратилась в уродину! Они же не кусают, а выгрызают из нас целые куски плоти!

– Кажется, саранча, – предположила я, магией заживляя ранения своих друзей. – Ну, та самая, которая производит манну небесную. Извините, но я не смогла отогнать их своими чарами. Напавшая на нас стая оказалась слишком большой и не позволила мне дочитать нужное заклинание…

– Забудь. – Ребекка облегченно вздохнула, любовно поглаживая свои руки, снова ставшие гладкими и здоровыми. – Всегда найдется тот, кто окажется сильнее, умнее или наглее тебя. Или даже тот, кто умеет летать выше и гадить больше… А бороться с таким соперником – бесперспективно.

Когда в полночь мы все трое буквально свалились на землю, Беонир снова достал карту и, щурясь в темноте, попытался навскидку определить наше местоположение:

– Если бы не эта мошкара, то сейчас мы бы уже подходили к искомому ромбу.

– Не порть глаза, – заботливо порекомендовала ему лайил, ощупывая свое искусанное, но уже восстановленное мною лицо. – И как эти кровопийцы не распознали во мне свою?

– Ну какая же ты им своя? – Я с трудом разлепила распухшие губы и рассмеялась. Излечить себя я еще не успела. – Ты кусаешь только один раз за несколько недель, а они – бесконечно… Признаюсь, они довели меня почти до истерики!